Бхагван Раджниш - Я — врата. Биография (Избранные беседы, том VI)

• Название: Я — врата. Биография (Избранные беседы, том VI)
• Автор: Бхагван Раджниш
• Издательство: Агентство САГУНА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1994
• ISBN: 5-7593-0036-9

Это официальная биография Бхагавана Шри Раджнеша, написанная одним из его преданных учеников, Свами Сатья Ведантом.

Большая часть материала — это собственные слова Бхагавана, верно записанные его учениками — в общей сложности четыре тысячи часов дискурса, воспроизведенные и изданные на основании лекций, проводимых каждое утро Бхагаваном с 1974 по 1981 год.

---

В виде иллюстрации:

«В моем доме ситуация была такова, что моя мама, сидя передо мной, могла сказать: „Никого нельзя найти, а я хочу послать кого-нибудь за овощами в лавку“. Я слышал это, так как я лениво сидел прямо перед ней. Я знал, что даже если бы начался пожар, она могла сказать мне: „Никого нельзя найти, а наш дом в огне, кто погасит его?“ Но, молча, я мог совершать только одну вещь: наблюдать свою пассивность со стороны, в полном сознании».

В течение того периода качество пассивности было самым значительным для Бхагавана в его экспериментах с тремя гуннами.

«В моих собственных экспериментах я решил выбрать на время только одну гуну — и только на определенный отрезок времени. Первой я выбрал тамас… потому что тамас — в основе любого из нас. Когда ребенок растет в материнской матке в течение девяти месяцев, он живет в этой гуне. Ребенок сам ничего не делает. Это и есть условие тотальной пассивности».

Бхагаван находит, что эта гуна не только преобладает в человеке, но и показывает, насколько состояние пассивности в матке замечательно в духовном смысле:

«Ребенку известно высшее молчание еще в матке. Эта память скрыта глубоко в подсознании. То девятимесячное житие в материнской матке блаженно, потому что там ничего не нужно было делать… Там было только одно существование — только бытие. Это состояние очень похоже на то, что мы называем освобождением».

Таким образом, Бхагаван учит, что поиск молчаливого и блаженного состояния не случаен — скорее он идет из нашего глубокого подсознания: это поиск блаженного состояния, которое было в матке. Но жизнь в матке резко отличается от любой попытки воспроизвести ее. Состояние в матке — это часть биологического процесса роста, и ребенок в этом состоянии обычно несознателен, но в воспоминании или возрождении того состояния, на вершине духовного переживания, индивидуальность полностью сознательна. Бхагаван использует метафору, чтобы описать действие тамас-гуны:

«Пассивность — это основание, а блаженная тишина — его пик Дом, который мы зовем жизнью, построен на фундаменте пассивности. Средняя структура — это активная часть. А купол этого храма — окончательное блаженство. По моему мнению, таково осознание жизни. Вот почему я… в первой части моей жизни практиковал пассивность».

В экспериментах Бхагавана с каждой из трех гун постоянным фактором была его бдительность, его сознательность, его пребывание наблюдателем в каждом состоянии, его бытие неотождествленного свидетеля. Он описывает природу этой сознательности с помощью следующей истории:

«В последний год моего обучения в университете был один профессор философии. Подобно многим профессорам философии, он был упрям и эксцентричен. Он упорно не хотел видеть никаких женщин. К несчастью, в его классе было только два студента:… я и… молодая девушка. Поэтому профессор учил нас, закрыв глаза.

Для меня это было очень удачно, потому что во время его лекции я мог спать. Из-за того, что в классе была молодая девушка, он не мог открыть глаза. Однако профессор питал ко мне очень большую симпатию, думая, что я не смотрю ни на одну женщину тоже из-за принципа и что во всем университете есть еще один человек, который не видит женщин. Поэтому он часто, когда встречал меня одного, говорил мне, что я единственный человек, понимающий его.

Но однажды этот мой образ рухнул. У профессора была одна привычка: он не придерживался на своих лекциях установленного времени. Поэтому заканчивал занятия позже всех в университете. Он говорил: „В моей воле знать, когда начать лекцию, но не в моей воле знать, когда я ее закончу“. Поэтому его лекция могла продолжаться и шестьдесят минут, и восемьдесят, и даже девяносто — это не имело значения для него.

Между девушкой и мной существовало полное взаимопонимание, и она будила меня, когда лекция близилась к концу. Но однажды в середине лекции ее вызвали для какой-то срочной работы, и она ушла. Я продолжал спать, а профессор продолжал лекцию. Закончив ее, он открыл глаза и увидел, что я сплю. Он разбудил меня и спросил, почему я сплю. Я сказал ему „Вы только сейчас обнаружили, что я сплю, но должен вам признаться, что сплю-то я ежедневно, потому что не ссорюсь с молодыми женщинами и потому что мне очень приятно спать на ваших лекциях“.

В течение этих лет сон стал для Раджнеша разновидностью медитации. Он понял в своих экспериментах со сном то, что Кришна передал Арджуне: „Несмотря на то, что весь мир спит ничью, мудрец всегда бодрствует“. Раджнеш во время сна переживал бодрствующее, свидетельствующее состояние — в отличие от сна, в котором человек остается бессознательным. Раджнеш обнаружил: если человек упорствует в своем желании спать больше, чем требует тело, тогда что-то внутри вас остается сознательным и становится наблюдателем всего того, что происходит вокруг вас… тогда внутри вас начинает звучать определенный вид бодрствующего звука».

Бхагаван описывает свою жизнь в Саугарском университете в течение этой пассивной фазы:

«Я сделал своим главным принципом — избегать воспоминания всякого рода работы. В течение двух лет, что был в университетском общежитии, я никогда не чистил и не подметал своей комнаты. Свою подвесную койку я установил у входа в комнату, так, чтобы прямо от двери я мог в нее прыгнуть и из нее же выпрыгнуть — прямо в коридор. Я не чувствовал необходимости пересекать всю комнату. Точно так же, как я не хотел входить в комнату, не могло возникнуть и никаких вопросов по поводу ее уборки. Все это доставляло определенный вид радости.

Вещи оставались на тех же самых местах, где находились до моего вселения, я не внес ни одного изменения. Разве что в пределах необходимого минимума. Так как для изменения вещи надо что-то с ней сделать, то вещи сохранялись в прежнем виде. Но именно поэтому начали расцветать некоторые уникальные переживания: ведь каждая гуна имеет свое собственное уникальное переживание. Меня не беспокоило то количество мусора, которое стало скапливаться в моей комнате. Я учился жить, невзирая на условия: как мог бы жить и в тщательно убираемом месте.

В университете, где я учился, новых зданий еще не было. Это был недавно основанный университет, и под общежитие использовались военные бараки. Из-за того, что бараки стояли далеко в лесу, в них было обычным появление змей. Я часто видел змей, когда спал на кровати. Змеи приползали, отдыхали в комнате и уползали прочь. Поскольку они никогда не беспокоили меня, то и я не беспокоил их».

В своих экспериментах со сном и пассивностью Раджнеш также переживал состояние не — ума, или опыт безмыслия: состояние чистого сознания:

«В те дни, зачастую лежа на кровати, я рассеянно смотрел в потолок. Через некоторое время я понял, почему Мехер Баба медитировал таким способом. Я делал это без всякого усилия, так как что еще можно делать, лежа на кровати? Если одолевал сон, я смотрел на потолок — даже не моргая. Почему даже не моргая? — Это ведь была бы разновидность действия, такая же часть активности, я только продолжал бы лежать там. Не было ничего, что надо бы делать. Если вы лежите подобным образом и смотрите в потолок час или два, вы скоро обнаружите, что ваш ум становится чистым, как безоблачное небо: совершенно бессмысленным; если кто-то сделает пассивность целью в жизни, он сможет переживать безмыслие очень естественно и легко».

Это состояние не-действия и не-ума открыло Раджнешу двери божественной славы.

«В те дни я не верил не только в Бога, но и в душу. Причиной моего неверия было то, что если, как я считал тогда, вы верите во что-либо, то вы должны что-то делать. Для пассивности атеизм очень полезен, потому что если Бог есть, то ради него необходимо выполнять какую-либо работу. Но и без какой-либо веры с моей стороны в Бога и душу, благодаря простому лежанию в тишине, лучезарный блеск души и Бога начал восприниматься мною. Я не оставлял пассивности пока пассивность не оставила меня. Только тогда я решил продолжать то, что делал раньше».

Все время, пока Раджнеш учился в школе, его бабушка страстно желала женить его. Она постоянно подталкивала семью, особенно отца Раджнеша, устроить его женитьбу. Друзья Дада также одобряли женитьбу Раджнеша, но сам Дада колебался даже подать такую мысль сыну. Он знал очень хорошо, что если начать убеждать сына в том, что его женитьба будет для него большим благом, а Раджнеш на это скажет нет, это может стать полным крахом всей затеи.

Тем не менее, когда Бхагаван приехал домой после окончания университета, Дада косвенно, через друзей Раджнеша, попытался разузнать, как тот отнесется к перспективе женитьбы. Раджнеш чувствовал, что Дада сам в скором времени задаст этот вопрос, но колеблется. Наконец Дада попросил жену пойти и поговорить с сыном. Вот как Бхагаван рассказывает эту историю: