Владимир Обручев - Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность

• Название: Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность
• Автор: Владимир Обручев
• Издательство: Издательство Академии Наук СССР
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1947

Для широкого круга читателей большой интерес представляет жизнь Г. Н. Потанина — выдающегося исследователя стран и народов Внутренней Азии, культурного деятеля, много способствовавшего просвещению Сибири до Великой Октябрьской революции.

Григорий Николаевич Потанин организовал изучение быта и эпоса бурят и других сибирских народов, устраивал музеи и выставки, хлопотал об открытии новых отделов Географического общества, был в числе учредителей первых высших женских курсов в Томске и общества вспомоществования их учащимся; организовал в Томске Общество изучения Сибири и раздобыл ему средства для отправки экспедиции в Монголию по изучению русской торговли; принимал живое участие в сибирской передовой периодической печати. По окончании путешествий он занялся также обработкой собранных материалов по верованиям и сказаниям тюркских и монгольских народов и пришел к интересным выводам о связи между восточными и западными легендами относительно сына божьего, изложенным в нескольких трудах.

---

Между тем в крае, которым он управлял, шла дикая вакханалия взяточничества. Все должности были оценены и продавались; взятки брались откровенно. Власти, уверенные в безнаказанности, чинили вопиющие безобразия. Все это делалось у всех на виду. Ничего не знал об этом лишь ученый генерал-губернатор, всецело доверявший советникам главного правления, вершившим все дела. В последний год пребывания Потанина в Омске эта шайка, окружавшая генерал-губернатора, была в полном могуществе, имела хорошие дома и жила весело. Наблюдая ее деятельность, Григорий Николаевич определил задачи молодого сибиряка, преданного идеям свободы, прогресса и просвещения, таким образом: он должен получить в университете те же знания, которыми обладают эти сатрапы сибирского общества, вернуться в Омск, вступить с ними в борьбу и победить их тем же оружием, каким они вооружены.

Но в душе Потанина эти мечты боролись с увлечением естествознанием.

Сановный дядя П. П. Семенова не приехал в Омск, и Григорий Николаевич, уже привыкший к мысли о поступлении в университет, стал искать другого способа освободиться от своего крепостного состояния. Друзья помогли ему в этом. Он подал прошение об отставке по болезни, которую удостоверил добродушный старый врач казачьего войска. Генерал-губернатор согласился на отставку с условием, что Потанин не поступит в будущем на государственную службу. Григорий Николаевич обещал это и был освобожден.

Глава IV. С КАЗАЧЬЕГО СЕДЛА В УНИВЕРСИТЕТ (1859—1862)

На золотом прииске. Знакомство с М. А. Бакуниным. Переезд в Петербург с золотым караваном. Скромная жизнь в столице. Летние поездки и знакомства. Закрытие университета. Мечты о будущей деятельности в Сибири

Весной 1859 г. Потанин, получив отставку, стал свободным человеком, но потерял свое казачье жалованье. А ему нужны были средства для проезда в Петербург, и приходилось думать о заработке.

Он вспомнил, что у него в Томске есть родственник, барон Гильзен, женатый на вдове его дяди, умершего в Семипалатинске и владевшего большими табунами. Этот барон открыл золото в горах Кузнецкого Алатау, в так называемой Мариинской тайге, и имел прииск Онуфриевский, куда и переселился с семьей. Григорий Николаевич решил поехать к нему, поступить на приисковую службу и заработать деньги на поездку. Он поехал в Томск, который поразил его контрастом с Омском, Семипалатинском и другими городами, виденными раньше. В этих городах были только одноэтажные деревянные дома, и они походили на большие села. В Томске он увидел каменные дома в несколько этажей, большие улицы, тротуары и — нищих. Толпа резко отличалась от омской — ни одной военной фуражки, все штатские картузы и цилиндры.

На прииск пришлось ехать сначала по проселочной дороге в тележке, а последние 30 верст — по сплошной заболоченной тайге. Дороги, собственно, не было; она представляла узкую просеку в тайге, заросшую осокой на кочках, разделенных ямами с водой. Лошадь то опускала ногу в яму, то ставила ее на кочку, и соответственно с этим всадник то наклонялся вперед, то откидывался назад. Из-под копыт летели брызги и жидкая грязь, которая забрасывала всадника по колено. По такой дороге ехали целый день.

Дядя на просьбу Потанина принять его на службу ответил:

— Какую службу я могу дать вам? Начальником стана или материальным экономом вы не можете быть, у вас нет опыта. Нарядчиком же сами не захотите стать; это значит стоять с кнутом в руке над рабочими, копающими золотоносные пески, и следить, не заснул ли кто, чтобы разбудить его ударом кнута!

Дядя предложил Григорию Николаевичу пожить у него до осени и отвел ему комнату. Осенью он собирался ехать на родину в Эстляндию, обещал довезти племянника до Петербурга и даже дать ему стипендию.

Потанин поселился у дяди, дом которого представлял маленький культурный оазис в Сибирской тайге, с библиотекой из книг классиков, их бюстами, ажурными рукодельными работами сестер барона и всем культурным укладом жизни.

Барон сам не занимался делами прииска, всецело доверяя управляющему, томскому мещанину, за что и поплатился. Добыча золота не оправдала расчетов, основанных на осенней разведке, и уже в середине лета стало очевидно, что необходимо рассчитать рабочих, которым нечем было платить. Рабочие говорили, что управляющий тайно подсыпал золото в шурфы разведки по соглашению с томскими кредиторами барона, которые хотели объявить его несостоятельным и учредить администрацию над прииском. Среди рабочих начались волнения. Приехали жандармы по донесению в Томок о бунте, рабочих удалили, и прииск опустел.

С банкротством дяди рушились и планы Потанина. Ему приходилось возвращаться в Томск с пустым карманом, хотя барон обещал позаботиться о нем, когда поправит свои дела. Он дал Григорию Николаевичу письмо к своему знакомому, ссыльному анархисту М. А. Бакунину, жившему в Томске, с просьбой помочь ему в поездке в Петербург.

Бакунин встретил его очень приветливо, снабжал книгами из своей библиотеки, которую купил у декабриста Батенькова. Григорий Николаевич, в ожидании приезда дяди с прииска, прочитал «Космос» и «Картины природы» Гумбольдта. Но обстоятельства барона не поправились; в Томске, в разгаре хлопот, он скоропостижно умер; Потанин начал уже подумывать о путешествии в Петербург пешком, вспомнив Ломоносова. Помог Бакунин, который через своих знакомых добыл Григорию Николаевичу разрешение ехать с караваном золота. В то время в Сибири была только в Барнауле одна печь для переплавки россыпного золота в слитки. Туда привозили золото со всех приисков, переплавляли и отправляли несколько раз в год в Петербург караванами, которые народ называл «серебрянками», потому что раньше подобным же способом отправляли в столицу серебро, добываемое на царских рудниках Алтая. Караван состоял из 17—20 повозок под начальством какого-нибудь чиновника и с конвоем из нескольких солдат. На дне каждой повозки был прикован прочный ящик со слитками золота, поверх которого было место и для пассажиров. Поэтому в караван для большего его многолюдства охотно принимали чиновников, офицеров, учащихся, которым нужно было попасть на Урал, в Пермь, Казань, Москву, Петербург, но которые не имели средств для оплаты длинного пути. В иных караванах каждый возок был занят одним-двумя бесплатными пассажирами.

Караваны отправлялись из Барнаула, куда Потанину и пришлось поехать. В Барнауле он познакомился с алтайскими горными инженерами, один из которых был начальником каравана.

Ехали быстро, днем и ночью. Впереди каравана всегда бежала эстафета, предупреждавшая о заготовке лошадей, которых нанимали у крестьян. Поэтому на станции, где предстояла смена, лошади были готовы, стояли в хомутах возле заборов вдоль улицы. Как только подъезжали возки, ямщики выпрягали уставших лошадей, запрягали свежих, и караван ехал дальше. Только утром, днем и вечером делали остановку на полчаса, для чая и обеда. Возки ехали быстро, частью вскачь, особенно по гладкой Барабинской степи.

Приезд каравана в деревню ночью представлял интересную картину; улица запружена лошадьми и народом, вдоль нее горят костры; беготня, крики, перезванивание колокольчиков, фырканье лошадей. Так ехали до Казани, где пришлось разделить караван на три партии, чтобы брать уже почтовых лошадей. От Казани до Москвы дорога была грязная и избитая, возок нырял из ухаба в ухаб, и Потанин страдал от морской болезни. От Москвы ехали по железной дороге.

В Петербурге Потанин осенью 1859 г. устроился быстро. Бакунин дал ему письмо к своей двоюродной сестре, которая ввела его к профессору Кавелину, а последний познакомил с несколькими студентами, которые помогли Григорию Николаевичу найти квартиру. Ради заработка Григорий Николаевич хотел поступить садовником в Ботанический сад, но П. П. Семенов доставил ему другие занятия.

Потанин поступил в университет на естественное отделение физико-математического факультета и особенно интересовался лекциями по ботанике. В Петербурге он встретил еще нескольких сибиряков-студентов и художников, образовавших кружок, первое сибирское землячество. Заработок Григория Николаевича был небольшой, и жил он очень скромно, сберегая деньги на покупку книг.

С приятелями сибиряками Ядринцевым (впоследствии журналистом и издателем сибирской газеты «Восточное обозрение»), Наумовым (писателем) и своим сожителем Куклиным они обедали вскладчину; обед состоял из вареного картофеля с маслом, ситного хлеба с маслом и тертым зеленым сыром и бутылки кваса. Утром и вечером пили чай с сухарями, которые брали в булочной в долг. Этому питанию соответствовала и вся обстановка, костюм, мебель, утварь.

Потанин спал на кровати без тюфяка, на голых досках, покрытых простыней. Такой образ жизни давал Григорию Николаевичу возможность обходиться скудным заработком, не требовавшим большой затраты энергии. Больше времени оставалось на чтение книг, посещение вместе с друзьями-художниками музеев, выставок, картин и церквей, в которых их интересовали художественно выполненные иконы.