Николай Сергиевский - Семибоярщина

• Название: Семибоярщина
• Автор: Николай Сергиевский
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0042-х

В книгу включены исторические романы Н. Сергиевского и А. Зарина, охватывающие последний период Смутного времени (1610–1612), когда после свержения группой бояр Василия IV Шуйского было создано боярское правительство во главе с Ф. И. Мстиславским — Семибоярщина.

---

— Не время теперь перекоряться да плакать, — сказал он, — бежать надо. Марья Юрьевна, иди собираться в путь!

Марина тотчас вышла.

— Встань, Дмитрий Иванович! — произнес Заруцкий, взяв «вора» за плечи. — Баба ты, што ли? Срам, ей-Богу! Бежим в Калугу, а там казаки да татары, силища великая. Перезимуем, а летом сюда. И зададим же мы им звону!

Малодушный «вор» снова ожил. На его лице отразилась надежда.

— Тогда бежим! — воскликнул он, вскакивая.

Через полчаса из Угреш по дороге в Калугу во весь дух мчался небольшой отряд донцов. Во главе их скакали «вор» с Заруцким и Марина со своей неразлучной подругой, Варварою Пржемышловской.

Жолкевский никого не застал в монастыре и на рассвете вернулся в лагерь через Москву.

А наутро москвичи с изумлением говорили друг другу:

— Были поляки и нет их. Что за диво: ни одной бабы не тронули, никакого шума не сделали, никакого срама не учинили. Видно, и впрямь за ум взялись и нас полюбили!

Странные отношения установились между русскими и поляками. С одной стороны, они успокоились с той минуты, как убежал «вор», присягнули все в верности Владиславу, охотно послали в Смоленск посольство с Захаром Ляпуновым и митрополитом Филаретом (Романовым) во главе, дружили с поляками, ходили к ним и принимали их у себя; с другой же стороны, чувствовали к ним такое недоверие, что поляки невольно остерегались их и даже побаивались.

Между тем время шло. Русские хотели видеть своего новоизбранного царя — королевича Владислава, — а король Сигизмунд не отпускал послов, день за днем. откладывая переговоры с ними. Становилось холодно, начинался октябрь, пора было думать о зимней квартире, и Жолкевский хотел вернуться под Смоленск.

Ходзевич изнывал в бездействии и заливал горе вином.

— Жилы они из меня тянут! — жаловался он Свежинскому. — Почему гетман не пускает меня? Служи я у Сапеги, уже давно был бы в поле!

— Подожди, — ответил Свежинский, — не долго осталось. Вот станем на зимние квартиры, и поедешь ты, и я с тобою!

Почти в то же время гетман Жолкевский спорил со своими полковниками.

— Простите меня, — с горячностью заявил Зборовский, — я присоединился к вам только потому, что вы обещали в Москве войну кончить! Если я пойду отсюда, меня мои же на саблях разнесут! Я дал им слово!

— Да поймите же, что нас мало, что мы будем там в западне. Не дай Бог, что случится, и нас там голодом заморят! — возразил Жолкевский.

— Я ручаюсь, что ничего не случится, — ответил Гонсевский. — Поезжайте сами к королю и уговорите его выслать скорее Владислава. Все будет хорошо!

В дверях палатки показался жолнер.

— Бояре из Москвы! — доложил он, и за ним в палатку вошли князья Голицыны, Волконский и Мстиславский.

Гетман торопливо встал им навстречу.

— Мы к тебе с просьбой! — поклонились ему князья.

— А что?

— Да слышали мы, что ты хочешь свое войско отвести, — сказал Мстиславский. — Сделай милость, оставь его у нас!

Жолкевский нахмурился.

— Так, вельможный пан, — заговорил Голицын, — нельзя инако. Если ты не займешь Москвы и уведешь войско, народ сейчас за «вора» станет и нас перебьет. Придет «вор» на Москву — и опять кровь польется! Не губи нашего дела!

Жолкевский задумался, потом бросил на стол булаву и сказал:

— Ну, быть по-вашему!

В тот же день бояре стали составлять списки постоя и назначать города для продовольствия.

Утром 9 октября 1611 года поляки вошли в Москву. Чтобы не пугать москвичей своей численностью, они вступали в город небольшими отрядами и тотчас были размещены по квартирам. Гетман со своим полком занял Кремль, Гонсевский — Девичий монастырь; в Китай-город стал Казановский; в Белом — Зборовский. Полки Струся стали в Верее, Можайске и Борисове.

В тот же день Ходзевич получил отпуск.

Часть вторая Освобождение

Глава I На поиски

Получив разрешение ехать, Ходзевич не мог всю ночь сомкнуть глаз. Он еще не знал, как и где будет искать Ольгу, но чувствовал, что найдет ее, и при этом нетерпение и радость охватывали его, отбивая от него сон. Он не давал спать и Казимиру, который лежал у порога его горницы, и, чуть рассвело, уже был на ногах.

— Поднимай солдат, готовь коня, Казя, а я к Феликсу пройду; он отпросился ехать со мною! — сказал он, торопливо одеваясь.

Свежинский еще спал, когда пришел к нему Ходзевич.

— Вставай, лодырь, вставай! — закричал он. — Смотри, сейчас солнце поднимется.

— Ах, чтоб тебя! — проговорил Свежинский, вскакивая спросонья. — Напугал даже.

Ходзевич стал торопить его.

— Ну уж врешь это!.. — сказал Свежинский. — Я на пустой желудок никогда с места не тронусь. — И, выйдя в сени, отдал распоряжение.

Через четверть часа пред ними стояли миса горячего пива, кровяная колбаса, хлеб и овечий сыр. Увидев еду, Ходзевич и сам присел к столу.

В горницу вошли Чаплинский и Круповес.

— Мы у тебя были, и пахолик сказал, что ты у Феликса. Ну вот и мы! Пришли проводить тебя!

— Челом вам!

Они сели. Чаплинский вытянул из своих шаровар глиняный кувшин и, ударив по нему, сказал:

— Для вас только, панове! Мне тут один боярин меду подарил. Добрый мед! И сладит, и жжет!

Свежинский достал чарки, и они стали пить.

— Ну, панове-други, — заговорил Круповес, — а скажите нам, как же вы поедете и где искать свою королеву будете?

— Да ведь след-то у меня есть! — ответил Ходзевич. — Пан Млоцкий ее в руках имел, да шиши отбили!

— Шиши! — Чаплинский даже вздрогнул. — Вот не хотел бы встретиться с ними, хотя ничего не боюсь!

— Ну а мы поедем прямо к тому месту, где Млоцкий с шишами встретился, и там весь лес изъездим. Однако пора!

Ходзевич встал и, подтянув пояс, прицепил саблю.

Миса с пивом была пуста, кувшин из-под меда валялся под столом. Глаза у всех посоловели.

— Ну, ехать так ехать! — сказал Свежинский.

Все вышли на двор. У крыльца стояли кони Ходзевича и Свежинского. Отряд в тридцать человек, спешившись, стоял в стороне.

— На конь! — крикнул Ходзевич, садясь в седло.

— Ну, желаем удачи!

Лошади рванулись, и отряд тронулся по узким московским улицам.

Город уже проснулся. На площади толпой стояли извозчики со своими странными колымагами и двухколесками. Торговые ряды были отперты, и купцы в своих остроконечных шлыках и разноцветных кафтанах громкими голосами расхваливали свой товар, но при виде польского отряда вдруг смолкли.

— А не любят они нас! — сказал Ходзевич.

— Разве есть за что? — возразил Свежинский и прибавил: — Но что за быдло! Сколько их, сколько нас, и мы над ними господа теперь! — В его голосе слышно было презрение.

Вдруг с его головы от сильного удара слетел шлем и покатился по улице.

— Шапку долой, схизматик! — вопил пред ним, махая палкой, какой-то исступленный старик, босой и почти нагой.

Свежинский в ярости схватился за меч, но Ходзевич удержал его:

— Оставь! Что говорил Гонсевский!

В этот миг удар палки сшиб и с его головы шлем. Пахолики бросились поднимать. Жолнеры сдвинулись и обнажили мечи.

— Снимайте шапки! — закричала толпа. — Это — икона наша!

Ходзевич увидел в воротах, под которые они ехали, икону. В другое время он показал бы себя, но теперь желание найти Ольгу пересилило его гнев, и он, пришпорив лошадь, увлек за собой отряд.

— Будьте, анафемы, прокляты! — донесся до него исступленный крик старика нищего.

Московские люди, видя бешено скачущий отряд, едва успевали сторониться на узких улицах.

Через полчаса поляки выехали из города. Свежинский оглянулся и злобно сказал:

— Я спалил бы это осиное гнездо!

— Подожди, все наше будет! А пока Ольгу мне, Ольгу! — воскликнул Ходзевич.

Они убавили ход коней и поехали рысью.

— Ты хорошо расспросил Млоцкого?

— Чего! Сто раз расспрашивал! — ответил Ходзевич. — Теперь доедем до Можайска, отдохнем, а от него и тронемся в дорогу.

— А в Можайске наши?

— Там же Струсь, а у него Добушинский, Одынец и Кравец. Добрые рыцари!

Можайск являлся как бы передаточным пунктом. Жолкевский не напрасно послал туда часть войска. Полк Струся оберегал дорогу и во всякое время мог помочь Гонсевскому и своим товарищам в Москве.

Город обратился в военный стан. Он был много меньше Москвы, и полковник Струсь не боялся населения. Каждую выходку против поляка он казнил смертью, и поляки своевольничали как хотели.

Добушинский и Одынец приняли Ходзевича с его другом радостно, словно родных.

— А Кравец где? — спросил Ходзевич.

— Кравец поехал за стацией! — ответил Одынец. — Он любит это!

— Ну а пока к столу, панове. Чем богаты! Прошу! — перебил Добушинский и, обращаясь к Ходзевичу, добавил: — А твоих людей я велел напоить и накормить в холопской избе.