Марк Гроссман - Годы в огне

• Название: Годы в огне
• Автор: Марк Гроссман
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

Роман известного уральского писателя М. С. Гроссмана охватывает в основном события второй половины 1919 года на Южном Урале. Герои его — воины и партизаны, разведчики и подпольщики, прославленные полководцы и рабочие, — те, кто жил, трудился и побеждал, отстаивая революционные завоевания народа.

---

Семнадцатого июля 1919 года, в бурлении этих событий, на явку подпольщиков Степана и Андрея Прилепских, в слободке Сахалин, пришли их братья Иван и Семен.

Старший из них, Семен, командовал комендантской ротой в одном из штабов адмирала. Участник челябинского подполья, он то и дело передавал Ивану чистые воинские бланки с печатями и подписями.

С помощью справок, изготовленных на этих бланках, все последние недели «по болезням» и прочим «обстоятельствам» из белых полков исчезали солдаты.

Явившись в слободку, поручик сообщил братьям, что получил приказ отправляться пешком в Курган, и марш назначен на вечер двадцать первого июля. Разумеется, выпускать роту из Челябинска нельзя. У него, Семена, есть план разоружения без выстрелов и крови. И он изложил этот план.

В два часа ночи восемнадцатого июля на явку Ивана Прилепского пришли семнадцать подпольщиков. Обсуждение плана открыл слесарь со «Столля» Иван Кошарнов. Челябинское подполье знало этого боевика. Мобилизованный в войска адмирала, рабочий бежал из полка и скрывался на одной из явок.

Некоторое время назад Челябинский Центр поручил Кошарнову заведовать своим «паспортным бюро». Получив партийный приказ, подпольщик с огромным упорством учился делать печати. В первое время это были слова и цифры на картошке, потом — на свинце, меди и цинке.

Печати, оттиски которых добывал в штабе поручик Прилепский, часто шли в дело, и отличить подделки было весьма затруднительно.

Итак, в ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля состоялось обсуждение плана. Говорили по очереди все подпольщики: Александр Евсеев, Григорий Леканов, Иосиф Солодовников, братья Владимировы.

Время летело горячее, совещаться долго не приходилось, и в четыре часа утра подпольщики разошлись, утвердив все, что следовало, вплоть до мелочей.

Накануне марша, утром двадцать первого июля, к командиру комендантской роты явились два подпольщика в солдатской форме и предъявили служебные предписания.

Прочитав документы, Прилепский позвал писаря и велел поставить на довольствие добровольцев Михаила Куркина и Николая Петухова, прибывших из запасного полка.

В тот же день, вечером, рота выступила в поход. Впрочем, это оказался недолгий марш. Как только взводы очутились близ озера Смолино, кто-то из солдат громко сказал поручику:

— Успеем еще намозолиться, вашбродь. Поспать бы ночку, а там и в путь.

— Пожалуй, дело, — согласился поручик. — Во тьме лишь ноги ломать.

И он тут же повел роту на Кузнецовскую дачу, что было загодя означено в плане.

Дача, расположенная в трех верстах от Челябинска, принадлежала владельцу чаеразвесочной фабрики Кузнецову-Губкину. Это был огромный, теперь пустой, дом, в котором вполне могли поместиться сто солдат роты. Владелец дачи сбежал в Омск неделю назад, и случайностей поручик не опасался.

Прилепский остановил роту во дворе и сказал небольшую речь. Он сообщил, что красные висят у них на плечах, надо глядеть в оба, а еще важнее — хорошо выспаться перед длинным маршем.

Тут же были назначены в караул добровольцы Куркин и Петухов, пусть начинают службу без раскачки.

Солдаты поддержали ротного, хотя и не отказали себе в удовольствии посмеяться над потешным сочетанием «курка» и «петух».

Через полчаса рота спала сном праведника, и лишь челябинские боевики с винтовками в руках «охраняли» ее покой.

Именно в это время в скупом лунном свете мелькнули темные фигуры людей. Часовые насчитали семнадцать человек и облегченно вздохнули: свои.

Передав винтовки Иосифу Солодовникову и, таким образом, «разоружившись», охрана тотчас исчезла. А боевики, достав из-за пазух наганы и «бульдоги», прошли на дачу.

У пирамид с оружием немедля встали братья Владимировы и Александр Евсеев. Затем Иван Кошарнов «схватил» командира роты, связал ему руки, а всех солдат разбудил и выгнал во двор: строиться.

— Вот что, воинство, — сказал Иван, когда безоружные взводы замерли под луной. — В Челябинске красные, и всякое ваше сопротивление — петля вам же на шею. Так что сидеть тихо.

Во двор привели ротного, и Кошарнов помог связанному взобраться на телегу, сиротливо торчавшую у крыльца.

Когда поручик утвердился там, Иван стал рядом и крикнул не столько офицеру, сколько рядовым, чтоб слышали и запомнили:

— Всё! Кончилась колчакия, вашбродь!

Арестованный ответил, не страшась:

— Мы победим, а враги наши сгинут!

Солдаты, открыв рты, смотрели на пока еще живого поручика.

Кошарнов, на всякий случай, «разгневался», сорвал с офицера погоны и велел двум своим отвести его в сторонку для понятного дела.

Братья Владимировы подхватили Прилепского под локти, увели в лесок и, развязав, постреляли в воздух. Затем попросили, как можно скорее, пока ночь, спешить на явку.

Семен Иванович, пожав руки товарищам, исчез в ночной темноте.

Владимировы вернулись на дачу, доложили, что «приказ исполнен», и Кошарнов велел роте идти в сарай и досыпать свое.

— А что потом? — полюбопытствовал какой-то смельчак.

— Утром придет комиссар, всех уведут, куда следует, и, наверно, отпустят.

Солдаты, оживленно перебрасываясь словами, пошли исполнять команду.

Подпольщики вынесли винтовки и боезапас взводов, сложили их на телегу. Унести с собой трофеи они не могли и, дружно подхватив воз, покатили его к озеру. Оставив по две винтовки каждому боевику, все остальное спустили в Смолино, в надежде, что потом выберут оружие.

Тут же, разделившись на группы, исчезли в ночи.

Первые лучи солнца застали группу Кошарнова в Сибирской слободе. Здесь была явка, которую держал составитель поездов Иван Терентьевич Данилов.

Внезапно путь боевикам преградил офицер, за спиной которого мрачно толклись два солдата. Он покосился на людей с винтовками и потребовал документы.

Кошарнов вполне понимал, что их всех ждет, если они попадут в руки врага.

Три дня назад в слободе Сахалин офицер контрразведки в упор застрелил осмотрщика вагонов Андрея Колесова, у которого при обыске нашли перочинный нож. На вопрос, для чего оружие, Колесов усмехнулся и сказал: для очинки карандашей. Офицер счел ответ издевательским и, заподозрив неладное, выстрелил в рабочего.

Теперь обстоятельства были сложнее, и обе стороны напряглись и готовились к немедленным действиям.

— А ты кто таков, чтоб требовать справку? — с нарочитой грубостью спросил подпольщик, затягивая время и давая возможность своим занять удобную позицию.

Но офицер не стал ни кричать, ни грозить — не то теперь время. Объяснил угрюмо:

— Идешь с оружием. Я должен проверить. Вот посвидка про особу.

И достал из кармана удостоверение контрразведки.

Взглянув на документ и мгновенно запомнив редкую фамилию «Чубатый», Кошарнов вытянулся и щелкнул каблуками.

— А-а, это иное дело. Тогда вот тебе и моя справка!

И, вырвав из кармана наган, стал стрелять в офицера. Остальные боевики разрядили оружие в солдат.

Контрразведчика тотчас обыскали, взяли оружие и документы, сунули их в свои карманы.

Однако оказалось: выстрелы услышал еще один патруль, и к подпольщикам бежали уже два офицера. По ним открыли огонь с десяти шагов.

Через несколько минут боевики входили в пятистенный дом составителя поездов Данилова на Чумлякской улице. Хозяин был недоволен стрельбой, хмуро покусывал усы, хрустел пальцами. Наконец спросил Кошарнова:

— А без пальбы нельзя, Иван?

— Извини, Иван Терентьевич. Нужда была.

Слесарь со «Столля» Кошарнов хорошо знал Данилова и был далек от мысли, что опытный подпольщик празднует труса.

Пятистенок на Чумлякской — явка, здесь хранятся оружие, бомбы, патроны, взрывчатка, проводятся нелегальные собрания; сюда спешат с заданий боевики.

Прежде всего поэтому рисковать домом Данилов не имеет права. Да и то сказать, на заводе и станции запомнили немало операций, которые бестрепетно провел Иван Терентьевич.

Как-то, года полтора назад, Валериан Куйбышев предупредил челябинцев, что из Самары прорвался на восток огромный артиллерийский эшелон. На платформах и в вагонах находятся пушки, снаряды, патроны, взрывчатка.

Артполк, невзирая на приказ Самарского совдепа, не пожелал разоружиться и ушел в Сибирь, на Уфу и Челябинск. Башкирию пушкарям также удалось миновать.

Куйбышев просил южноуральцев, во что бы то ни стало разоружить царский полк, ушедший с фронта. Пушки его батарей могли наделать немало бед на востоке.

Челябинские большевики составили план операции. Руководил ею столяр железнодорожных мастерских Василий Ильич Евтеев. Член партии с 1905 года, боец баррикад, демобилизованный фронтовик, Евтеев доподлинно знал людей, которые пойдут с ним на смертельный риск. Главную задачу в этой операции выполнял Иван Терентьевич Данилов.