Майкл Муркок - Город в осенних звездах

• Название: Город в осенних звездах
• Автор: Майкл Муркок
• Жанр: Научная Фантастика

---

Угрюмо я согласился и с сим утверждением тоже.

- У меня есть причины, и причины весьма веские, полагать, что она направляется в Майренбург.

- Авантюристка какая-нибудь? Мошенница? Представляю себе, как она тебя околдовала. В этих женщинах есть что-то такое... независимость духа, возможно... влекущее, роковое для мужчин вроде нас с тобой. Прими еще добрый совет старого друга,-найди себе миленькое безмятежное существо типа моей славяночки.

Я сделал вид, что серьезно задумался над его предложением, но меня занимало тогда другое. Я был более чем заинтригован. Моя любимая-обманщица, самозванка?! по крайней мере, сие объясняет странный обычай ее появляться и исчезать столь стремительно. Вовсе не удивительно, что я не сумел разыскать ее ни в одном из городов.

- Да, кстати,-спохватился Карсовин,-буквально на днях твое имя всплыло в разговорах. Вспоминали тебя у Хольцхаммера, в его загородном имении, куда я был приглашен на охоту.

- Я не знаком с Хольцхаммером. Не он ли состоит министром при майренбургском принце?

- То племянник его. У этого же не хватает мозгов даже на то, чтобы самому нацелить ружье... для подобного случая у него есть слуга! Но человек он весьма приятный. Он как раз возвратился из Вены. Ему известно, что ты-мой старинный друг. Как я понял, какой-то французик был при дворе и пытался получить ордер на твой арест, объявив тебя якобинским шпионом.

- Француз?

- Какой-то виконт, если память мне не изменяет.

- Робер де Монсорбье?

- Точно! Он самый!

- Он офицер комитета Общественной Безопасности, человек Робеспьера.

- Да нет. Хольцхаммер говорит, он-истинный роялист.

- Значит, он выдает себя за такового, чтобы поймать меня. Ты его остерегайся, Карсовин. Тысячи человек лишились жизни из-за изуверского фанатизма Монсорбье.

- По крайней мере, скажу Хольцхаммеру, а он уже известит Двор, если сочтет это нужным. Однако, насколько я знаю, император весьма серьезно настроен по поводу этого ордера. Прошу тебя, будь осторожен. Вполне может быть, что тебя уже здесь разыскивают как шпиона.

- Тогда, думаю, мне стоит поторопиться с отъездом в Майренбург, чтобы не ставить тебя в неудобное положение, дружище.

- Тьфу, подумаешь!

Улыбнувшись, я хлопнул его по плечу.

- Мне не хотелось бы также расстроить твою женитьбу.

Он рассмеялся.

- Что до этого, то я пока еще весь в сомнениях. Может быть, наоборот, ты удержишь меня от безрассуднейшего из шагов!

Но я твердо решил отбыть в Майренбург уже следующим утром. Мне совсем не хотелось подставлять под удар Карсовина, которому могли бы предъявить обвинения в укрывательстве опаснейшего шпиона, и еще того меньше хотелось мне угодить в тюрьму и сидеть в какой-нибудь старой крепости среди отсыревших стен, ожидая суда, который наверняка приговорит меня к смерти.

Когда я выезжал из Праги, погода стояла на удивление теплая. Дорога на Майренбург оказалась хорошей; пролегала она по неглубоким карпатским долинам и охранялась отрядами регулярной армии, а обслуживание в придорожных гостиницах было более чем приличным. И вот наконец, преодолев сей приятственный и наиболее легкий отрезок пути, въехал я в древний град Майренбург,-в самое дивное и восхитительное из мест, населенных людьми.

Город раскинулся по обеим берегам извилистой речки Рютт. Если въезжать в Майренбург с северо-востока, то нужно сначала спуститься по кряжу пологих холмов, с вершины которого открывается вид на весь город, похожий отсюда на серебристую карту, расстеленную на дне просторной долины. Стены из белого камня переливаются крошечными вкраплениями железа и кварца, так что даже в вечерних сумерках город этот мерцает своим собственным светом; а когда подъезжаешь к нему рано утром,-зимнее небо сияет безоблачной голубизною, а от реки поднимается легкая дамка тумана,-кажется, будто бы ты приближаешься к видению Небесного Града.

При всех летящих своих шпилях, барочных башенках и романских куполах, при всей благородной готике своих соборов и античной древности публичных залов, причудливых дворцах родовитых старинных фамилий, мишурных фронтонах и асимметричной кладке стен, которым время и непогода придали естественные очертания,-Майренбург вмещает в себя и реалии, отвечающие запросам более прозаических устремлений человеческого духа. Есть там пустынные тихие улочки, где над остроконечными крышами домов возвышаются длинные трубы, где волнистые крыши покрыты серою черепицей, а стены из почерневших от времени бревен побелены известью, где стекла в окнах напоминают по цвету бутылочное стекло, где верхние этажи домов выдаются вперед, образуя едва ли не крытую галерею над бурым булыжником мостовой. А в самом центре,-на холме, что вознесся над Рюттом на левом его берегу,-замер в пышном, устремленном в высь великолепии старинный замок, резиденция принца, чья династия зародилась задолго до появления Габсбургов. Красные были вождями свитавианских славян, которые вытеснили из долины ее коренных обитателей, когда римляне даже и не помышляли еще о походе на запад, и потомки которых столько столетий уже после падения Римской Империи живут в этой тихой долине.

Благодаря запутанным брачным союзам и весьма осмотрительным альянсам, заключаемым сей старинной фамилией на протяжении многих веков, Вальденштейн сохранил свою мирную независимость, а Майренбург, даже если и подвергался угрозе захвата, никогда не был захвачен врагом. Он процветал, этот город, не потревоженный никем, и каждый век цивилизации нашей оставлял письме свои в трещинах майренбургского камня, в морщинах на мраморе и в усадке бревенчатых его стен. Здесь, в городе, благоденствующем под либеральным правлением своих принцев, в свое время искали прибежища многие из великих людей: от Кретьена Троянского до Моцарта и Фрагонара. Здесь вряд ли отыщется улица, на которой не жил когда-либо какой-нибудь знаменитый философ, скульптор или же драматург. Столь чарующим и волшебным был облик этого города, столь богатой-его культура, что кое-кто из писателей, здесь побывавших, пришли даже к выводу, что Майренбург не подвергся ни разу нападкам извне не из-за решительной воли принцев-правителей или же по случайному совпадению в Истории, но потому, что он воплощает собой идеал, разрушить который не осмелится ни один,-пусть даже самый жестокий и развращенный,-из всех правителей и генералов.

Но, какова бы тому ни была причина, город этот заключал в себе некий мифологический дух. Как всегда, проезжая под аркою городских ворот, я ощутил, как нарастает во мне то особое чувство, которое возникало в душе моей только здесь, в Майренбурге. Я вступаю в легенду, сказал я себе. Это как будто войти в Камелот.

То, наверное, и был Камелот, чей двор состоял из натурфилософов и астрологов, теологов и историков, драматургов и математиков, большинство из которых заручились благосклонным покровительством просвещенного града. Только здесь, в Майренбурге,-из всех городов на свете,-работало целых четыре независимых друг от друга университета, старейший из которых основан был в году 594 от рождества Христова великим епископом Корнелием Эрулианом, поощрявшим весьма изыскания всех философских наук и побуждавшим мирян (впервые в истории святой церкви) трудиться совместно с духовными лицами, дабы проникнуть в загадки мира естественного.

Всякому путешественнику, знакомому с городом этим,-погруженным в науки и искушенным в изящных искусствах,-лишь понаслышке, в первый приезд свой сюда странно будет наблюдать шумные улицы, переполненные народом, слышать крики и гвалт на базарах и верфях. Ведь Майренбург, прежде всего, город торговый, процветающий и богатый, где имеют посольства свои страны Дальнего Востока, и Нового Света, и Оттоманской империи, с каковой вот уже три века подряд майренбургские принцы поддерживают самые тесные сношения. Не подверженный религиозному фанатизму, город этот всегда уважительно и достойно принимал представителей языческих земель. В то время, как Прага, Киев и Пешт прилагали столько усилий, выказывая эгоцентричную свою гордыню и неуместную снисходительность,-и, как следствие, недостаток деловой хватки,-Майренбург, не хитря и не мудрствуя, обзаводился друзьями.

С тех пор, как я,-еще в ранней юности,-закончил майренбургскую королевскую гимназию, я больше здесь не был ни разу, и то, что я нашел город этот точно таким, каким полнил его, доставило мне несказанное, хотя, признаюсь, и непредвиденное удовольствие. Разочарования мои и перемены, зримо проявившиеся во всем облике Парижа, помогли мне тогда еще свыкнуться с мыслью, что мир наш неминуемо движется к разрушению, распаду и порче всего величавого и благородного. Но здесь, в Майренбурге, все отвергало мрачные сии домыслы. Здесь во всем ощущалась надежда, во всем ощущалось утверждающее начало.

И все же в какой-то степени Майренбург оставался мечтою и был обрамлением другой мечты,-сокровенных моих побуждений, ибо с каждым мгновением возрастала во мне уверенность, что моя герцогиня (или же самозванка, мне все равно) должна быть здесь и что найти ее не составит уже труда. В этом городе не было ни единой улицы, которую я не сумел бы назвать по памяти. Я знал Майренбург так же, как знал свое тело. На самом деле, меня переполняло тогда необычное ощущение, словно бы тело мое, и мой мозг, и весь город слились воедино и стали одним существом. Нигде больше я не испытывал ничего подобного. Даже в Беке. Словно бы я возвращался домой,-не под защиту спокойного, безмятежного места, где был я рожден,-но в город, где разум мой впервые составил себе представление о мире.