Павел Амнуэль - Удар гильотины

• Название: Удар гильотины
• Автор: Павел Амнуэль
• Жанр: Детективная фантастика

Каждый из нас помнит все, что с ним произошло в его жизни, и все, что не произошло в этой жизни, но случилось в бесконечном числе других вариантов, и все, что еще не произошло, но случится или сможет случиться. Если это записано в паззле мироздания, значит, я должен это знать, чтобы иметь возможность выбрать. Эта возможность всегда при нас – выбор того кадра, того элемента паззла, куда мы перейдем и тем самым заставим время двигаться. От прошлого к будущему. От причины к следствию.

---

Манн с усилием удержал дверь от удара о притолоку, и вроде бы все закончилось благополучно, без малейшего звука, но в самый последний момент, когда, казалось, дверь уже плотно закрыла проем, что-то громко щелкнуло, и с гулким стуком дверь захлопнулась, подтвердив свою репутацию.

– Что же вы… – начал Кейсер.

– Черт! – прошипел Манн. – Это какое-то… Я же держал ее до последнего…

На лестнице был полумрак, горели только слабые лампы над лифтовыми дверьми, Манн и Кейсер спустились тихо, будто и не касались пола, летели по воздуху – когда проходили (пролетали?) мимо квартиры Веенгартенов, Манну показалось, что в глазок кто-то смотрит, но это, конечно, было игрой воображения. На первом этаже в холле горел яркий свет, дверь на улицу открылась легко и так же легко за ними закрылась – без шума, лишь наборный замок мигнул зеленой и красной лампочками, отгородив дом от нежелательных посетителей.

– Господи, – сказал Кейсер. – Это какой-то кошмар… Мне надо домой. Давайте поговорим завтра. Хотя я не знаю, о чем нам еще говорить. Пожалуйста…

– Где ваша машина? – спросил Манн.

– Зеленый «рено», видите?

– Вижу. Кто это там стоит? Ваша жена?

Кейсер тихо застонал и схватил Манна за локоть.

– Доброй ночи, – сказала женщина, выйдя из тени. – Я вас жду больше часа. Вы что-нибудь нашли?

– Господи, Кристина, – пробормотал Манн. – Как вы напугали господина Кейсера…

* * *

Они заняли столик в глубине зала, официант принял заказ – Манн заказал черный кофе, Кристина ледяного апельсинового сока, а Кейсер попросил чего угодно, лишь бы покрепче – и на какое-то время повисло вязкое, тяжелое, как облако ядовитого газа, молчание. «Мартиник» был открыт круглые сутки, здесь можно было сидеть за единственной бутылкой пива хоть неделю, и никто не подойдет, пока посетитель сам не подаст официанту знак. Музыки не было никакой, но гул тихих разговоров создавал ощутимый звуковой барьер, отделявший, помимо тонких перегородок, кабинки друг от друга.

– Кого вы ждали, Кристина? – спросил Манн. – Меня или господина Кейсера?

– Вас, – сказала журналистка. – О присутствии там господина Кейсера я даже не подозревала.

– Знаете, Кристина, – улыбнулся Манн, – после нашего разговора я все время думал о том, под каким предлогом мне вам позвонить и договориться о встрече. Вроде бы все вопросы я вам задал и больше ни о чем…

– А позвонить просто так, – перебила Кристина, – и пригласить в ресторан вам мешало ваше самолюбие?

– Нет, – Манн покосился на издателя, сидевшего с отрешенным видом и дожидавшегося то ли чего-нибудь крепкого, чтобы выпить, то ли чего-нибудь успокаивающего, чтобы прийти в себя. – Просто я решил, что вам со мной будет не интересно. В живописи я так мало понимаю…

– Думаете, я понимаю больше? – рассмеялась Кристина. – Я о ней пишу, это так. Видела множество картин – от бездарных до гениальных. Могу каждую из них разобрать на составляющие, разбираюсь в стилях, школах и направлениях. Но если вы думаете, что я понимаю, как в голове художника – я имею в виду не мазилу, а настоящего живописца, – как в его голове рождается идея, – не композиция, не цветовая гамма, – именно идея… Я не представляю, а ведь это самое главное, что присутствует в любом творчестве. Идея, мысль, наитие. Почему у одного человека все это есть в избытке, а другой – пустое место?

– Вы меня поражаете, – пробормотал Манн. – Я часто думаю о том же самом.

Официант принес кофе и сок, а для Кейсера рюмку «кальвадоса», и удалился, улыбнувшись Кристине такой тонкой, исчезнувшей сразу после своего появления улыбкой, что Манну, с одной стороны, почудилось, что они давно и хорошо знакомы, а с другой – что ему всего лишь почудилось. Он подумал о том, что именно Кристина выбрала это кафе и привезла их сюда на своей машине, но выводов делать не стал, представляя, куда они могут его завести. Впрочем, какая разница? Но ему почему-то было неприятно думать, что Кристина и этот молодой парень, приехавший из одной из стран Магриба…

– Вы хотели что-то мне сказать? – спросил Манн, отогнав ненужные мысли. – И как вы меня нашли?

– Ватсон, это очень просто, – важным голосом произнесла Кристина и, не выдержав, прыснула. – Послушайте, Тиль, вы думаете, только профессионал умеет складывать два и два? Вы занимаетесь делом о смерти Койпера. С Ритвелдом вы уже говорили, были у него в мастерской. С Кейсером… – Кристина покосилась на издателя, сосредоточенно сосавшего из своего бокала, – с ним вы тоже общались до нашего с вами разговора. Из всей троицы оставался сам погибший – я бы на вашем месте непременно отправилась изучить его жилище. Ну, я так и сделала. Ваша машина стояла перед домом, свою я поставила неподалеку и стала ждать. Довольно долго, хотя я и приготовилась…

– Могли бы позвонить, – сказал Манн, – и не пришлось бы ждать, я бы к вам спустился.

– Чтобы я оторвала специалиста от работы? – удивилась Кристина. – Может, вы там занимались поисками важной улики, а я…

– Ну ладно, – сказал Манн, – давайте перестанем ходить вокруг да около. Вы хотели что-то сказать. Что-то вспомнили, верно? Очень важное.

– Я не знаю, важное или нет, – медленно проговорила Кристина, – но действительно кое-что вспомнила.

– На вернисаже?

– Нет, – она медлила, и Манн подумал, что девушка не хочет говорить при Кейсере. Проследив за его взглядом, Кристина покачала головой. – Нет, – повторила она, придав слову другой уже смысл. – Я вышла из галереи, была разочарована, картины мне не понравились… Я шла к машине и думала, как писать статью – жестко и обидно или помягче, чтобы Ритвелд… И вдруг увидела… Я прекрасно слышала звуки города, то есть, я хочу сказать, что ни на секунду не подумала, что со мной что-то не в порядке… Но я увидела одну из картин. Не картину, а место, где стоял Ритвелд, когда писал тот пейзаж. Солнце заходило за резко очерченный склон далекой горы. Бордовое, мрачное небо тоже было пурпурно-бордовым внизу и желтоватым в зените, там висело, как полотенце на гвозде, серое облако, похожее на цыпленка-табака. Предгорье погрузилось во мрак, но тени остались: то ли это были куцые деревья, под которыми лежали дохлые звери, то ли какие-то полуразложившиеся создания, убитые или умершие своей смертью. Это был потусторонний мир, я точно знала, что мир этот находится по ту сторону чего-то, я будто перешла границу, шагнула и оказалась там, и нужно шагнуть назад… Я так и сделала – и хорошо, что успела, звук сигнала я услышала мгновением раньше, когда еще была там… Я переходила улицу, и из-за поворота… В общем, я успела отскочить, и грузовик промчался мимо, вы представляете, как я испугалась?

– Могу себе представить, – пробормотал Манн, думая все же не о грузовике, едва не сбившем Кристину, а об ее описании, удивительным образом совпавшим с его собственным впечатлением от первой картины, увиденной в мастерской художника. Он ведь так же об этом думал, теми же словами передавал свои ощущения, и облако в зените действительно видел похожим на распластанного цыпленка…

– Но это не все, – продолжала девушка. – Я оступилась и упала бы, если бы меня не поддержал мужчина. Я механически его поблагодарила и пошла дальше сама не своя, и только когда села в машину, подумала, что это тоже было странно, не менее странно, чем мое странное видение. Мне помог Ритвелд, но этого быть никак не могло – я точно знала, что он остался в зале, незачем ему было выходить следом за мной на улицу, да он и не успел бы: я видела, уходя, что он стоял в толпе посетителей в самой глубине галереи… Христиан взял меня под руку, спросил… Что же он спросил? «С вами все в порядке?» Примерно так. И ушел. Впрочем, не знаю – ушел ли. Я на какое-то время отвлеклась, приводила себя в порядок, а когда подняла взгляд, Ритвелда не было. Ни рядом со мной, ни вообще.

– Показалось! – с неожиданным ожесточением воскликнул Кейсер, внимательно слушавший рассказ Кристины. – Все, к черту, показалось! Все здесь, ко всем чертям, кажется!

– Успокойтесь, Питер, – сказал Манн. – И вы, – продолжал он, обращаясь к Кристине, – искали меня, чтобы об этом рассказать? Только об этом?

– Почему вы думаете, что было что-то еще? – нахмурилась журналистка.

– Потому, – терпеливо объяснил Манн, – что все это вы могли рассказать и при нашей первой встрече.

– Я не придала значения…

– Вот именно. Вы не придали значения, но после нашего разговора случилось что-то, из-за чего вы вспомнили этот эпизод и бросились меня искать, причем не хотели звонить по телефону, а непременно лично…

Кристина поставила на стол свой бокал.

– Ну… Да. Случилось. Мы с Эльзой вышли из кафе, и я вдруг вспомнила. С вами такое бывало? Вы точно знаете, что делали, скажем, час назад, вы помните это со всеми подробностями, они еще не успели выветриться из памяти, и вдруг вспоминаете – именно вспоминаете, – что делали нечто совсем другое, и это другое тоже помните со всеми деталями, еще из памяти не выветрившимися.