Айзек Азимов - Безобразный Малыш

• Название: Безобразный Малыш
• Автор: Айзек Азимов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-88132-274-6

С помощью машины времени, способной вытягивать из прошлого любые предметы, в настоящее доставляется ребёнок-неандерталец. Он становится центром жизни мировой общественности, учёные не отходят от неандертальца. Но пришелец из прошлого — всего лишь ребёнок, лишённый родителей, ему нужна забота и любовь, поэтому самой лучшей няне поручают заботу о нём.

Наука не стоит на месте, и вскоре становятся возможны более смелые и интересные для учёных эксперименты, а неандерталец становится никому не нужным, его собираются отправить обратно в далёкое прошлое. Но за то время, что провела с ним няня, она успела к нему привязаться и полюбить его. Теперь она ни за что не отдаст своего необычного сына...

---

— Правильно. Возьми меня за руку.

Дрожащая ручонка остановилась в дюйме от ее ладони, но тут мужество изменило мальчику, и он отдернул руку, будто обжегшись.

— Ладно, — спокойно сказала мисс Феллоуз, — потом попробуем еще. Хочешь посидеть тут? — И похлопала по кровати.

Ответа не было.

Она показала, будто садится.

Непонимающий взгляд.

Тогда она не без труда села сама на низенькую кроватку и похлопала рядом с собой.

— Вот сюда, — улыбнулась она как можно ласковее и убедительнее. — Садись рядом, хочешь?

Молчание. Пристальный взгляд. Потом опять щелканье и какие-то ворчливые звуки — на этот раз определенно новые. У него как будто приличный запас щелканья, ворчанья и курлыканья. Это безусловно язык. Вот одно открытие уже и состоялось: доктор Хоскинс сказал, что никто не знает, был ли у неандертальцев язык, а она с ходу открыла, что был.

Ну не то чтобы открыла, поправилась она. Это только гипотеза. Но правдоподобная.

— Сядешь? Нет?

Щелкает. Мисс Феллоуз попыталась ему подражать, но у нее это получилось плохо — ничего похожего на его беглую четкость. Мальчик посмотрел на нее не то удивленно, не то с усмешкой — выражение его лица было трудно разгадывать. Но, похоже, ее ответное щелканье вдохновило его. Наверное, я сказала что-то ужасно скверное, подумала мисс Феллоуз, о чем нельзя говорить вслух. А скорее всего это просто бессвязный лепет. Он, наверное, думает, что я дурочка.

Мальчик снова прощелкал и проворчал что-то — тихо, спокойно, почти задумчиво.

Она пощелкала в ответ и скопировала его ворчанье — ворчать было легче, чем щелкать. Мальчик снова уставился на нее — серьезно и вдумчиво, как любой ребенок, столкнувшийся с ненормальным взрослым.

Нет, это просто смешно, сказала она себе. Надо придерживаться английского. Он никогда ничему не научится, если я буду нести какую-то идиотскую чушь якобы на его языке.

— Сядь, — сказала она, как если бы обращалась к щенку. — Сядь! Нет? Нет так нет. Туалет? Давай руку, я покажу тебе, как пользоваться туалетом. Тоже нет? Нельзя ходить прямо на пол, знаешь ли. Это не сорокатысячный год до нашей эры, и если ты привык рыть ямки в земле, то здесь у тебя не получится.

Пол деревянный. Давай ручку, пойдем. Нет? Попозже? — Она обнаружила, что заговаривается.

Дело в том, что она совсем вымоталась. Становилось поздно, а она с самого утра была взвинчена. А теперь вот, как во сне, сидит в кукольном домике и учит маленькую обезьянку с выпирающими бровями и огромными глазищами пить молоко из блюдечка, ходить в туалет и садиться на кроватку.

Нет, строго поправила она себя. Не обезьянку.

Никогда не называй его так — даже про себя!

— Дай ручку! — снова сказала она.

И он почти послушался. Почти.

Медленно тянулись часы, а дело почти не двигалось с места. У мисс Феллоуз ничего не получалось ни с туалетом, ни с кроваткой. Видно было, что мальчик тоже устал. Он зевал. Глазки заволокло, и они закрывались сами. Внезапно он улегся прямо на голый пол и свернулся калачиком под кроватью.

Мисс Феллоуз опустилась на колени и заглянула к нему. Он посмотрел на нее блестящими глазами и защелкал.

— Ладно, — сказала она. — Если ты находишь, что там безопаснее, спи там.

Она подождала немного, пока не услышала ровного сонного дыхания. Как он, должно быть, устал! Попал за сорок тысяч лет от дома, в страшное чужое место, где яркий свет, и твердый пол, и люди совсем не такие, к которым он привык — и вот пожалуйста, свернулся и спит. Мисс Феллоуз позавидовала этому чудесному свойству адаптации. Дети так эластичны, так хорошо приспосабливаются к самым страшным переменам...

Она выключила свет, прикрыла дверь в спальню мальчика и сама легла на койку, которую поставили для нее в большой комнате.

Вверху ничего не было, кроме темноты. Мисс Феллоуз впилась в нее глазами, опасаясь, не подглядывает ли кто с балкона. Нет, невозможно понять. Она знала, что это глупо, что уже поздно и там никого нет. За ней наблюдают только электронные глаза датчиков. И все-таки... не иметь никакой возможности уединиться...

Вероятно, все здесь снимается на пленку — идет непрерывная видеозапись всего, что происходит в стасисной зоне. Напрасно она согласилась на эту работу, не настояв сначала, чтобы Хоскинс показал ей, где она будет жить.

Положитесь на меня, сказал он.

Положилась, называется.

Ну, на одну ночь сойдет. Однако завтра ее жилье, по меньшей мере, подведут под крышу. И потом, пусть эти глупые мужчины повесят здесь зеркало, поставят комод побольше и сделают отдельную ванную, если хотят, чтобы она здесь ночевала.

15

Заснуть оказалось трудно. Несмотря на усталость, она лежала с открытыми глазами в том состоянии абсолютной бессонницы, которая бывает только при крайнем изнеможении. И напряженно вслушивалась, готовая уловить малейший звук из соседней комнаты.

Он ведь не сможет убежать, нет?

Стены голые и очень высокие, но вдруг ребенок умеет лазить, как обезьяна?

Лазить по отвесной стене без всяких зацепок? И ты опять подумала о нем «обезьяна».

Нет, по стене ему не влезть. Это исключено. И потом, там на балконе неусыпные датчики Хоскинса. Они обязательно поднимут тревогу, если мальчик начнет лазить по стенам среди ночи.

Обязательно.

Сколько всего, о чем я не потрудилась узнать, подумала мисс Феллоуз.

А что, если он опасен, вдруг пришло ей на ум. Физически опасен?

Она вспомнила, какого труда стоило его вымыть. Она видела, как сначала Хоскинс, а потом Эллиот едва его удерживали. Такое малое дитя — и такая сила. А как он разодрал руку Эллиоту?

Что, если он войдет сюда...

Нет, сказала себе мисс Феллоуз. Он меня не тронет.

Хоскинс, безусловно, не оставил бы ее здесь одну, с датчиками или без датчиков, будь хоть какая-то опасность.

Все ее страхи просто смехотворны. Ребенку всего три года, от силы четыре. Однако ногти она ему не успела подстричь. Если он накинется на нее с ногтями и зубами, пока она спит...

У нее участилось дыхание. Смешно, просто смешно — и все же...

Она сознавала, что ходит по кругу, не в силах остановиться на чем-нибудь одном. Кто он — опасная злая обезьянка или перепуганный ребенок, оторванный от родных? Уж или то, или другое, сказала она себе. А если и то, и другое? Даже испуганный ребенок может поранить, если ударит достаточно сильно. Мисс Феллоуз вспомнилось несколько скверных историй из больничной практики, когда дети в бешенстве бросались на медиков, причиняя им серьезные увечья.

Она не смела уснуть. Просто не смела.

Она лежала, глядя вверх, болезненно насторожив слух. И вот услышала.

Мальчик плакал.

Не вопил от страха или злости, не выл, не визжал, а тихо плакал — и эти рыдания покинутого ребенка надрывали сердце.

Все сомнения мисс Феллоуз как рукой сняло, и она впервые с болью подумала: бедняжка! Бедненький, как ему страшно!

Он обыкновенный малыш. Разве важно, какая у него голова или волосы? Он сиротка, который осиротел так, как не доводилось еще никому. Хоскинс верно сказал при их первой встрече: «Это будет самое одинокое дитя в истории человечества». Ведь он лишился не только отца и матери, но и всех своих сородичей — всех до единого. Его бессердечно вырвали из родного времени, и теперь он один такой на целом свете.

Последний. Единственный.

Жалость росла и крепла в душе мисс Феллоуз, и ей стало стыдно за собственное бессердечие: за неприязнь, которую она себе позволила, за раздражение, вызванное его дикими замашками. Как могла она быть такой жестокой? Вести себя так непрофессионально? Мало того, что ребенка похитили — он еще должен терпеть брезгливость от той, которая призвана заботиться о нем и наставлять его в пугающей новой жизни.

Старательно оправив ночную рубашку — датчики над головой, не могла она забыть об этих дурацких датчиках! — мисс Феллоуз встала с постели и на цыпочках вошла в комнату мальчика.

— Малыш, — позвала она шепотом, — малыш. — И, опустившись на колени, протянула руку, чтобы нащупать его под кроватью. Но тут ей подумалось — мысль была некрасивая, но здравая, рожденная долгим опытом работы с душевнобольными детьми, — что мальчик может и укусить. Она убрала руку, зажгла ночник и отодвинула кровать от стенки.

Бедняжка скорчился в уголку, подтянув колени к подбородку, и глядел на нее влажными тревожными глазами.

При слабом свете не так бросалось в глаза его уродство, грубые черты лица, бесформенная голова.

— Бедняжка, — прошептала мисс Феллоуз. — Испугался, бедненький.

И погладила его по голове, по этому жесткому свалявшемуся колтуну, который всего несколько часов назад вызвал в ней такое отвращение. Теперь ощущение было просто не совсем привычным. Мальчик застыл при ее первом прикосновении, но потом успокоился.

— Бедненький. Иди ко мне.