Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

• Название: Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
• Автор: Сергей Хрущев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9691-0534-8

Главной темой этой книги являются события, связанные с созданием ракетно-ядерного потенциала нашей страны и противостоянием США и Советского Союза, кульминацией которого стал Карибский кризис 1962 года. Рассекреченные в последнее время как в США, так и в России документы, рассказы Никиты Сергеевича и других очевидцев, а также личные впечатления автора, участвовавшего в работе над созданием ракет, детально воспроизводят историю достижения стратегического паритета, отодвинувшего угрозу возникновения третьей мировой войны.

---

В своих воспоминаниях отец не сообщает сенсаций. А когда диктовал их, обычно упоминал о мельчайших подробностях. Он пишет: «Крейсер наш стоял в Портсмуте. Мы сказали командиру крейсера, чтобы он получше организовал его охрану. Все делалось, что положено в таких случаях. Вдруг нам докладывают, что какой-то человек появился из-под воды у борта крейсера, а когда наши матросы его заметили, скрылся под воду. Больше его не видели. Мы тогда сказали нашим хозяевам, что наши матросы наблюдали такое явление, и спросили, как его надо понимать? Я не помню, какое было дано объяснение, но мы не придали значения этому случаю, хотя не исключали, что пловцы могли прикрепить магнитные мины к нашему крейсеру и это может нам дорого обойтись. Так нам объясняли наши люди, которые занимались военными делами…

Я не верил в возможность какой-либо провокации. Взорвать крейсер с главой правительства — это война. Англичане никогда такого не допустили бы…

В печати много писали об этом случае… Мы точно так и не знаем, кто это был, но что это был разведчик, у нас не было сомнения. Его появление наша разведка объясняла тем, что, возможно, англичан интересовали винты нашего крейсера, формы некоторых деталей корпуса корабля, которые определяли его скорость.

Мы не придавали особого значения этому инциденту, но говорили о том, что в гости нас позвали, а сами шарят по карманам».

Сложилась парадоксальная ситуация. Проблему возвращения домой не раз обсуждали в номере отца. На сей раз он не принимал мер предосторожности. Когда посольские стали иносказательно намекать на возможность минирования крейсера, а в условиях царившего тогда взаимного недоверия такая версия рассматривалась всерьез: взорвется он в открытом море, вдали от берегов, какие можно предъявить претензии к Великобритании, — отец разразился громогласной тирадой. Он говорил об ответственности властей, о том, что подобный акт пиратства означает войну, не преминул напомнить, сколько потребуется ракет, чтобы стереть остров с лица земли. Его речь была решительной и воинственной, а периодически указывающий на потолок палец не позволял слушателям усомниться, для чьих ушей она предназначается.

Тем не менее сам он высказался за возвращение домой на самолете. Ему безумно хотелось опробовать реактивный Ту-104. Однако служба безопасности продолжала стоять насмерть, никто не желал брать на себя ответственность. К тому же уперся Булганин, на самолете он лететь не желал. В случае аварии на крейсере еще можно спастись, рядом два эсминца, «Совершенный» и «Смотрящий», а в воздухе…

Охрана обратилась к Туполеву с требованием поддержать их. Андрею Николаевичу снова пришлось выворачиваться. Туполев прибегнул к уже апробированному аргументу: в самолете он уверен, но порядок нарушать не дано никому. Отец сдался, решили возвращаться на «Орджоникидзе». Булганин облегченно вздохнул.

Туполев выдержал небольшую паузу и стал сетовать на то, как он устал от морского путешествия, — такие приключения не для его возраста. «Вам нельзя, вы люди посторонние, — улыбнулся он отцу одними глазами, — а я конструктор, мое дело испытывать свои машины. Если я испугаюсь, то кто же тогда решится летать моими самолетами».

Андрей Николаевич попросил разрешения покинуть делегацию и вернуться домой на Ту-104. Возражений не последовало. Я, сославшись на приближающуюся экзаменационную сессию, попросился лететь с ним. Мне, как и отцу, очень хотелось прокатиться на реактивном.

Отец кивнул. Одновременно с радостным предвкушением полета меня кольнула мысль: «…А вдруг?… — но я отогнал ее. — Ведь с нами Туполев…»

Перелет окончился благополучно, трудно передать, какой восторг тогда вызывал рокот реактивных турбин. А отсутствие болтанки, воздушных ям, неизбежно сопровождающих полет на Ил-14 или Ли-2!.. Я ощущал себя в сказке.

Самолет вскоре приняли к эксплуатации, и отец не преминул им воспользоваться при первой же своей поездке по стране. Его восхищение не знало границ.

При очередной встрече с Туполевым отец не сдержался и попытался дознаться, действительно ли тогда в Лондоне он сомневался в своем самолете или все это проделки охраны.

Андрей Николаевич в ответ расхохотался.

— По правде говоря, — начал он немного успокоившись, — за самолет я не беспокоился. Но сам-то угодил в дурацкое положение, с одной стороны, вы давите, сами понимаете, немалым весом, с другой — боязно, человек-то я битый. Вот и пришлось спрятаться за инструкцию.

— Так я и думал, — поддержал его отец, — потому и не стал настаивать, не хотел ставить вас в дурацкое положение.

Они расстались довольные друг другом и особенно самолетом, опередившим Запад, чья маячившая перед носом спина до крайности раздражала отца. Ему не терпелось обойти соперника, самому возглавить мировую гонку, продемонстрировать преимущества нового строя. Ту-104 был в его глазах первой ласточкой, которая хотя и не делает весны, но вселяет надежду.

Вскоре восторги вокруг Ту-104 сменились унынием. Начались таинственные аварии. Наполненный пассажирами Ту-104, уверенно ревя моторами, поднимался в небо и исчезал. Без предупреждения прерывалась связь, а затем на земле находили обломки самолета.

Первое происшествие списали на несовершенство конструкции. Как водится, назначили государственную комиссию. Зацепок никаких не обнаружилось, ни намека со стороны экипажа, переговоры с землей не отклонялись от будничной рутины, ни следов взрыва, ничего…

В таких случаях начинают плясать от печки, проводят полную ревизию, ищут любую зацепку. И находят… Обнаружили какие-то дефекты и на этот раз. Услышав о них, я подумал, что в лондонском споре правда была на стороне службы безопасности. Недостатки устранили, полеты возобновились. Последовала новая катастрофа. И опять — никаких следов.

Не обошлось и без кивков в адрес западных спецслужб, в трудный момент они всегда «выручают». Однако отец не поддержал сторонников западного следа. В отношении иностранных разведок он иллюзий не питал, но и не переоценивал их возможностей, а главное — намерений. С чего это им вдруг невзлюбился Ту-104?

Оборудовали специальный самолет, начинили его всякими датчиками, самописцами, поставили специальный автопилот, позволяющий не терять управления при маневрах, присущих лишь истребителю. Одна из версий предполагала, что лайнер проваливается в гигантскую воздушную яму, вернее, пропасть, начинает беспорядочно падать и не выравнивается до самой земли. Летающая лаборатория утюжила небо день за днем, месяц за месяцем, и все впустую. Агрегаты работали как часы, на пути не встречалось не то что бездонных провалов, воздушные рытвины и те попадались не часто. Только осенью, а может быть, весной наконец произошло долгожданное «несчастье»: самолет неожиданно вздыбился, неодолимая сила повлекла его куда-то вверх, потом бросила вниз и отпустила. Опытные летчики-испытатели удержали махину, выровняли и поспешили домой, на аэродром, разбираться в записях приборов.

Все оказалось просто. А вернее, неимоверно сложно. Точнее, ученые в очередной раз столкнулись с неизведанным. Реактивные самолеты летали несравненно быстрее своих поршневых предшественников. Плотный приземный воздух стал для них серьезной преградой — чтобы преодолеть его вязкое сопротивление, приходилось расходовать тонны горючего. Пришлось забираться повыше, в пустоту, в неизвестное, к самой границе атмосферы.

Тут и посыпались неприятности. Началось все с «Кометы», реактивного первенца британских аэролиний, опередившего наш Ту на пару лет. Для полетов на такой высоте самолет пришлось сделать герметичным, надувать его воздухом. Нельзя же заставить пассажиров по примеру пилотов бомбардировщиков и истребителей облачаться в кислородные маски, упаковывать их в специальные скафандры.

Огромный фюзеляж раздувался, как мяч, а по возвращении на землю опадал. И так раз за разом, каждый взлет и посадку. Дюраль не резина, в уголках квадратных иллюминаторов «Кометы» постепенно стали появляться трещинки, чем дальше, тем глубже. И наконец — взрыв на высоте в несколько километров, порой над океаном. Неожиданный, таинственный, необъяснимый… Прошло немало времени, пока доискались до истины, заменили квадратные окошки на круглые, без предательских уголков.

Туполев учел опыт англичан, но попытался забраться еще выше, где воздух еще разряженнее, еще меньше сопротивляется полету. К самой границе со стратосферой, еще совсем недавно доступной лишь исследователям и испытателям. Вот этот тоненький пограничный слой между атмосферой и стратосферой, называемый тропопаузой, и оказался источником всех несчастий. «Чем больше высота, тем меньше плотность воздуха, тяга двигателей уменьшается, а угол атаки (это такой авиационный термин, определяющий устойчивость полета самолета) увеличивается. Достаточно случайного порыва воздуха или небольшого движения штурвала на себя, чтобы угол атаки стал недопустимым, самолет потерял устойчивость», — я процитировал слова участника разбора этого «летного происшествия», заслуженного летчика-испытателя генерала Степана Микояна.[16] Никто тогда не ведал, что весной и осенью, когда природа просыпается от зимней спячки или готовится ко сну, там происходят бурные процессы, вздымаются, подобно взрыву, мощнейшие воздушные потоки. Для них многотонный самолет что сорванный с дерева осенний лист — закрутит, швырнет о землю, не успеешь и пикнуть.