Джон Пристли - Дядя Ник и варьете

• Название: Дядя Ник и варьете
• Автор: Джон Пристли
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-01755-8

Основное действие книги Дж. Б. Пристли «Дядя Ник и варьете» развернулось в предвоенное время (1913–1914 годы). В книге рассказывается о том, как живет молодой человек из йоркширской глубинки, оказавшийся волею случая среди гастролирующих по территории Англии актеров, которые были популярны в начале XX столетия в мюзик-холлах, либо театрах Варьете.

Книга Дж. Б. Пристли «Дядя Ник и варьете» окунает нас в истинную, зыбкую и исчезающую атмосферу последних лет перед войной, предшествующих разрушению театральных и политических «империй».

---

В Абердине у дяди Ника не было на примете никакой берлоги, и потому он дал мне адрес отеля, где я должен был встретиться с ним и Сисси. Когда я нашел отель, они еще не приехали. Смеркалось, но еще было светло. Моя комнатушка на самом верху была чистенькой, крохотной и очень холодной, в моем распоряжении оказались медный кувшин и таз для умывания, три поучительных текста в рамочках, узкий сосновый гардероб, похожий на поставленный стоймя гроб, и капризная газовая плитка. Но после позднего завтрака и бренди я накрылся новым пальто и целый час проспал как убитый. Проснулся я в темноте и никак не мог сообразить, где нахожусь, а когда сообразил, то не очень-то обрадовался. Газовый рожок был из той же капризной породы, что и плитка. Поэтому, не зная, куда приткнуться, я решил сойти вниз. Там за столом уже сидели дядя Ник, Сисси, Джули и Томми Бимиш. Я задержался у лестницы, откуда мог незаметно наблюдать за ними и понять, что происходит. Странная это была компания: дядя Ник такой высокий, смуглый и решительный, а рядом Томми Бимиш — низенький, толстый и безвольный; Сисси чересчур разряженная, с глупой и виноватой улыбкой, и строго одетая Джули, элегантная, занятая собой скучающая красавица, родившаяся слишком рано со своими тонкими костями и чуть впалыми щеками. Я уже тогда знал, что портреты не по моей части, хоть и не решил, чем буду заниматься, но хорошо помню, что, стоя на темной лестнице, глядел на них и мечтал перенести их на полотно или бумагу. Бывают в жизни странные ощущения: вроде бы нет никакой драмы или игры страстей, но вдруг откуда-то из более глубокой реальности словно доносится до нас то, чего нам так и не дано познать. Это была одна из таких минут.

— Ты уже здесь, дружище? — сухо кивнул мне дядя Ник. — Ну как, все в порядке?

— Кажется, да, — ответил я с чувством неловкости.

— Хочешь чаю, Дик? — спросила Сисси и встала. — Я пойду принесу еще чашку.

— Можно ведь позвонить, верно? — остановил ее дядя Ник. — Садись сюда, Ричард.

Я опустился на стул рядом с Сисси и через стол улыбнулся Джули. Вместо ответной улыбки она лишь слегка подняла бровь.

— Скажи-ка, старик… — Томми Бимиш вдруг превратился в комика. — Ты, случаем, не заметил на станции одного типа вот с таким лицом? И мы сразу увидели перед собой пожилого шотландца с длинной верхней губой.

— Заметил, мистер Бимиш, он присматривал за вашим багажом.

— Так-так-так, — закудахтал Томми. — Значит, все в порядке. — Он повернулся к Джули. — Слышишь, дочка? Все в порядке. Твоя красивая гостиная уже здесь, в полной сохранности.

— Это вы спасли ее, Томми. До первого завтрашнего представления.

Не стану утверждать, что Джули говорила с презрением, но в ее тоне не было ни теплоты, ни симпатии, ни женской мягкости.

Из глубины глаз Томми вдруг выглянул совсем другой человек, не похожий на того, кто тряс головой и улыбался, и я невольно вспомнил Рикарло и его речи. Сисси принесла чашку, с материнским видом налила мне чаю и придвинула булочки и варенье. Она, видно, чувствовала себя не в своей тарелке, и мой приход дал ей повод заняться делом. Она одна искренне обрадовалась мне, остальных мое появление только рассердило. Что касается дяди Ника, то его трудно было раскусить: он никого не встречал приветливо. Томми Бимиш по причинам, известным ему одному, с трудом меня выносил. Но совершенно непостижимо, почему так холодна была Джули, которая собиралась стать моим другом. Я знал, что ей надо соблюдать осторожность, чтобы не вызвать ревности Томми — она мне так и сказала, — но сейчас она явно перегибала палку.

После чая я пошел пройтись, хотя не ожидал увидеть ничего интересного, просто хотелось размяться и подышать воздухом. Было холодно и слегка туманно, но славно пахло морем, и воздух был какой-то терпкий и ядреный. Я не раз отдыхал на побережье, но никогда не был у моря зимой. Величественное было зрелище. Только хотелось бы, чтобы кто-нибудь был рядом, и я подумал о Нэнси Эллис, где-то она остановилась и что сейчас делает.

Когда я вернулся, дядя Ник сидел в маленькой гостиной, склонившись над чертежами.

— Где ты был? — осведомился он, подозрительно взглянув на меня.

Я чуть было не ответил, что это его не касается.

— Ходил гулять. Один. Захотелось подышать воздухом.

— Сними-ка пальто и присядь на минутку, малыш. Здесь ужинают в восемь. Кстати, ужин за мой счет, а за ночлег и завтрак будешь платить сам. Сегодня вечером я ухожу. Вместе с Бимишем. Тут есть некий сэр Алек Инверури, крупный держатель акций нескольких мюзик-холльных синдикатов. Я познакомился с ним в Лондоне, так же, как и Бимиш. Он позвонил и пригласил нас ужинать. Без женщин, конечно, потому что там будет его жена, и сэр Алек вообще человек респектабельный, во всяком случае, здесь, в Абердине. В Лондоне он сам себе хозяин и куда менее щепетилен. Я хотел бы, чтобы ты поужинал вместе с Сисси. Она не очень-то любит оставаться за бортом. Как тебе быть с мисс Блейн, я не знаю и знать не хочу.

— А что мне сказать? Думаю, мисс Блейн тоже не понравится, что ее не позвали…

— Не понравится? Ничего, стерпит, как и Сисси, — возразил он с грубым смехом. — Я тебе вот что скажу насчет женщин, малыш. Им только палец дай, так они отхватят всю руку, да еще станут плакать, дуться и браниться, что ты не подносишь им луну на блюдечке. Единственный способ их урезонить — не жениться на них. Это я давно понял. И Томми Бимиш — тоже, как он ни глуп.

— Он меня, кажется, не очень жалует.

— А черта ли тебе в том? Ты рассуждаешь, как слюнявая девчонка. В жизни надо быть пожестче. Что было в поезде? Говорил с кем-нибудь?

Большей частью с Рикарло. Мы с ним сошлись.

— Он человек правильный… поменьше бы только бегал за бабами. Занят своим делом. Отличный у него номер — и не лезет в чужие дела. Если бы я составлял свою программу, то из всей этой шайки взял бы его одного. Бимиш, конечно, остер и привлекает публику, но уж очень ненадежен. Он еще свернет себе шею. А эти песенки с танцами — Сьюзи и компания — такие миленькие, тонные и дурацкие, вообще не для варьете. И не нужны они в программе. Кольмары еще куда ни шло, но им позарез нужна другая девица, которая не будет обниматься с кем попало. Что до этого подонка, Баррарда, его надо гнать без промедления. Я уже дважды жаловался. Из-за него зрители бегут в буфет и возвращаются в середине моего номера. Нет, я бы взял одного Рикарло и плюнул бы на всех остальных. Ну ладно, дружище. Смотри, будь внизу не позже восьми. Да не забудь, что завтра у нас длинный день. Днем начинаем репетировать трюк с велосипедом. Да, и напомни режиссеру, что я еще на прошлой неделе написал ему и просил на весь день закрепить за мной сцену.

Когда я снова спустился в гостиную около восьми вечера, то, к своему удивлению, обнаружил, что Джули явилась еще раньше, чем Сисси. Она была сильно не в духе.

— Здесь совершенно некуда деться, и Томми это отлично знает, черт его побери! — начала она. — Изволь теперь сидеть в одиночестве — терпеть этого не могу! — или в обществе вашем и этой потаскушки…

— По-моему, вы несправедливы к Сисси…

— Может быть, она не такова, но выглядит именно так. И вообще Томми не имел права уходить. Я просто вне себя.

— За чаем казалось, что он вам страшно надоел.

— Ради Бога, хоть вы-то не будьте занудой. О, эти мужчины! — горестно вскричала она, обдавая меня запахом виски. Они с Томми, видно, уже хватили по маленькой. — И мальчишки! Да, да, это я о вас. Все вы одинаковы.

— Почему же все?!

Она пропустила мой вопрос мимо ушей.

— Считается, что Томми ни от кого не зависит и ему все нипочем. Но стоит какому-то сэру Алеку пальчиком поманить, как он уже разоделся и побежал подлизываться.

— Но я же тут ни при чем.

— Кто сейчас говорит или думает о вас, глупый мальчик? Какое мне до вас дело?

— Ну, знаете, — обиженно начал я, — еще в понедельник кое-кто заверял, что мы непременно будем друзьями, а теперь…

— Какой вы надутый и скучный! Если будете продолжать в том же духе, то не надейтесь попасть в число моих друзей…

— У вас их, видно, очень много? — Это было подло с моей стороны, и я тут же пожалел о своих словах.

Но она не сорвалась. Она посмотрела на меня долгим, пристальным взглядом — я вновь увидел, какие у нее прекрасные глаза, — и сказала очень тихо:

— Возьмите свои слова назад, Дик, иначе, клянусь, я никогда не буду с вами разговаривать. Я не шучу.

— Извините меня, Джули. Я и сам не знаю, что говорю. Я хотел бы, чтобы мы были одни, без Сисси…

— Сейчас мы одни. А вот и Сисси, — добавила она поспешно. — И почему никто ей не скажет, что нельзя носить такие ужасные платья.

Кроме нас в столовой было трое пожилых мужчин, которые обсуждали какие-то свои дела и не обращали на нас никакого внимания. Я сидел между Джули и Сисси и боялся, что они начнут цапаться, но вместо этого они таинственным образом быстро нашли общий язык и, заключив на время ужина союз, обрушились на меня с двух сторон.