Дмитрий Стрешнев - Профессор, поправьте очки!

• Название: Профессор, поправьте очки!
• Автор: Дмитрий Стрешнев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Ветер, залетающий время от времени в приоткрытое окно, понемногу сбрасывал бумажные клочки на пол. Их назойливое шуршание в конце концов привело к тому, что севины веки дрогнули и приоткрылись. Увидев то, что находилось у него перед глазами, Чикильдеев сморщился как от сильной боли и с тоской произнес:

– -Подумать только, из-за этого мусора мы рисковали жизнью!

Для тех, кто менее догадлив, скороговоркой поясню, что, вернувшись с прогулки под землю, Сева с профессором всю ночь с лихорадочным энтузиазмом исследовали добычу, захваченную в тазу у прораба Фуфаева, пытаясь из уцелевших закорючек и буковок вытянуть ниточку, ведущую к либерее. Они задремали под утро, сломленные горькой догадкой, что последняя надежда потеряна.

Сева поднял нетвердо держащуюся на шее голову, взял со стола ближайший листок с загнувшимся краем и с ненавистью прочитал:

– -"Фрагмент номер 16". Уцелевший текст: "арти… зов… кв.м. … нх… 7 авг…". И что это могло бы означать, маэстро?

Севин вопрос был обращен либо к самому себе, либо к Потапову, поскольку других маэстро в комнате не было.

Профессор пошевелился и, продолжая ночной марафон, тусклым голосом послушно проговорил из забытья:

– -"Нх" – редкое сочетание в русском языке. В данном случае возможно является частью слова "фенхель" – разновидность укропа – или “оксиринх” – нильский окунь.

– -Прекрасно!-восхитился Чикильдеев.-Какая находка! А главное: сколько света сразу в наш темный подвал!

Он засмеялся оперным смехом.

– -Всё! Слава Богу, конец наваждению! Фараоны! Аристотели! Каллимахи-Мономахи!

От всего этого шума профессор окончательно проснулся, открыл глаза и в бессильном изумлении смотрел, как Чикильдеев подбрасывает в воздух обгорелые бумажки, совсем недавно бывшие такими ценными, что их хранили в специальной коробке из под печенья Danish Windmill.

– -Не понимаю, чему вы радуетесь,-горько произнес он наконец.

– -Чему я радуюсь! Чему я радуюсь! Тому, что эти вот бумажки больше не командуют моей жизнью!-запел Сева на несуществующий мотив.

При этом, схватив полную горсть клочков, он размахивал ими перед лицом Потапова. Потом, подбросив их в воздух, напустился на другие.

– -И эти вот!.. И эти!..

Обессилевший после ночи интеллектуального мазохизма Потапов только морщился и щурился.

Внезапно выкрики прекратились. Сева задумчивым взглядом петуха, интересующегося навозной кучей, разглядывал что-то на столе, а потом уже совсем другой Чикильдеев сказал треснувшим голосом:

– -Интересное кино!..

Профессор с большим трудом оторвался от кресла, чтобы взглянуть на кино.

– -Как же мы раньше не заметили!-строго сказал ему Сева.-Смотрите: два клочка обгорели совершенно одинаково! Что это значит? А?

– -Лежали рядом,-предположил Потапов.

– -Нет, профессор! Это был один лист, сложенный вдвое! Бумажка-то – везде одного качества, так глаз и колет!

– -Я думал, вы что-то новое обнаружили,-разочарованно сказал Потапов.-Всё это мы уже разглядывали.

– -Разглядывали отдельно. А теперь соединим и посмотрим – не получится ли критическая масса?

– -Валяйте,-без особого энтузиазма сказал профессор.-Только смотрите, чтобы вас не прибило информационным взрывом.

– -Просто удивительно, что передовой ученый не возражает против эксперимента!-саркастически заметил Сева.-Итак, что мы имеем на первой половине?..-он посмотрел обгорелый бумажный серпик:

*******(изображение отсутствует)*******

затем – на нацарапанный карандашиком номер.-Фрагмент номер 20… Где итог наших напряженных раздумий? Где наши записи по номеру 20?

Профессор покосился на усеянный бумагой пол и не отказал себе в удовольствии пошутить:

– -Вы отправили их в архив.

После чего оба они опустились на четвереньки и долгое время ползали, обнюхивая каждый листок. Когда записи нашлись, Сева зачитал:

– -“Одно из предположений: линия с точкой обозначает станцию метро, а буквы "ая" являются последними в ее названии. В Москве имеется восемьдесят девять станций метро, оканчивающихся на "ая", в том числе восемь – в пределах Бульварного кольца и в Замоскворечье.”

– -Надо же! Сколько мы наанализировали этой ночью по поводу всего-навсего двух буковок!-приятно поразился Потапов.-А это что за костыль?-спросил он, показывая на загогулину в углу бумажки.

– -Об этом нам может быть скажет вторая половина,-сказал Сева и плавным жестом фокусника приложил второй кусок к первому.-Вот так было, пока не сгорело!

– -Пока не сгорело, тут было не в пример больше,-заметил профессор, у которого с формальной логикой всё было в порядке.-А сейчас ничего нет!

Действительно, на второй части можно было разобрать лишь вылезающую из-под обугленной каймы букву "Б", а сбоку виднелась густо заштрихованная фигура загадочной геометрии – и всё:

*******(изображение отсутствует)*******

Сева напряженно молчал. Потом он сказал бесцветным голосом:

– -Вам не кажется, что "ая" и "Б" привязаны к одной линии?

– -Кажется. Ну и что?

– -Это значит, что "Б", возможно – тоже станция метро,-сказал Сева, глядя на профессора круглыми глазами.

– -И что тогда?-занервничал тот.

– -Дайте карту города.

Профессор подал карту. Чикильдеев бережно положил снова ставшие драгоценными кусочки в самый центр листа.

– -Вот "Б" – предположим, что это "Библиотека имени Ленина" или “Боровицкая” – что, впрочем, одно и то же. Других на эту букву в пределах бульварного и даже Садового кольца нет. Значит – вот ваша "-ая" – "Кропоткинская". Теперь положим наши бумажки так, чтобы направление фуфаевского метро совпало с тем, что на карте…

Профессор увидел, что "костыль" оказался в совершенно вертикальном положении.

– -Это же… просто нижняя часть стрелы, которая показывает направление с юга на север!-внезапно догадался он.

– -Я это понял за минуту до вас,-заметил Сева.-Но вы всё-таки молодец.

– -А вот это, которое заштриховано? Что это может быть?

– -Давайте приложим и посмотрим.

Они снова приложили клочки к карте, и профессор, холодея, прошептал:

– -Это же… Кремль!

– -Кремль,-согласился Сева.

– -Интересно, а что было в середине, где сгорело?

– -А там, профессор, как раз было изображено, как пройти в вашу либерею.

На Потапова было больно смотреть.

– -Значит, всё-таки черторыйский след!-прошептал он.

– -Какой-какой?

– -По Гоголевскому бульвару когда-то протекал ручей, очень строптивый: Черторый – "черт рыл". Потом так назвали и весь район. Когда рушили храм Христа Спасителя, инженер Аполлос Иванов со своим товарищем проник в сеть подземных ходов и обследовал район между Волхонкой, Ленивкой и набережной. Между прочим, здесь в течение семи лет находилась слобода опричников.

– -А! Ребята Малюты Скуратова!

– -Именно. Под Всехсвятским переулком – как раз там, где сейчас машины ездят, Аполлос Иванов нашел склеп Малюты и остатки его подворья.

– -Прямо голливудские страсти!

– -Смейтесь, смейтесь,-сказал профессор и почему-то шепотом продолжил:-Люди, которые живут в здешних домах, страдают бессонницей, а если и заснут, то их сны сопровождаются необъяснимым страхом.

– -Почему?-спросил Сева, посерьёзнев.

– -Из-за покойников. Из-за убиенных опричниками бояр, которых здесь хоронили тайком. Некоторых покойников Аполлос Иванов лично наблюдал. В виде скелетов, закованных в цепи. Да еще потом, спустя двести лет, когда на Москву напала чума, умерших, по старой памяти, свозили сюда же.

– -Ну и местечко!-сказал Сева, которому на самом деле стало немного не по себе, когда он представил, какой начинкой нафарширована земля там, куда их завели поиски библиотеки Ивана Грозного.

– -Аполлос Иванов, кстати, рассчитывал где-то здесь отыскать и либерею,-продолжал профессор.- Но оказалось, что многие ходы разрушены и засыпаны при строительстве метро, и проследить их невозможно. Так что либереи он не нашел.

– -Значит, плохо искал,-заметил Сева.-Пора исправить его оплошность.

– -Что вы имеете в виду?

– -Имею в виду, что пришла пора спускаться.

– -Куда?

Сева показал.

– -Туда.

– -Позвольте!-заволновался профессор.-На чем вы строите свою теорию? На хлипкой основе наших домыслов, вытекающих из двух обгорелых клочков? Вы не допускаете, что кто-то просто нарисовал здесь, где найти аптеку или какую-нибудь пивную?

– -С указанием сторон света?-дьявольски усмехнулся Чикильдеев.

Профессор заморгал, но не сдался.

– -И всё-таки, не много ли мы на себя берем?

– -Согласен,-сказал Сева.-Я тоже думаю, что дело стрёмное.

– -Что? Не понимаю.

– -Это примерно то же, что вы подумали, но не смогли толком выразить.

– -Вот видите!

– -Ничего не вижу!-раздраженно сказал Сева.-Это ничего не меняет. Вы сами затащили меня в дело, а теперь, когда мы слышим, как за дверью кудахчет жар-птица, вдруг заявляете, что боитесь обжечь об нее руки. Детский сад!