Николай Заболоцкий - Заболоцкий Николай. Стихи

• Название: Заболоцкий Николай. Стихи
• Автор: Николай Заболоцкий
• Издательство: журнал "Новый мир"
• Жанр: Критика
• Год: 2012

Два никогда не публиковавшихся стихотворения Заболоцкого, хранившихся в семейном архиве, — “Москва” и незавершенное “И куколку я видел, и она…”; а также — текст перевода мессы Моцарта “Реквием” и первоначальная редакция стихотворения “Верблюд”.

---

Заболоцкий Николай. Стихи

«И куколку я видел, и она…»

И куколку я видел, и она
Лежала в яслях золота литого
Вокруг произрастали семена
Посаженные старцем из Тамбова
Была та куколка таинственно бледна
Быть может не вполне была здорова

Примерно 1957

МОСКВА

Не приютом, не причалом,
Не оплотом старине,
Этот город стал началом
Жизни, созданной вчерне.

Сколько дедовских преданий,
Пропитавших нас насквозь,
У ворот высотных зданий
Навсегда оборвалось!

Сколько старых колоколен
Разлетелось на кирпич,
Хоть подчас и богомолен
Именитый был москвич!

Помню, как, звериный норов
Спрятав в бороду едва,
В полутьму своих соборов
Шла торговая Москва.

Как, пред Господом исплакан,
Пел смиренный иерей,
Как трубил архидиакон
Благоденствие царей.

Полагалось тут, хоть тресни,
Строить куры старине,
Только люди с Красной Пресни
Оставались в стороне.

В кутерьме своих домишек,
В суете своих невзгод
Сил нетронутых излишек
Трудно сдерживал народ.

Не крестилась, не молилась,
Не растила черева —
Бочкой с порохом дымилась
Православная Москва!

Час настал — взметнулся порох
На громадах баррикад,
Разметал толпу в соборах
И построил новый град.

Из деревни несуразной,
Где ревел архистратиг,
Новый мир звездообразный
Чудодейственно возник.

Город Университета,
Стадиона и Кремля,
Он простерся на полсвета,
Облаками шевеля.

Начинаясь с дальних далей,
По холмам Москвы-реки
Протянулись магистралей
Лучевидные клинки.

Это люди или боги
Рассыпают серебро,
Пролетая сквозь чертоги
Радиального метро?

Выйди в полдень на Волхонку
Или утром на Арбат —
Засосет тебя в воронку
Человечий водопад.

Упирается столица
Головою в небосвод,
И в Москву-реку глядится,
И себя не узнаёт.

1958

О неизданных стихах Николая Заболоцкого

В домашнем архиве Н. А. Заболоцкого сохранилась подборка поздних стихотворений, содержащая материалы, до сих пор остававшиеся вне поля зрения публикаторов наследия поэта. Это 11 машинописных листов, соединенных скрепкой; здесь аккуратно перепечатаны 8 стихотворений, 6 из которых хорошо известны; под текстами проставлены даты. Состав подборки таков: «Генеральская дача» (1958; л. 1–2); «Железная старуха» (1958; л. 3); «Во многом знании немалая печаль…» (1957; л. 4); «Тбилиси» ([1958]; л. 5); «Медленно земля поворотилась…» ([1957]; л. 6); «И куколку я видел, и она…» ([1957?]; л. 7); «После работы» (1958; л. 8); «Москва» (1958; л. 9 — 11).

Тексты всех этих стихотворений поэт оставил вне основного корпуса своих сочинений, узаконенного Литературным завещанием (6 октября 1958 года). Два из них — незавершенный набросок «И куколку я видел, и она…» и «Москва» — предлагаются читателю впервые.

Набросок «И куколку я видел, и она…» датирован приблизительно: «Примерно 1957». Он перепечатан поэтом без пунктуационных знаков (лишь в первом стихе присутствует запятая, акцентирующая перенос-анжамбеман). Текст обладает известной степенью завершенности; он свидетельствует о возвращении к натурфилософской линии начала 1930-х годов, к поэтическому воплощению мира «тонких капсул» и «блаженного младенчества» насекомых и растений. «Старец из Тамбова» — Иван Владимирович Мичурин (1885–1935), образ которого присутствует во всех редакциях стихотворения «Венчание плодами» (1932 — [1948]). Художественная самодостаточность при очевидной незаконченности (и, заметим в скобках, присутствие слова куколка — правда, в разных формах и в разных значениях) роднит публикуемый отрывок с пушкинским текстом «Царь увидел пред собою…» 1833 года. Если будет уместна метафора, это тексты-куколки, в которых, возможно, теплится жизнь будущей бабочки — стихотворения или сказки (известно, что пушкинский набросок связан с работой над «Сказкой о золотом петушке»). Заслуживает внимания и неожиданный иронический контекст для романтического клише «таинственная бледность».

Соседство «Москвы» и «Тбилиси» в составе подборки, возможно, указывает на обстоятельства, вызвавшие к жизни оба стихотворения: в марте 1958 года в Москве проходила декада грузинского искусства и литературы. Вероятно, работа над стихотворением о Москве предшествовала созданию перекликающегося с ним стихотворения «Подмосковные рощи», которое Заболоцкий включил в итоговое собрание своих поэтических сочинений. Хореическую «Москву» и написанное четырехстопным ямбом стихотворение о природе Подмосковья роднит своеобразное серьезно-ироническое отношение к истории, хорошо знакомое читателям Заболоцкого по циклу стихотворений (иногда называемому «поэмой») о Рубруке.

Еще один материал, обнаруженный среди бумаг поэта, также заслуживает публикации — хоть и с некоторыми оговорками.

Пять листов машинописного формата соединены скрепкой; на первом, титульном, напечатано: «Реквием Моцарта. Текст». Листы 2–5 заполнены в два столбца: слева от руки синими чернилами переписан — с неточностями — латинский текст траурной католической мессы (двенадцатичастный вариант); справа — машинописный перевод.

О происхождении этого документа ничего не известно.

Перевод явно предназначен для живого исполнения — для пения, а не для публикации. Текст намеренно архаизован и хранит следы памяти о тексте православной заупокойной службы. Вместе с тем перевод близок к эквиритмическому, с сохранением порядка чередования ударных и безударных слогов и, по возможности, словоразделов. Некоторые слова и сочетания букв в правом и в левом столбиках подчеркнуты, что свидетельствует о целенаправленных поисках фонических эквивалентов.

Текст мессы переводился и неоднократно публиковался при переизданиях клавиров «Реквиемов» Моцарта, Верди и Берлиоза; наряду с анонимными известны переводы О. Г. Шершеневича (Одесса, 1884), А. Н. Майкова и А. А. Фета (СПб., 1870 и 1890 соответственно). Ни с одним из известных вариантов машинопись из архива Заболоцкого не совпадает. Вполне вероятным представляется, что это — неизвестная работа Заболоцкого-переводчика, сделанная по просьбе или по заказу кого-то из знакомых музыкантов, наподобие «Песен Шуберта», переведенных в 1946 году по инициативе Марии Вениаминовны Юдиной, которая считала Заболоцкого «колоссальным литургическим поэтом» (Юдина М. В. Лучи божественной любви. М. — СПб, 1999, стр. 181).

Сомнения в принадлежности перевода Заболоцкому остаются, но сам факт его присутствия среди бумаг поэта создает новый контекст для таких стихотворений, как «Прощание с друзьями» и «Воспоминание» 1952 года, с их высокой траурной тональностью.

Благодарю Антона Кюналя (Таллин) за консультации по истории переводов и традиции исполнения «Реквиема» на русском языке, а также за сверку латинского текста мессы.

РЕКВИЕМ МОЦАРТА

Текст

1

Requiem aeternam dona eis, Domine,
et lux perpetua luceat eis.
Te decet hymnus, Deus, in Sion et
Tibi reddetur votum in Jerusalem;
Exaudi orationem meam ad te omnis
Caro veniet, Kyrie eleison, Christe.

1

Вечный покой даруй им, Господи,
и свет непрестанный да светит им.
Тебе подобает песнь в Сионе и
Тебе воздается обет в Иерусалиме.
Услышь моление мое, к Тебе придет
всякая плоть, Господи помилуй, Христе!

2

Dies irae, dies illa
Solvet saeclum in favilla,
Teste David cum Sibylla.
Quantus tremor est futurus,
Quando Judex est venturus,
Cuncta stricte discussurus.

2

Гнева день тот жестокий
потрясет весь мир глубоко
по свидетельству пророка.
Будет страх и трепет многий,
как Судья приидет строгий,
поразит сердца тревогой.

3

Tuba mirum spargens sonum
Per sepulcra regionum,
Coget omnes ante thronum.
Mors stupebit et natura,
Cum resurget creatura,
Judicanti responsura.
Liber scriptus proferetur,
In quo totum continetur,
Unde mundus judicetur.
Judex ergo cum sedebit,
Quidquid latet apparebit,
Nil inultum remanebit.
Quid sum miser tunc dicturus?
Quem patronum rogaturus,
Cum vix justus sit securus?

3

Возгремит труба большая,
все могилы оглашая,
мертвецов на суд сзывая.
Вся природа и сама смерть оцепенеет,
когда восстанет вся тварь,
чтобы давать ответ Судии.
Принесен будет свиток,
в котором написано всё,
в чем мир должен дать ответ.
Когда воссядет Судия,
всё, что скрыто, откроется
и ничто не останется без наказания.
Что сказать могу решиться,
Чем я в силах защититься,
Коль и праведник страшится?

4

Rex tremendae majestatis,
Qui salvandos salvas gratis,
Salva me, fons pietatis.

4

Царь ужасающего величья,
ты легко спасаешь всякого избранника,
спаси и меня, источник милости!

5

Recordare, Jesu pie
Quod sum causa tuae viae,
Ne me perdas illa die.
Quaerens me sedisti lassus,
Redemisti crucem passus;
Tantus labor non sit cassus.
Juste judex ultionis,
Donum fac remissionis
Ante diem rationis.
Ingemisco tanquam reus,
Culpa rubet vultus meus;
Supplicanti parce, Deus!
Qui Mariam absolvisti,
Et latronem exaudisti,
Mihi quoque spem dedisti.
Preces meae non sum dignae,
Sed tu, bonus, fac benigne,
Ne perenni cremer igne.
Inter oves locum praesta,
Et ab haedis me sequestra,
Statuens in parte dextra.

5

Помяни, благий Иисусе,
что ради меня сошел Ты на землю
и не погуби меня в тот день.
Ища меня, Ты нес труды и томленье,
Ты искупил меня, претерпев распятие,
да не погибнут напрасно те муки!
О праведный Судия-мститель,
даруй мне утешение
раньше судного дня!
Как преступник, я рыдаю,
от стыда огнем пылаю,
пощади меня, взываю!
Ты, Марию оправдавший,
на кресте злодею внявший,
тем и мне надежду давший!
Недостойные моленья
ты прими, дай снисхожденье,
да избавлюсь от мученья!
Я к овцам твоим пристану,
отдели меня от козлищ
и поставь меня направо.

6

Confutatis maledictis,
Flammis acribus addictis,
Voca me cum benedictis.
Oro supplex et acclinis,
Cor contritum quasi cinis,
Gere curam mei finis.

6

Разразивши осужденных,
страшным пламенем сожженных,
призови мя средь блаженных!
Умоляю униженно
сердцем, в пепел обращенным,
пусть умру непостыженным!

7

Lacrimosa dies illa,
Qua resurget ex favilla
Judicandus Homo reus.
Huic ergo parce, Deus,
Pie Jesu Domine,
Dona eis requiem.

7

Сколь плачевно то мгновенье,
встанет вновь из гроба тленье,
на суд Господа творенье.
Боже, дай ему прощенье,
Иисусе преблагой,
вечный дай ему покой!

8

Domine Jesu Christe, Rex gloriae,
Libera animas omnium fidelium defunctorum
De poenis inferni et de profundo lacu.
Libera eas de ore leonis,
Ne absorbeat eas tartarus,
Ne candant in obscurum:
Sed signifer sanctus Michael
Repraesentet eas in lucem sanctam,
Quam olim Abrahae promisisti,
Et semini ejus.

8

Господи Иисусе Христе, царю славы!
Избави души всех почивших
от мук ада и от глубокой
пропасти. Избавь их от уст львиных,
да не поглотит их бездна, да не
падут во мрак! Но пусть знаменосец
святой Михаил сопроводит
их к свету вечному,
который Ты древле обещал Аврааму
и семени его.

<9>

Возношение даров