Джон Пристли - Дядя Ник и варьете

• Название: Дядя Ник и варьете
• Автор: Джон Пристли
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-01755-8

Основное действие книги Дж. Б. Пристли «Дядя Ник и варьете» развернулось в предвоенное время (1913–1914 годы). В книге рассказывается о том, как живет молодой человек из йоркширской глубинки, оказавшийся волею случая среди гастролирующих по территории Англии актеров, которые были популярны в начале XX столетия в мюзик-холлах, либо театрах Варьете.

Книга Дж. Б. Пристли «Дядя Ник и варьете» окунает нас в истинную, зыбкую и исчезающую атмосферу последних лет перед войной, предшествующих разрушению театральных и политических «империй».

---

— Он слишком молод…

— Я мог бы назвать имя одной лондонской актрисы, которая этого не находила, хотя была старше вас, девушки…

— О, замолчите, дядя…

Я смутился не из-за воспоминаний о Джули, — тень ее уже не тревожила меня, — а от взглядов девиц, любопытных и взвешивающих. Куда девалась могучая страсть, которая бушевала в моей груди? Еще совсем недавно кипела кровь, а теперь — ничего! Наш разговор был прерван появлением мистера Прингля, маленький астролог шел из кухни, неся в руках поднос в большой чашкой какао и бисквитами.

— Добрый вечер, — сказал он, — можно к вам присоединиться? Я услышал ваши голоса и понял, что нуждаюсь в обществе. Я весь вечер усиленно трудился у себя наверху.

— Идите ко мне, мистер Прингль, — сказала Мэйзи. — Вы же знаете, что я вас люблю.

Кивая и улыбаясь, он уселся рядом с ней. Дядя Ник пристально посмотрел на него.

— Вы и вправду хотите сказать, что усиленно трудились весь вечер? — спросил дядя.

— Конечно, мистер Оллантон. — Мистер Прингль говорил с достоинством и даже с важностью. — Почему вас это удивляет?

— Ну, я полагал, что… ну… то, чем вы занимаетесь, не требует упорной работы.

— Вы хотите сказать, что считали меня шарлатаном? — спросил мистер Прингль. — Человеком, который зря берет деньги?

— Мистер Прингль работает очень, очень много, — сказала Мэйзи, с упреком глядя на дядю Ника. — И за совет, за то, что прочитает по звездам, берет всего лишь полкроны. И десять шиллингов — за гороскоп, над которым он сидит часами. Вы бы взглянули на его комнату. Сколько там полок для звездных карт и всего прочего. У него все очень научно, верно я говорю, мистер Прингль?

— Конечно, милочка. Хотя, кроме науки, здесь присутствует и философия, и искусство. И все очень древнее.

— Это я знаю, — сказал дядя Ник. — Но никак не думал, что вы принимаете все это всерьез.

— Если бы я принимал это иначе, — серьезно ответил мистер Прингль, — я не называл бы себя астрологом. Знаете, мне известны другие, более легкие способы заработка. Вообще-то я ювелир и часовщик и вполне сведущ в своем ремесле. Если надо, я и сейчас могу починить любые часы.

— Мистер Прингль — прелесть и очень умный, — сказала Пегги. — Сама я не слишком-то верю всем этим звездам и влияниям…

— Ты не смеешь так говорить, Пегги, — взволнованно прервала ее Мэйзи, — вспомни, как он был прав насчет… сама ты знаешь кого…

— Насчет него я тоже была права, — угрюмо сказала Пегги. — Подлый ловчила!

— Так вот, мистер Прингль, — сказал дядя Ник. — Как вы знаете, я сам имею дело с магией. И хочу заключить с вами сделку. Приходите в «Палас» и посмотрите, как я колдую, — выберите свободный вечерок, — а я поступлю как прикажете: либо попрошу у ваших звезд совета за полкроны, либо — полный гороскоп, как пожелаете.

Мистер Прингль важно кивнул и пристально посмотрел на дядю Ника поверх очков.

— Отлично, мистер Оллантон. Считайте, что сделка состоялась. А пока что я даром дам вам маленький совет. Полагаю, что вы Телец. Не важно, что вы думаете об этом. Завтра утром придите ко мне и скажите точно, где и когда вы родились. Но уже сейчас могу сказать, что вы собирались взяться за дело очень грудное и, возможно, опасное. И потому будьте осторожны. Но это вы и сами знаете, мистер Оллантон. Что, прав я?

— Может быть, и правы, — сказал дядя Ник, — а может быть, и нет.

Он говорил беспечно и небрежно, чуть ли не с презрением. Но если он мог обмануть девушек или мистера Прингля, то со мной, хорошо его знавшим, этот номер не прошел. И в его тоне мне послышался испуг и изумление. Я мог поклясться, что дядя Ник и вправду взялся за какое-то очень трудное и, возможно, очень опасное дело.

На следующее утро погода выдалась хорошая, но с моря дул свежий, сильный ветер, и когда я скорым шагом прошелся по главной аллее до Северного пляжа и обратно, то в воздухе, казалось, чувствовалась соль. К своему удовольствию я не встретил инспектора Крабба, однако на обратном пути, сойдя с главной аллеи, увидел его на другой стороне, возле кабачка, где он беседовал с двумя какими-то людьми. Я торопливо прошел мимо, но успел разглядеть, что это были Сэм и Бен Хейесы.

Из четырехчасового лондонского поезда высыпала куча народу, но я без труда отыскал Филиппа Тьюби, который был так похож и так не похож на Барни. Он пытался справиться с огромным чемоданом, никак не хотел уступить его мне, но согласился нести вместе. Мне показалось, что я иду рядом с чудесно преобразившимся Барни. Филипп Тьюби был человеком крайне серьезным, держался с большим достоинством и одет был очень аккуратно, не то что Барни, который всегда выглядел безнадежно обтрепанным и грязным. В борьбе за такси мы потерпели неудачу, но по дороге нам все же удалось поймать машину, чему я был рад, так как все прохожие скалили зубы и тыкали в нас пальцами. Я еще на вокзале прочел переданный мне дядей Ником адрес миссис Шурер и в пути завел с Филиппом Тьюби серьезный разговор.

— Пока я не забыл, мистер Тьюби, — начал я. — Мистер Оллантон просит вас быть у него завтра утром, в половине двенадцатого. — Тут я дал ему адрес нашего пансиона. — Приходите обязательно, дядя считает, что это очень важно.

— Если это важно для него, — серьезно ответил Филипп Тьюби, — значит, важно и для меня. — Он вытащил записную книжку и записал время и адрес. — Я с удовольствием думаю о работе с мистером Оллантоном, его хорошо знают и очень уважают среди людей нашей профессии. Вы имеете представление о том, что он хочет мне предложить, мистер Хернкасл?

— Нет, мистер Тьюби. Но дядя, без сомнения, все вам расскажет. Вы бывали раньше в Блэкпуле?

— Работал в цирке один сезон, несколько лет назад. Между номерами выбегал и падал вместе с коверными. Чтобы рассмешить детей… всех возрастов. Я обожаю малышей, люблю, когда они смеются, но не взрослых, мистер Хернкасл, только не взрослых. Города я почти не видел, ведь два представления в день, я часто очень уставал: двое из клоунов вели себя грубо. Но я, мистер Хернкасл, человек серьезный и считаю, что жизнь — дело серьезное, а когда целый большой город предается распутству и корысти, разве это полезно для страны, мистер Хернкасл?

— Вероятно, нет. Но надо видеть города, из которых прибыли эти люди, мистер Тьюби. Мы играли в некоторых из них. Неудивительно, что они съезжаются сюда и сорят деньгами.

Он обернулся и посмотрел на меня печальными, мудрыми глазами:

— Я не виню их, мистер Хернкасл. Но неужели все эти деньги необходимо расшвырять здесь? А что, если истратить их дома, чтобы улучшить родные места? У нас так много грязных, уродливых городов.

— Я знаю, мистер Тьюби. С тех пор как мы познакомились, я побывал в некоторых из них.

— То был не очень приятный для меня день, пока мистер Оллантон не спросил, как мое имя и где я работал, и пока я не понял, что, может быть, речь пойдет об ангажементе. Вы знакомы с этой миссис Шурер, мистер Хернкасл?

— Нет, но ее знает дядя. Город переполнен, и он наверняка выяснил, что у нее есть для вас место.

— Я весьма ценю это, мистер Хернкасл. Он очень внимателен, очень.

Я согласился с ним, но про себя удивился, так как дядю Ника трудно было назвать чересчур внимательным в таких делах. Но ведь странным и таинственным был и внезапный вызов Филиппа Тьюби, который для номера нам вовсе не требовался, и само поведение дяди Ника. В частности, почему он потребовал, чтобы завтра я убрался из берлоги задолго до прихода Тьюби.

Миссис Шурер жила в новых домах за Северным пляжем. Когда мы подтащили к входной двери чемодан Тьюби, изнутри послышались громкие голоса двух ссорившихся людей. На звонок вышла миссис Шурер: это была постаревшая, крашеная Дорис Тингли, и по ее лицу видно было, что она только что кричала.

— Входите, входите. Вы ведь племянник Ника Оллантона, не так ли? Рада познакомиться. Я раньше работала с Ником. А это…

— Мистер Тьюби, — поспешно вставил я.

— Здравствуйте. У меня осталась только комнатка на чердаке, но чистая и уютная.

— Это именно то, что нужно, спасибо, миссис Шурер.

Мы стояли в маленькой передней, в которой вдруг сразу стало тесно, так как сюда ввалился какой-то толстяк. Лицо у него было как пунцовая луна; ворот рубашки расстегнут, а штаны не желали сходиться на огромном брюхе; он пыхтел сигарой, точно рассерженный локомотив, короткими, гневными затяжками.

— А это мой муж, Макс. Вы, наверное, слышали нашу перепалку. Я покажу вам комнату, мистер Тьюби, багаж пока оставьте здесь. А ты, Макс, не дыми, когда беседуешь с молодым человеком.

Макс Шурер говорил по-английски бегло, но акцент у него был невообразимый. Он провел меня в гостиную, заполненную всякими безделушками, фотографиями актеров и бесконечным количеством всевозможных газет, английских и иностранных.