Гржимек Бернгард - Мы жили среди бауле

• Название: Мы жили среди бауле
• Автор: Гржимек Бернгард
• Издательство: Мысль
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1979

Эта книга Б.Гржимека посвящена путешествию в Западную Африку, в республику Берег Слоновой Кости. В ней автор живо и остроумно рассказывает о поведении, связях с ландшафтом таких животных, как слоны, бегемоты, человекообразные обезьяны и др. Вместе с тем говорится о необходимости охраны исчезающих ценных видов животных и растений. Книга содержит интересный этнографический материал, рассказывающий о самобытном народе бауле. От внимательного взгляда ученого и публициста не ускользают страдания и бедствия народа, длительное время находившегося под колониальных гнётом, социальное неравенство белых и африканцев в этой стране. Книга читается с огромным интересом, богато иллюстрирована.

---

Что же касается пробковых шлемов, то они как будто бы вышли из моды…

— Но смотрите, не будьте только легкомысленными, — сказал мне профессор Г. из Базеля, — хотя некоторые люди и переносят подобный перегрев, но зато другие могут свалиться от него прямо на улице, а затем будут вынуждены 3–4 недели провести в постели, да ещё в затемнённой комнате!

Весьма возможно, но во Франкфурте ведь всё равно не купишь пробкового шлема!

Но вскоре после Нового года мы сидим наконец в самолёте Под нами проплывают предприятия «Опель» в Рюссельсгейме, Рейн, в сумерках — Мозель, затем мигающий разноцветными огнями ночной Люксембург (я вспоминаю, как восемь лет назад сопровождал поезд с больными лошадьми и маневрировал как раз на здешней сортировочной станции). А потом последовало зрелище уже совершенно незабываемое… Создавалось впечатление, что смотришь сквозь дуршлаг на яркий источник света: из бездонной темноты вдруг возникают десятки тысяч светящихся точек, разбегающихся во все стороны… Это Париж.

Когда я проснулся, то почувствовал, что медленно скольжу в лодке по удивительно гладкой и серебристой поверхности озера… Полумесяц каким-то странным образом, горизонтально висит в небе, выпуклой стороной вниз, словно ладья. Лишь окончательно придя в себя, я понял, что всё ещё сижу в самолёте компании «Эр Франс», а море, омывающее побережье Северной Африки, на самом деле находится далеко внизу, в трёх тысячах метров под нами.

Разбудившая меня стюардесса приносит ужин на большом чёрном подносе. Выглядит она так, словно сошла с рекламного плаката французской авиакомпании: высокая, красивая, блондинка. Разговорившись с нею, я узнал, что ещё восемь месяцев назад она работала ассистенткой на кафедре института психологии, брат её — врач. Но ей хотелось во что бы то ни стало попасть в Париж, и она добилась этого, став стюардессой. Работать ей приходится только по 85 часов в месяц, и это вовсе не так страшно, как она себе представляла раньше. Вот, правда, недавно как-то сломался бензопровод, огнеопасная жидкость начала брызгать на корпус самолёта, и экипаж очень боялся, как бы не загореться. Пришлось совершить вынужденную посадку в Найроби, в английской Кении, и прошло шесть дней, прежде чем за ними прислали другую машину. Эти шесть дней для молодой девушки из французской провинции стали самыми прекрасными в её жизни. Вся команда самолёта получила возможность разъезжать целыми днями на машинах по степи и любоваться свободно живущими львами и жирафами. Между прочим, этот полёт у стюардессы — последний. Через пять недель у неё свадьба: она выходит замуж за одного парижского врача.

Мои соседи, два африканских депутата из Парижа, генерал и декан медицинского факультета в Бордо, встают со своих мест. Где-то далеко внизу замаячили маленькие красные огоньки. Самолёт снижается и, как мне кажется, собирается опуститься прямо в море — колёса вот-вот коснутся поверхности воды. Но тут под них подсовывается прибрежный песок и сразу за этим — посадочная полоса, по которой наше крылатое чудовище с шумом катится ещё некоторое время, пока не останавливается совсем. В Дакаре — самый красивый и современный аэропорт, который мне где-либо приходилось видеть во время этого путешествия, потому что французские аэропорты ведь почти все были разрушены во время войны и тогда ещё не были отстроены.

Когда мы выходим, нас встречает громкая военная музыка. Белый щеголеватый лейтенант и три высоченных чёрных солдата в белоснежной униформе, украшенной золотыми позументами, и в высоких старинных красных фуражках застыли по стойке «смирно» возле качающегося трапа. Когда мы проходим мимо барьера, за которым почтительно застыли пять рослых чёрных солдат с кривыми саблями наголо, держа их перед самым своим лицом, публика аплодирует. Но вся эта церемония устроена, разумеется, не ради нас, а ради генерала, который прибыл из Франции в этом же самолёте.

Большой дребезжащий автобус доставляет нас далеко за город, в уготованное нам пристанище — каменные бараки, снабжённые, однако, водопроводом и душевыми. Всё очень примитивно, но чрезвычайно чисто; окна даже затянуты марлей от мух. Правда, двери почему-то не запираются. Но помер в городском отеле стоит, говорят, бешеных денег. Дакар — большой город с населением более 100 тысяч человек, из которых большая часть — африканцы[2].

Мы покупаем себе пробковые шлемы по 15 марок за штуку и отправляемся на поиски лёгкой тропической одежды. Однако здесь нас ожидает неудача: мы, оказывается, слишком длинные для здешних мест. (Может быть, именно поэтому нас так упорно принимают за англичан.) Брюки достают нам только до середины голени. А что касается ботинок местного производства, то они тоже по крайней мере на пять сантиметров короче наших ступнёй… В каждом магазине, в который мы входим, нам почему-то первым делом предлагают сигареты…

В Дакаре есть нечто вроде зоопарка. Я сажусь в такси и качу по гладкой новой асфальтированной дороге, идущей вдоль побережья, мимо пивоварни под названием «Газель», мимо фабрик, и добираюсь наконец до большого зелёного массива. Шофёр требует с меня за ожидание здесь 500 колониальных франков (12 марок), а поскольку с деньгами у нас негусто, я его отпускаю В небольшом закутке парка расположены вольеры с животными! Тут мне и пришлось увидеть первых двух львов в Африке. Но посетителей что-то не видать: место это расположено слишком далеко от города и добраться сюда сложно. После того как я полюбовался ещё и двумя гиенами, марабу, антилопой и маленьким шимпанзе на цепочке, а также дикобразом и африканской виверрой, я захотел вернуться назад, в город. Но как? Такси здесь нет, телефонов — тоже. Сопровождаемый удивлёнными взглядами грифов, сидящих повсюду на деревьях, я плутаю по парку, пока не обнаруживаю наконец маленькой сторожки и в ней двух служителей зоопарка.

Один из них оказался корсиканцем, живущим уже два года в Африке. Нет, он не в восторге. Почему сюда приехал? Да потому, что не мог найти работы во Франции. Достать здесь такси? Да что вы — это абсолютно безнадёжно!

Из вежливости он всё же несколько раз пытается дозвониться в диспетчерскую по вызову такси — разумеется, тщетно. Я сижу час, второй и с удовлетворением замечаю, что начинаю действовать ему на нервы. Наконец он не выдерживает, выбегает на шоссе, останавливает одну машину за другой и уговаривает кого-то забрать меня с собой.

Потом, когда мы с Михаэлем уже сидим в ресторане, к нашему столику подходит молодая дама, у которой лоб и верхняя губа густо усеяны капельками пота. Оказывается, она услышала, что мы говорим по-немецки, и решила с нами побеседовать. Родом она из Саарской области, школу окончила в Данциге. Вот уже два года как замужем за очень славным французом. Прежде жила несколько южнее — в Абиджане (как раз там, куда мы направляемся) и довольна тем, что перебралась в «более прохладный» Дакар. В прошлом году она родила в Абиджане своего первенца с помощью африканских акушерок. Родители её не решаются выбраться из Саарской области даже в Касабланку, боясь, что «в Африке слишком жарко».

— Что только люди в Европе себе не воображают об этой Африке! Просто смех да и только! В Касабланке, ей-богу, не жарче, чем на Ривьере!

Я нанимаю комичную повозку, которой здесь пользуются африканцы. Это двухколёсная таратайка на автомобильных шинах, в которую впрягается тощая лошадёнка. Зато к козлам прилажен огромный клаксон, которым чёрный кучер непрерывно пользуется. Под такой неистовый аккомпанемент я подъезжаю сначала к Институту Чёрной Африки[3], чтобы навестить профессора Монода, а затем и к ультрасовременному зданию Пастеровского ветеринарного института, где меня радушно встретил мой коллега профессор Морнэ.

На другой день нам пришлось соскочить с постели в 5 часов утра. Однако в 7 мы ещё не вылетели, и, когда начали выкликать по фамилиям пассажиров, нас в списке не оказалось… Испуганно я бегу к служащим аэропорта, но они меня успокаивают, что мы полетим следующим рейсом, через полчаса, в самолёте, вылетающем из Дакара в Абиджан[4] — к конечной цели нашего путешествия. Правда, оттуда нам предстоит ещё проехать пару сотен километров по железной дороге, ведущей сквозь девственный лес внутрь страны, до городка Бваке, где и живёт господин Абрахам, пригласивший нас к себе погостить.

Вполне спокойно я наблюдаю за тем, как оба наши чемодана, которые я сдал в багаж, загружают в первый самолёт, отлетающий в Абиджан, они прилетят туда на полчаса раньше нас — какое это имеет значение? Но по мере того как самолёт с нашими вещами исчезает вдали, меня всё больше начинают одолевать сомнения… а точно ли следующий самолёт через полчаса прибудет в Абиджан? И, к своему ужасу, узнаю, что вылетает-то он через полчаса, но делает огромный крюк вокруг почти всей Западной Африки, через Сенегал, Судан, Французскую Гвинею и прилетает в Абиджан только через 10 часов. Вот это помер! Причём выясняется, что он даже совершает промежуточную посадку, в городе Бваке в то время как во Франкфурте представители «Эр Франс» меня уверяли, что с городом Бваке нет никакого воздушного сообщения.