Михаил Маковецкий - Героин

• Название: Героин
• Автор: Михаил Маковецкий
• Жанр: Иронический детектив

Я, Маковецкий Михаил Леонидович, 1954 года рождения, родился в мирной еврейской семье офицера стратегической авиации Советской Армии. За годы учёбы в многочисленных средних школах (папу переводили на новое место прохождения службы каждые два-три года) проявил себя по разному, но неизменно вызывал смех своих товарищей. Закончил медицинское училище, защищал могучий Советский Союз в качестве фельдшера, закончил медицинский институт, женился и, при помощи супруги, родил двоих детей. До 1990 года проживал в Москве, с 1990 года живу в Израиле. Приехав на историческую родину вновь попал в сумасшедший дом, в этот раз в качестве медбрата, где и работаю по настоящее время. Увлекаюсь службой в израильской армии, в подразделении, куда меня взяли после моих длительных и настойчивых просьб и написанием этой книги в рабочее время.

«Героин» — это шутливый детектив, эротический и правдивый, повествующий о великом героиновом пути, который пролегает по территории России и ведет из Афганистана в западную Европу.

---

— Вот только не надо орать патриотические песни под балалайку. Не надо. Не главный врач психушки, а дяденька Калинин какой-то. Речь все равно пойдет не торговле человеческими органами.

— Какие еще человеческие органы! Да я…

— Что вы так шумите возле каждого моего слова? Еще раз напоминаю вам, что в общественном месте метеоризм нужно выдавливать из себя по капле. И успокойтесь. Торговать почками сумасшедших вы продолжите, как и делали раньше. Я хочу предложить нечто совсем другое. Почему бы вашим сумасшедшим не поработать суррогатными матерями? А, подумайте. Десять тысяч евро за каждого малютку, да и статья не подрастрельнная. Ну зачем вам, скажите, эта музыка Вагнера и атаки напалмом? Или вы что, не знаете, что такое суррогатное материнство?

— Знаю. Предложение заманчивое, не скрою. Но что будет, если Олигарх узнает, что деньги идут мимо него?

— Вот ведь как! Олигарха все бояться, а Хомяка почему-то никто. И напрасно. Приведу пример. Был у меня один знакомый по имени Свастика. Может, слыхали?

— Слыхал.

— Ну, так вот. Хотел как-то Свастика меня обидеть. Думал, что все это прошло у него безболезненно, на Олигарха полагался. Гулял он, беззаботно прыгал на лужайке. Но однажды нагнулся Свастика за цветочком и неожиданно почувствовал адскую боль в заднице. Оглянулся он, а из нее окровавленный кинжал торчит.

— История Свастики — это рассказ на потеху особо умственно одаренным даунам. Поучительна, слов нет. И тем не менее. Ну, не знаю, право. В этом случае без стрельбы не обойдется, я думаю. Но ведь можно и не манифестировать свою сексуальность, а? Можно сделать так, чтобы никто ничего не узнал. Согласны? А Олигарху мы скажем в сердцах: «Уйди, противный, мы и без тебя будем отличной парой». Да перестаньте вы надувать свои пухленькие щечки, гражданин главный врач. Я же не дешевый зоогей и не мим в розовой пижаме, в конце концов! С вами серьезные люди разговаривают.

— В принципе… Какая-нибудь со здоровым акушерством олигофренка даже не поймет, что, собственно, произошло… заманчиво, черт подери. Прямо таки запретные плоды раздумий и поэтических фантазий или стихи для взрослых. Есть у нас в психушке цветущие девушки, которым уже ничего не поможет. Только лоботомия. Почему бы им и не познать радость беременности? К примеру, та мухоненавистница, которая хранит под кроватью 40 килограмм убитых ею мух? Ведь тупа, как самка Буратино. Короче говоря, Хомяк, флаг тебе в руки и горн в зад.

— Вот видите. Обговорим детали?

* * *

— Алло, Хомяк, как прошел разговор с главным врачом?

— Плодотворно. Уломали парня. Как ты и предполагал.

— Как договорились?

— Мы приедем, заберем какую-то олигофренку, отвезем в клинику. Там в нее вставят оплодотворенную Аркадием яйцеклетку, и мы возвращаем олигофренку в родной сумасшедший дом. По дороге угощаем ее во все природные отверстия, гы-гы-гы.

— Если вы ее хоть раз трахнете до… Оторву женилку без права апелляции в высшие инстанции.

— Да ты что, Ноготь? Только напоследок помнем ей сиськи. Эх, умеем же мы за женщинами ухаживать. Вот недавно встретил одну: «Что-то птицы низко летают, к дождю, наверное, — говорю, — А у меня как раз мама к брату уехала. Может, пошли ко мне дождь переждём? Только в аптеке что-нибудь к чаю купим…». Отвлекся, извини. Через восемь с половиной месяцев снова привозим ее к тем же врачам. Она рожает, младенец тут же переходит в руки счастливых биологических родителей, которые со слезами умиления на глазах расстаются с деньгами. Все рады, все смеются.

Флаги вьются над землей,
Музыка играет.
Все ребята во дворе
Ноги поднимают.

— Хомяк, ты сначала сделай все как подобает, а потом песни петь начнешь.

— Твое дело, Ноготь, продумывать все. А за исполнение можешь не волноваться. Сделаем.

— И, все-таки, тема лишение девственности главного врача психиатрической больницы тобой, Хомяк, раскрыта не полностью. Это гордый опущенец явно чего-то не договаривает.

— Чего? После беседы со мной, он, с воздетыми к небу руками и распевая хвалебные песни, скрывается в туманной дали, стремясь к указанной ему цели.

— Оно конечно виват мужественным работникам сумасшедших домов. И его любимую ложку для кала ты ему погнул, но чего-то здесь не достает. Этот борец за анальную независимость чернокожих беспризорников вселяет меня тревогу. Не знаю почему. Подумать надо. Пока все, конец связи.

* * *

— Так ты при телочке? И она тебе стриптиз показывает, гарцуя в пеньюаре под листопадом? И еретические позы для лучшего спермоотделения принимает? А нам значит только в щелку смотреть и увлечённо онанизмом заниматься? Тебе, значит все, а нам полоть, копать, и твою мать е…? Не хорошо это, не по-товарищески.

— А что, пришло время прилюдно сознаться в моих половых связях? Восставшие из зада приветствуют своего Олигарха? Ладно, уговорили. Я завешу щелку пользованным презервативом. Пусть на любопытный глаз капает.

— На явную смерть идешь, братан. Придется нам из тебя картину маслом сделать. Под названием «Салатница с калом».

— Да что вы, ребята? Зачем же нож доставать, я же лучший друг дрочащих.

— Таких котят как ты, сука, я топлю задёшево.

— Мать твою, да у этого психа пушка!

— Узнали по характерному звуку выстрела? Был зрелый телом мужик, да вышел весь. Это же надо, что пистолет с людьми делает! Ну что, в штанишки брызнули, широкие массы угнетённых чингачгуков? Да, видно тренировать культю мозга тут особого смысла нет. Придется тренировать очко. Значит так болезные, кто еще раз ко мне, или к моей заторможенной подруге подойдет, тому сделаю ракету «земля-кремль». И место в братской могиле возле параши. Или кто не понял?

— Поняли, все поняли. Объяснил доходчиво. И как тебя, болезный, звать величать?

— Зовите меня Маникюр.

* * *

— Ну, Ноготь, вы молодец! Такой нарыв расковыряли в психиатрической больнице. Я понимал, что там что-то не чисто, но такое! Чего тут только не делается: и от тюрьмы освобождают, выдавая заключение о невменяемости, и от армии. Теперь понятно, почему Олигарх там главную тыловую базу сделал. Как к кому-то из его людей мы интерес проявлять начинаем, так он шизофренией сразу заболевает, бедолага. А что с шизофреника взять? Он же всегда невменяемый, за свои действия не отвечает. Лечить его нужно принудительно. А где? А в сковской психиатрической больнице. А там Олигарх полновесную бригаду держит. Во главе с главным врачом.

— И что?

— Ничего пока. Копать будем, справки наводить, наблюдать. А там, глядишь, кто и проколется. Или поссорятся голубчики, сами друг друга посдают. Или стравлю их ненавязчиво. Да мало ли. Когда знаешь, о чем речь идет, да без спешки, всегда всплывет что-то.

— А со мной то что?

— А что с вами, Ноготь? С вами ничего. Замочили вы киллера олигархового, за что вам большое спасибо. Красиво, гигиенично, удобно и душеспасительно. Братана Олигарх уже пятый раз в психушке прячет. Ложится страдающий шизофренией человек с очередным обострением бреда преследования. А через пару дней в озере очередной труп всплывает. Но несчастного ненормального кто заподозрит? Да и алиби у него железное — в больнице лежал на момент убийства, недвижимый практически. Ну и обнаглел братан. Трахал в психушке кого не походя, морды бил больным и персоналу. И больных и блатных в кулаке держал, даже главный врач с ним не связывался. Ты вроде не при делах, а под руку подвернулся. Решил тебе очко порвать, да пулю получил в лобежник. Хотел и покуражиться, и авторитет свой поддержать, а тут такой ущерб здоровью. И Олигарх так расстроился, что на могилу своего киллера целую глыбу из черного мрамора установил всем в назидание. И надпись высокоморальную написал, мол, с немытой попой за стол не садись! Идешь трахаться — одень презерватив! Надпись на надгробном памятнике цитирую по памяти, но общее настроение передаю верно.

— Черт с ней, с надписью. Ну а со мной то что? Как пушку оправдать?

— А никак. Чокнутый ты, Ноготь, мозгами отъеханный. Гонишь, что пушку выиграл в карты у инопланетянина с тремя носами, и в милицию собирался отнести. На следующий день после выписки из сумасшедшего дома. Не сбить тебя. Да и что тебе можно инкриминировать? Да ничего. Твой лечащий врач, после трех рюмок коньяка, высказал предположение, что в детстве тебя, наверное, по ошибке посадили на горшок с членом внутри, тем самым, травмировав неокрепшую детскую психику. Вывод: ты страдаешь параноидальным бредом. А нынешнее обострение твоего заболевания вызвано магнитной бурей. Так что, во-первых, ты псих ненормальный, и за свои действия не отвечаешь. А во-вторых, действовал ты в пределах необходимой самообороны. Покойный тебе угрожал? Угрожал. С ножом на тебя полез? Замахнулся даже. Дело закрыто в связи с отсутствием состава преступления, сумасшедший дом может спать спокойно. А покойный? А что покойный. Патологоанатом о нем пишет следующее: «При ревизии установлено, что задняя полуокружность прямой кишки разрушена и отсутствует, начиная от внутреннего отверстия анального канала. Через 3 месяца сформировался прямокишечно-промежностный свищ, наружное отверстие которого располагалось на межъягодичной кожной складке в 5 см от наружного отверстия заднего прохода». Аморальный образ жизни вел покойный. В извращенной форме. Но теперь он отмучился и похоронен. Пять убийств на нем было, пусть земля ему будет пухом. Теперь что касается спорных вопросов. Вопросы есть, спора нету. То есть спор есть, а вопроса нету. Правильно по этому поводу Тарапунька писал Пушкину: «Як умру, то поховайте на Украйне милой…».