Сергей Ильин - Витте

• Название: Витте
• Автор: Сергей Ильин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02785-Х

Первая отечественная научная биография С. Ю. Витте воссоздана московским историком, профессором С. В. Ильиным в процессе длительного изучения разнообразных и многочисленных документальных материалов. Книга доносит до читателя аромат эпохи, давно ушедшей и все же удивительно близкой, в чем-то созвучной нашему времени.

Книгу отличает критический метод использования исторических источников — пристрастных, тенденциозных, а то и вовсе недостоверных. Поэтому выдающийся финансист, дипломат и политик предстает со страниц книги без приукрашивания, но и без очернительства.

---

Финансовая администрация собиралась увеличить и депозитные ставки в системе государственного кредита. Госбанк намеревался вернуться к отмененному при С. Ю. Витте начислению процентов по простым текущим счетам (процентами оплачивались только вклады)237.

2 февраля 1906 года глава синдиката Э. Нецлин инкогнито прибыл в Петербург и остановился в доме великого князя Владимира Александровича. Там в течение двух дней он вел секретные переговоры с делегацией в составе С. Ю. Витте, И. П. Шипова и В. Н. Ламздорфа. 6 февраля Нецлин вернулся в Париж. За два дня (слава богу, что не было Коковцова!) договорились о главном — о выпускном курсе и о комиссии. Комбинация, которую предложил Э. Нецлин С. Ю. Витте, состояла в следующем. К займу следовало привлечь широкие круги спекулянтов — бумаги должны были приобретаться не в расчете на помещение в них сбережений, как это было раньше (покупку русских фондов во Франции прежде называли «помещением отца семейства». — С. И.), а исключительно для будущей перепродажи с целью получения курсовой прибыли. Предоставим слово главному разработчику плана — Эдуарду Нецлину.

«Так как вся операция рассчитана не на непосредственное распределение займа, а на чрезвычайно сильное спекулятивное движение и на призыв к алчным инстинктам в Европе и вне ее (выделено мной. — С. И.), необходимо, чтобы не только банки, биржевые маклера, посредники, пресса и т. п. — эти придаточные колеса операции, — были привлечены перспективою наживы, но и чтобы вся спекулирующая публика увидела здесь непосредственную возможность извлечь значительную выгоду»238. В этом состояло существо проблемы, для решения которой имелось единственное средство — установить цену, по которой заем передавался посреднику (международному синдикату) на минимальном уровне. Поэтому реализационная цена, по которой синдикат покупал бумаги у русского правительства, определилась невиданно низко — 83,5 за сто (фактически она была еще ниже). Эмиссионная цена (для публичной подписки) равнялась в 88 за 100 для России, Франции и Австрии, 89 для Англии и 88,8 для Голландии.

Но чтобы заем вообще мог состояться, нужна была поддержка Россией Франции на конференции по Марокко. До самого конца не было твердой уверенности в том, что конференция увенчается успехом. Сохранились карандашные записки, которые С. Ю. Витте направлял В. Н. Ламздорфу: «Ради Бога, Альжезирас», «Альжезирас, ради Бога!» Эти документы не нуждаются в комментариях — они достаточно красноречиво передают состояние премьера российского правительства в те критические дни.

Лишь после того, как 18 марта 1906 года в Альжесирасе было достигнуто окончательное соглашение по всем спорным вопросам, министр финансов Французской республики Р. Пуанкаре разрешил русскому послу в Париже Нелидову начать переговоры о подписании контракта. «Как бы в ближайшие недели чего не случилось, чтобы опять сорвалось дело», — отреагировал С. Ю. Витте на окончание конференции239. В последних числах марта В. Н. Коковцов опять направился на переговоры. Следом за ним в адрес Э. Нецлина полетела телеграмма за подписью С. Ю. Витте: «Считаю необходимым предложить к подписке всю сумму в 2750 млн франков (1033,83 млн руб. — С. И.), чтобы были покрыты обязательства казначейства, выпущенные во Франции и Германии, и чтобы казначейство располагало засим 2 млрд франков. Только при этом условии Россия в течение долгого времени не будет иметь необходимости прибегать к новому займу»240. Председателя правительства пугали и сроки поступления денег на счета русского правительства.

В связи с отказом Америки и Германии от участия в займе его нарицательная сумма уменьшилась до 2250 млн франков (843,75 млн руб.). Срок займа, первоначально определенный в 50 лет, затем был уменьшен до 40. Наконец, в течение 1906 года Россия получала всего-навсего 337 млн руб. выручки, тогда как общий дефицит 1905 и 1906 годов определился в сумме 660 млн руб.

С. Ю. Витте нервничал: «…несмотря на заем, государство все время будет в страшном денежном затруднении. Поэтому следует употребить все усилия, чтобы получить побольше денег в этом году и обеспечить непредъявление в этом году как французских, так и немецких векселей»241. Медлить нельзя ни в коем случае, ибо риск неуспеха всей операции слишком велик, — отвечал ему В. Н. Коковцов: «Я выговорил условия, в отношении срока пользования кредитами гораздо более выгодные, нежели те, которые заявлены были вами раньше и в особенности подтверждены последней депешей к вам Нецлина». Сетования премьера на недостаточность сумм поступления Коковцову были непонятны: с момента выпуска займа вся его сумма формально поступала в распоряжение казначейства и путем бухгалтерской проводки со счетов казначейства на счета Государственного банка давала ему право расширить эмиссию. Ограничения ставились только в отношении заграничных платежей — они не могли быть выше тех сумм, которые указывались в сроках поступления денег242.

Будоражил умы вопрос о том, насколько юридически корректно заключать заем без участия Думы. Дело в том, что каждый заем, будь то внутренний или внешний, должен был непременно оформляться законом. В Манифесте же 17 октября было ясно сказано, что все законы должны утверждаться Государственной думой. Лазейку нашли быстро — часть средств, полученных от будущего займа, должна была пойти на консолидацию сделанных ранее долговых обязательств. Противодействие займу оказывала международная прогрессивная общественность. Она агитировала за то, чтобы не давать денег на поддержку кровавого самодержавия. Известный французский писатель Анатоль Франс об этом лично разговаривал с французским руководством. Вовсю интриговали и представители «партии народной свободы». Негодование С. Ю. Витте на их близорукое политическое бесстыдство не поддается описанию.

9 апреля указ о выпуске займа был опубликован. Погоня за чистоганом отодвинула на последний план все высокие и низкие политические материи — заем был разобран полностью: и та часть, которую банкиры взяли «твердо» (1250 млн франков), и та, которая пошла в опцион (1000 млн франков).

Это колоссальный успех, он сделал эпоху в финансовом мире — радовался Э. Нецлин: «Надо отдавать себе отчет, что при выпуске займа, основанного на спекуляции, а не на распределении, расстояние, отделяющее успех от провала, часто бывает бесконечно малым»243. Шестеро французских участников синдиката — Парижско-Нидерландский банк, «Лионский кредит», Национальная учетная контора, Главное общество, банкирский дом «Готтингер и К0» и Общество промышленного кредита — распределили 49 млн облигаций среди 596 тыс. подписчиков. Помимо того, держатели краткосрочных обязательств русского Государственного казначейства выпуска 1904 года воспользовались своим преимущественным правом и купили 1,4 млн облигаций244.

Без всякого преувеличения можно утверждать: заем 1906 года спас страну от неизбежного государственного банкротства и вполне вероятной политической катастрофы. В последующее время В. Н. Коковцов начал уверять общественность, что главная заслуга в деле совершения этого займа почти всецело принадлежала ему. Но у современников, хорошо знавших обстоятельства операции, не было сомнения в том, кто главный виновник счастливого события. И. И. Тхоржевский много лет спустя, в 1951 году, писал: «Заключение займа было всецело личной заслугой Витте». Именно С. Ю. Витте до самого конца дергал за все ниточки, обмениваясь регулярно шифрованными телеграммами с Э. Нецлиным — главой синдиката банкиров, размещавшего бумаги займа на бирже и среди публики непосредственно. «Я на дежурствах немало возился с этим специальным и трудным шифром… Все, что говорит Витте об этом в своих мемуарах, сущая правда; сам Коковцов при жизни Витте никогда этого не оспаривал. Кроме того, я хорошо помню, как сменивший Витте Горемыкин в первый же день сказал мне: „Государь еле выносил Витте, терпел только потому, что без него не достали бы денег. А теперь больше не может“»245.

Заем получился почти целиком антантовским — немцы, американцы и итальянцы в нем не участвовали. 1 млрд 200 млн франков взяла на себя Франция, 330 млн — Англия, 165 млн — Австро-Венгрия, 55 млн — Голландия и 500 млн — Россия. Очень высокой, прямо-таки непосильной, оказалась квота русских участников синдиката. С российской стороны в синдикат банков вошли Санкт-Петербургский учетный и ссудный (председатель совета Я. И. Утин) и Санкт-Петербургский международный коммерческий банки (председатель совета А. И. Вышнеградский).

Из общей нарицательной суммы займа в 843 млн руб. правительство императорской России получило только 677 млн руб., в том числе 466 млн в 1906 году. Разницу составили расходы по совершению займа. По сведениям прессы, эмиссионная цена, определенная в 88 франков за 100, банкирами еще до выпуска была вздута до 95 франков; разница попала к ним в карман. Плата за политическое безрассудство оказалась дорогой — фактически заем обошелся России около 7 % действительных246. На таких невыгодных условиях Россия никогда еще не занимала в своей истории. Обращает на себя внимание высокий нарицательный процент — 5 %. В него включалась и немалая страховая премия за риск.