Джон Толкин - Легенда о Сигурде и Гудрун

• Название: Легенда о Сигурде и Гудрун
• Автор: Джон Толкин
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-070663-1, 978-5-271-32122-1

Перед вами история героя Сигурда, его возлюбленной — воительницы Брюнхильд, его лучшего друга — Гуннара Нифлунга и прекрасной, жестокой Гудрун. История, обретающая под пером Толкина увлекательность превосходной историко-приключенческой литературы.

Долгое время «Легенда о Сигурде и Гудрун» считалась утраченной, однако сын Толкина Кристофер обнаружил рукопись дилогии — и подготовил ее к публикации.

На русском языке издается впервые.

---

Заключительная часть «Песни об Атли», неизменно представляющая трудность для интерпретации в том, что касается языковых подробностей, не вполне вразумительна как с точки зрения логики, так и психологии. Вот что мы имеем: Гудрун выходит навстречу Атли, когда тот возвращается после убийства Гуннара в змеином рве, приглашает мужа на пир, подавая золотой кубок (см. «Песнь», строфа 145), потчует собравшихся питьем и снедью, прислуживает Атли — а затем возвещает с чудовищной прямотой, что она сделала и что именно происходит. В палатах раздаются вопль ужаса и рыдания, но Гудрун не плачет: «она рассыпала золото, дарила челяди червонные кольца <…>. Атли, ничего не подозревая, напился допьяна; оружия при нем не было, и Гудрун он не остерегался»[34] (эта последняя фраза — отцовский перевод исландского глагола, значение которого здесь неясно). Далее Гудрун убивает Атли в его же собственной постели — и поджигает дом.

«Зачем эта раздача золота, — писал мой отец, — если Гудрун не нуждается ни в помощи, ни в одолжении, да и вправе ли на них рассчитывать убийца княжичей, которая сама призналась в своем преступлении? Почему Атли оказался настолько глуп и не заподозрил об истинных намерениях Гудрун?»

Отец предполагал, что, в то время как гибель сына или сыновей Атли — это, по всей вероятности, очень древняя составляющая легенды, изначально с местью Гудрун она никак не связана. Та форма, в которой она вплетена в сюжет (утверждал отец), — это практически наверняка преимущественно скандинавская доработка, завершающая собою долгий процесс. Очень может быть, что в «первоисточнике» «Песни об Атли» она отсутствовала — и не кто иной, как автор «Песни об Атли» ввел ее в повествование и вплел в основную тему мести.

Отец допускал, что в ранней версии истории сразу за сценой тризны описывалась раздача Гудрун золота. В таком случае это было бы естественным образом воспринято как умелое притворство: она делает вид, что весела и смирилась с происходящим, и раздает богатые дары, дабы усыпить подозрения. Тогда Атли, «ничего не подозревая» — потому что для подозрений оснований нет, — ложится в постель пьяным (это один из древнейших элементов истории, см. Приложение А, с. 374–375). Но когда возник мотив убийства детей, его неизбежно пришлось вводить по ходу тризны. Строфы, о которых шла речь выше, были сохранены, но вписались не слишком удачно («Зачем эта раздача золота? Почему Атли оказался настолько глуп?»).

В своей «Песни о Гудрун» мой отец измыслил хорошее средство исправить ситуацию: Атли теряет сознание от ужаса, и слуги относят его в постель (148–149).

Автор «Речей Атли» здесь внезапно возвращается к традиции, согласно которой у Хёгни был сын, который и отомстил Атли, и утверждает (чему вторят и сага, и Снорри), будто этот сын, прежде в песни не упомянутый, посодействовал Гудрун в убийстве. Как и следовало ожидать, в «Песни о Гудрун» этому мотиву места не нашлось.

152–154.

Эпизод, в котором Гудрун сжигает дом, заимствован из «Песни об Атли»: см. комментарий к 93–112.

156.

Строки 5–8 практически повторяют последние строки «Песни о Вёльсунгах» (IX.82), а также завершают собою «Песнь о Гудрун» (строфа 165) перед тем, как поэт обратится к слушателям с прощальными словами.

157–165.

В рукописи отец отметил карандашом, что весь финал песни, начиная от строфы 157, должен быть опущен: сохранить следовало только последнюю строфу за номером 166. Однако в рукописи неровными линиями обозначено, что удалению подлежат строфы только до 164, так что последние четыре строки строфы 156 таковы же, как и последние четыре строки строфы 165 сразу за ней.

159–165.

Стихи, вложенные в уста Гудрун, сидящей на берегу моря, подсказаны поздней эддической песнью «Guðrúnarhvöt» («Подстрекательство Гудрун»), однако близкого соответствия между ними нет. Вторая часть этой краткой песни представляет собою один из нескольких «Плачей Гудрун» и повествует в том числе и о ее горе в связи с последними событиями северной легенды, которые в отцовских поэмах, согласно авторскому замыслу, опущены.

В «Подстрекательстве Гудрун» героиня рассказывает, что попыталась утопиться в море, но волны вынесли ее на берег (как в «Песни о Гудрун», 158), и история ее не закончилась. На раннем этапе в тему Нифлунгов, восприимчивую к разнообразным добавлениям, была вплетена совершенно отдельная и очень древняя готская легенда. В этой легенде речь шла о смерти остроготского короля Эрманариха (см. комментарий к 86) от руки двух братьев, мстящих за убийство сестры; причем сестра именем Сванхильд (Svanhildr) стала женой Эрманариха и дочерью Сигурда и Гудрун, а ее братья (Хамдир и Сёрли) — сыновьями Гудрун от третьего и последнего брака с загадочным конунгом Йонакром.

Ранее в «Песни о Гудрун», когда Гуннар пел о древних деяниях готов (86), он упоминал Йормунрека (Эрманариха); и это само по себе демонстрирует, что отец отсекал готскую легенду от своей песни о Нифлунгах и помещал Йормунрека в исторический контекст — поскольку исторический Эрманарих скончался примерно за шестьдесят лет до Гундахари (Гуннара), короля бургундов.

Лишь в «Подстрекательстве Гудрун» содержится единственная в скандинавской литературе ссылка на обстоятельства гибели Гудрун (она добровольно взошла на погребальный костер). Но в «Песни о Гудрун» она стенает и сетует и вновь бросается в волны, и на сей раз море ее принимает.

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ А КРАТКИЙ РАССКАЗ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЛЕГЕНДЫ

§ I. Аттила и Гундахари

В обеих «Песнях» мой отец использовал выражение «бургундский\ие владыка\и» — главным образом по отношению к Гуннару, или к Гуннару и Хёгни (которые именуются также Гьюкингами и Нифлунгами). В комментариях к «Песни о Вёльсунгах» (VII.15) я объяснял, что этнонимом «бургунд» (Borgund) отец обязан одному-единственному примеру в «Песни об Атли»: титул vin Borgunda — «владыка бургундов» употреблен там по отношению к Гуннару, но нигде более во всей древнескандинавской литературе Гуннара бургундом не называют. В этом именовании заключен один из основных элементов легенды.

Бургунды по происхождению — восточногерманское племя, выходцы из Скандинавии; свое имя они оставили Борнхольму (древнеисландский Borgunda holm — «остров бургундов»), острову в Балтийском море к юго-востоку от южной оконечности Швеции. В древнеанглийском стихотворении «Видсид» они поименованы вместе с восточными готами (остроготами) и гуннами: «Аттила правил гуннами, Эрманарих готами, Гивика бургундами», что можно воспринимать как воспоминание о тех временах, когда бургунды все еще жили в «Восточной Германии»; но они переселились на запад, в бассейн Рейна — именно там их постигло несчастье.

В начале V века бургунды обосновались в Галлии, в королевстве на западном берегу Рейна с центром в Вормсе (к югу от Франкфурта). В 435 году под предводительством своего короля Гундахари бургунды, по всей видимости, нуждаясь в новых землях, двинулись на запад; однако были разгромлены римским полководцем Аэцием и запросили мира. Два года спустя, в 437 году, бургундам нанесли сокрушительное поражение гунны: в этой битве пали сам Гундахари и немало его подданных. Принято считать, будто римлянин Аэций, чьей изначальной целью было защищать Галлию от посягательств варваров, призвал гуннов уничтожить бургундское королевство Вормс. Нет никаких оснований полагать, будто в этой битве гуннов возглавлял Аттила.

Однако прирейнские бургунды отнюдь не были полностью уничтожены в 437 году: в письменных источниках содержатся сведения о том, что в 443 году уцелевшим было позволено поселиться на правах федератов в области Савойя. Любопытные свидетельства о них обнаруживаются в сочинениях Сидония Аполлинария, утонченного галло-римского аристократа, имперского политика и поэта. Он родился в Лионе около 430 года, а в зрелые годы стал епископом Клермона, главного города Оверни. В письмах он составил картину нравов и образа жизни экзотического общества Южной Галлии в V веке.

Но в глазах брезгливого Сидония грубые бургунды были отвратительны, а их культура не представляла ни малейшего интереса. В сатирической поэме Сидоний комично жаловался на то, что вынужден находиться среди длинноволосых варваров (которые в нем души не чаяли) и поневоле терпеть германскую речь: с кислой миной хвалить песни прожорливых бургундов, этих великанов семи футов ростом, которые умащают волосы прогорклым маслом и воняют луком. Засим мы ничего не узнаем от него о песнях, которые пели современники Гундахари и Аттилы — разве лишь то, что его собственная муза бежала прочь от этого шума и гвалта.

То, что бургунды сберегли свои традиции, невзирая на всю грандиозность трагедии 437 года, следует из бургундской правды, составленной королем Гундобадом не позже начала VI века, где перечислены имена родовых королей: это Гивика, Гундомар, Гислахари, Гундахари. Все эти имена фигурируют в поздних легендах, хотя нельзя утверждать доподлинно, какие отношения связывали их в историческом контексте. Гундахари (Gundahari) — это Гуннар (Gunnarr) (vin Borgunda) на древнеисландском. То же имя фигурирует в древнеанглийской поэзии в очень непохожей, но в конечном счете тождественной форме Гудхере (Guðhere): в стихотворении «Видсид» певец рассказывает, что, когда он был «у бургундов»: