Владимир Обручев - Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность

• Название: Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность
• Автор: Владимир Обручев
• Издательство: Издательство Академии Наук СССР
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1947

Для широкого круга читателей большой интерес представляет жизнь Г. Н. Потанина — выдающегося исследователя стран и народов Внутренней Азии, культурного деятеля, много способствовавшего просвещению Сибири до Великой Октябрьской революции.

Григорий Николаевич Потанин организовал изучение быта и эпоса бурят и других сибирских народов, устраивал музеи и выставки, хлопотал об открытии новых отделов Географического общества, был в числе учредителей первых высших женских курсов в Томске и общества вспомоществования их учащимся; организовал в Томске Общество изучения Сибири и раздобыл ему средства для отправки экспедиции в Монголию по изучению русской торговли; принимал живое участие в сибирской передовой периодической печати. По окончании путешествий он занялся также обработкой собранных материалов по верованиям и сказаниям тюркских и монгольских народов и пришел к интересным выводам о связи между восточными и западными легендами относительно сына божьего, изложенным в нескольких трудах.

---

Один лама Машен был приставлен к экспедиции; он бывал в Забайкалье, видел русских людей, был немного знаком с русскими порядками и даже знал слово «матушка». Стены и потолок помещения были расписаны красками; на них были нарисованы горшки с цветами и сюжеты из китайских сказок и повестей. Двери и ставни также были покрыты рисунками, а балки, поддерживавшие потолок, представляли как бы свитки материй, затканных цветами.

Вскоре от управителей монастыря пришли ламы поздравить членов экспедиции с приездом; они принесли ведро рисовой каши с изюмом и джумой (корешки одного растения). Позже ламы не раз пытались выманить у путешественников пожертвования; приходили депутации от разных храмов с поздравлениями по случаю каких-нибудь праздников и приносили бумажные пакетики, содержавшие горсть черного сахара, горсть леденцов, десятка два плодов жужубы. Пришлось давать за это серебро, которое шло как бы в уплату за даровую квартиру.

Во время зимнего праздника, когда ламы-художники лепили из козьего масла рельефные картины для выставки, приходили депутации с просьбой принять участие в сборе на материал для этой работы.

Ламы в Гумбуме, как и в других монастырях, делились на четыре разряда. Одни были заняты церковной службой и гаданием для богомольцев; в их числе были также ремесленники и художники. Другие считались врачами; они изучали тибетскую медицину, собирали лечебные травы и составляли из них лекарства. Третьи изучали и переписывали священные книги, а также устраивали публичные диспуты по различным вопросам. Наконец, ламы четвертого, высшего, разряда предавались созерцанию, молились днем и ночью, читали книги тарни, недоступные для других; они ели только раз в сутки, ходили не толпой, а только гуськом, при этом не оглядываясь по сторонам. Кроме того, имелись ламы чернорабочие, их обязанностью было обслуживать лам первых четырех разрядов. В монастыре жили также мальчики, привезенные их родителями для обучения у лам; эти будущие ламы часто вылезали на крыши домов и читали нараспев выученные молитвы.

Одежда лам отличалась от одежды мирян. Они не носили панталон, а надевали две юбки — белую внизу и красную сверху — и носили безрукавку, оставлявшую шею и руки голыми; широкий пояс из желтой материи стягивал стан. Сверху ламы носили кусок грубого красного тибетского сукна, накинутый шалью, — в него они кутались и зимой. В Монголии, где зимы холодные, ламы носили под шалью шубы, но в Гумбуме это разрешалось только в случаях, когда ламы, отправлялись в поездки. Идя на богослужение, ламы надевали желтую мантию и желтую шапку, похожую на фригийский колпак; вообще же они ходили с непокрытой головой.

На чистоту улиц в Гумбуме не обращали такого внимания, как в Лабране. Если бы не собаки и, в особенности, не китайцы соседних деревень, приходившие в монастырь для сбора удобрения, улицы были бы полны нечистот, так как ламы не стеснялись оправлять нужды не только ночью, но и днем прямо на улицах и даже перед храмами.

Гумбум — древний монастырь, построенный на родине Цзонкавы, основателя ламаизма — северного буддизма; его день рождения празднуется в начале зимы большой иллюминацией, которую путешественники видели вскоре после приезда. Владелец каждой кельи выставил у себя на крыше ряд масляных лампочек. Вид был очень красивый; на темном фоне неба и холмов, на которых амфитеатром были разбросаны дома, тянулись линии огоньков одна над другой. На кровлях видны были группы монахов в красных одеяниях; поставив лампочки, они творили земные поклоны в сторону главного храма, откуда доносились звуки труб и барабанов.

Кроме этого праздника в Гумбуме справлялись еще шесть праздников в году — в первом, четвертом, шестом, девятом, десятом и двенадцатом лунных месяцах,— большею частью с религиозными плясками лам, замаскированных разным образом. Эти пляски особенно привлекали богомольцев; они назывались «цам».

Накануне нового года путешественники видели сожжение «соров». Из каждого храма принесли «сор» — особым образом испеченный хлеб на подносе под пирамидой разных украшений, среди которых непременно должно было быть изображение мертвой головы. Ламы несли соры с музыкой, под балдахином, со знаменами; все соры принесли на площадь, где был приготовлен соломенный костер. Ламы разрубали соры и бросали в костер. На площадь, согласно ритуалу, вывели также лошадь, на седле которой были уложены стрелы и другие принадлежности ламы-гурьтуна, одаренного экстатическими свойствами.

Новогодние праздники, которые в Китае вообще продолжаются две недели, в Гумбуме закончились цамом и праздником масла. В тринадцатый день первого месяца цам происходил во дворе самого большого храма; зрители сидели на лестницах зданий, окружающих двор со всех сторон, и на крышах. Гэгэн, молодой человек, восседал в парчевом одеянии в высоком кресле на галлерее и все время был неподвижен, подобно статуе. Ламы в масках выходили парами из храма, медленно, с пляской подходили к гэгэну, делали поклоны и двигались дальше, описывая круг.

Маски представляли головы быков и оленей с рогами; четыре мальчика изображали скелеты — их маски представляли мертвые головы, на груди были нарисованы ребра, а пальцы удлинены. Главная маска представляла быка с огромными рогами; это был бог Чойчиль. Две маски имели карикатурные человеческие лица; они забавляли зрителей и вместе с тем раздвигали толпу, очищая место; они вынесли ковер, кресло и вывели из храма маску, изображавшую дряхлого старика с огромной лысой головой; за полы его халата держались четверо маленьких бритоголовых ребят с пучками волос на висках. Старика усадили в кресло, дети разместились вокруг него; эта семья возбудила смех.

Маски были одеты богато. Они были обуты в белые шелковые сапоги и плясали медленно, но стройно, хотя иногда спотыкались на булыжной мостовой двора. Мальчики с оленьими головами встали перед гэгэном на колени и долго размахивали рогами, подражая движениям шаманов. После пляски разрубили на части какую-то фигуру, заранее положенную на ковре среди двора. Не плясавшие ламы сидели на ковриках по обе стороны гэгэна. На кровле над ними и на паперти храма помещались музыканты с трубами и медными тарелками. Перед почтенными лицами среди зрителей стояли столики с лакомствами.

Через два дня, 15-го числа, в Гумбуме был большой съезд на выставку художественных произведений из масла. Монахи в складчину скупали козье масло, красили его в разные цвета и лепили из него сложные барельефы «чоба». С утра возле монастыря открылась ярмарка; купцы раскинули палатки, разостлали цыновки с товарами. Когда стемнело, к путешественникам пришли ламы с фонарями и пригласили смотреть чоба; Сантан-джимба посоветовал взять с собой денег. Около главного храма толпа любовалась ярко освещенными щитами с барельефами из масла. На главном щите в виде треугольника в восемь метров высотой была вылеплена фигура далай-ламы, благодушно улыбающегося молодого человека с цветком в одной руке; другая рука благословляла; его сапог поддерживали маленькие амуры. На раме, окружавшей эту фигуру, были представлены сцены из жизни богов. Вокруг здания был расставлен целый ряд небольших щитов, выставленных разными группами монахов На щитах были изваяны барельефы. На некоторых из них посредством нехитрого механизма фигуры двигались, что доставляло присутствующим большое удовольствие. Зрители ходили, любовались и жертвовали деньги в пользу художников. В одной палатке играла музыка, в другой ламы угощали чаем, зазывая почетных гостей. Праздник продолжался до полуночи, а затем огни погасили, щиты сняли, масло соскоблили и сложили в кучу, в короткое время уничтожив длившуюся целый месяц работу художников. Но верующие буддисты покупали это масло, считая его целебным. Эта выставка лепного искусства устраивалась каждый год, причем картины менялись. Они создавались художниками на память или по китайским рисункам.

Во дворе экспедиции — во флигеле — остались жить трое лам, жизнь которых было интересно наблюдать.

Старший из них, с лицом желтым, как дубленая кожа, по целым часам читал нараспев молитвы гробовым голосом, нагоняя на слушающих тоску; остальное время он переписывал тибетские книги. Второй был молодой художник, который с рассветом уходил на работу в мастерскую и возвращался в сумерки. Третий был хромой портной, он же топил кельи и варил пищу для товарищей. Шил он на галлерее, так как в кельях было темно и холодно; но его часто отрывали от работы нищие, которые заходили во двор и протягивали чашку, затягивая унылую песню. Портной вставал, шел, ковыляя, в свою келью и приносил чашку дзамбы нищему. Это повторялось несколько раз в день, но он никому не отказывал, подавая из своего скудного заработка.

В многолюдном Гумбуме только немногие ламы, отличившиеся в изучении писания и на диспутах, получали известное количество зерна для питания, а на платье и другие расходы они должны были зарабатывать. Большинство же лам, если они не получали постоянной поддержки от своих родных, должны были так или иначе работать — украшать храм или заниматься каким-нибудь ремеслом, врачеваньем, наконец, услуживать богатым ламам. Пожертвования богомольцев шли на украшение храмов и содержание только избранных — гэгэна и лам высшего разряда.