Рю Мураками - 69

• Название: 69
• Автор: Рю Мураками
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94278-277-6

Как в российской литературе есть два Ерофеева и несколько Толстых, так и в японской имеются два Мураками, не имеющих между собой никакого родства.

Харуки пользуется большей популярностью за пределами Японии, зато Рю Мураками гораздо радикальнее, этакий хулиган от японской словесности.

Роман «69» – это история поколения, которое читало Кизи, слушало Джими Хендрикса, курило марихуану и верило, что мир можно изменить к лучшему. За эту книгу Мураками был награжден литературной премией им. Акутагавы. «Комбинация экзотики, эротики и потрясающей писательской техники», – писала о романе «Вашингтон пост».

---

– Рембо? Чушь. Когда Рембо писал стихи, он хлестал абсент.

– Откуда тебе известно?

– Об этом написано в книге Кобаяси Хидэо. В последнее время Адама читал запоем. От природы склонный накапливать знания, он тщательно изучал все, что его действительно интересовало. Хотя еще недавно ему с легкостью можно было втирать что-либо подобное, теперь это стало намного труднее. Только накануне я был ошеломлен, что он только что прочел «Чуму» Камю, «Преступников» Батайя и «Наоборот» Гюйсманса. Я выразил удивление, что он так долго до них добирался, но в душе был потрясен. Разумеется, я уже прочел полное собрание сочинений Сартра, и «В поисках утраченного времени» Пруста, и «Улисса» Джойса, и «Собрание мировой литературы», и «Шедевры литературы Востока и Запада», не говоря уже о «Великих мировых мыслителях» или «Собрании мистических сочинений» в издании Кавадэ, «Камасутру», «Капитал», «Войну и мир», «Божественную комедию», «Смертельную болезнь», собрание сочинений Джона Кейнза, собрание сочинений Дьердя Аукача, собрание сочинений Танидзаки. Но я помнил только их названия. На самом же деле я больше всего любил и даже помечал красной тушью комиксы, такие как «Завтрашний Джо», «Путь дракона», «Ронин Муёносукэ», «ГЕНИАЛЬНЫЙ БАКАБОН». Однако мне не хотелось, чтобы Адама затмил меня своим интеллектом. Сегодня после обсуждения с ангелицей и Энн-Маргрет нашего фильма и пьесы мы собирались встретиться в кафе-баре с Нагаяма Миэ, чтобы обсудить ее появление во время церемонии открытия. В такой день никому не удалось бы стереть улыбки с наших лиц.

– Кэн, а где мы все это устроим?

Почему Адама ко всему подходит так реалистично? Может быть, он лишен мечтательности, воображения? Мне стало его жалко. Возможно, причиной всему то, что в детстве он рос в другой обстановке. Я бы солгал, если бы сказал, что вырос в тени залитых солнцем апельсиновых рощиц, плескался в горных потоках, в которых поблескивали серебристые рыбки, в окружении заведений, где американские солдаты с их семьями вальсировали ночи напролет. На самом деле я рос в отдельном доме, рядом с которым имелись четыре мандариновых дерева и маленький пруд с золотыми рыбками, слушая вопли шлюх, которые устраивали состязания с американскими солдатами. Но там не было угольных отвалов. Терриконы в послевоенной Японии стали символом стремительного экономического подъема, и в них не было ни капли романтики. Среди терриконов мечты не рождаются.

– Нам нужно какое-нибудь помещение.

– Ни малейшей идеи. Чего ты ухмыляешься? Не можем же мы устроить фестиваль, попивая кофе с молоком и хихикая? Нам нужно арендовать тренировочный зал в Северной школе.

– Мало шансов, что они согласятся.

– Разумеется, нет. Нас выпрут из школы.

– Похоже, у нас возникают сложности.

– Во всем. Чтобы получить разрешение воспользоваться Общественным центром или муниципальным залом, нужно подать бумаги с описанием предполагаемой программы, заверенные печатью продюсера. А у тебя, Кэн, есть личная печать?

– Правда? Это все осложняет.

– А как быть с билетами? Как их распространять?

– Раздавать. Распродавать.

– Идиот, где ты собираешься их напечатать? Если мы обратимся в городские типографии, они сообщат об этом в школу.

Он был прав. Хотя его реалистический подход взрос среди терриконов, но у меня с лица исчезла улыбка.

– В таком случае, почему бы не сделать билеты вручную?

– Тысячу штук вручную?

– Нет, так не пойдет. Тысяча билетов, написанных от руки...

Изготовить билеты вручную или напечатать их на мимеографе было недопустимым. Такое может сгодиться только для приглашений на день рождения или торжество с представлением для стариков.

– Что же нам делать? Отменять фестиваль? – спросил Адама и посмотрел на меня, не скрывая довольного выражения на лице. – Послушай. У меня есть брат в Хиросимском университете. Я могу попросить его сделать их в университетской типографии. Годится? Это не наборная печать и не офсет, они печатают с пленок. Поскольку типография принадлежит университету, это обойдется в полцены. Теперь насчет помещения. Мы можем использовать клуб рабочих у входа на военную базу. Там проводятся профсоюзные собрания, но нерегулярно. Нужно только, чтобы кто-то из руководителей рабочего комитета поставил печать на заявку. Арендовать его будет несложно, а стулья можно вообще убрать. Если все будут сидеть на полу, то, думаю, тысяча человек не уместится, но, по моим подсчетам, восемьсот войдет. В Сасэбо нет вообще ни одного зала, где поместилась бы тысяча человек. Даже в муниципальном зале, включая балкон, помещается всего шестьсот человек. Сцена в глубину пять метров, этого вполне достаточно, чтобы разместить на ней ударник и усилители. С обеих сторон будет шесть прожекторов, а еще там есть комната с проектором для восьмимиллиметровых пленок, но тогда в помещении должно быть темно, верно? Днем там светло, но на всех окнах висят черные шторы. За три минуты можно затемнить комнату. Ты же, Кэн, любишь темноту? Да, и еще насчет гаранта. Я знаю парня из баскетбольной команды, который окончил школу в прошлом году. Он надежный, и я уже

просил его помочь. Нам нужно только купить печать и воспользоваться его именем и адресом. Как насчет того, что мы с Кэном будем организаторами? – выдал Адама залпом, прочитав все это по записной книжке.

– ТЫ – ГЕНИЙ! Cafe au lait значит просто кофе с молоком, а терриконы – гордость Японии.

Я сложил руки и поклонился Адама. Он спокойно сказал мне, что не стоит волноваться по поводу такой чуши, и попросил к завтрашнему дню предоставить ему дизайн билетов.

– Послушайте, мы тут поговорили, и оказывается, что в пьесе всего два действующих лица, – сказала моя ангелица Леди Джейн, бесстрастно попивая чай с молоком, считающийся напитком аристократов.

Она сидела рядом со мной. Энн-Маргрет сидела возле Адама. Чтобы сесть поближе к Адама, она почти столкнула Ивасэ со скамьи, так что ему пришлось переместиться за соседний стол. Время от времени ангелица касалась меня бедром. Каждый раз, когда это происходило, скамейка превращалась в электрический стул. Ток пронизывал меня до макушки, у меня волосы вставали дыбом, перехватывало дыхание, щемило в паху, пересыхало в горле, потели ладони, и унылое лицо Ивасэ уплывало от меня.

– Правильно, старшая сестра и ее брат, – сказал Адама и понимающе улыбнулся, давая понять, что это единственный способ позволить нам остаться наедине во время репетиции.

– Я-то думала, что Юми-тян лучше подойдет для этой роли...

Я чуть не выронил стакан, который подносил к губам.

– Нет, я не смогу сыграть, как Мацуи-сан, – сказала ее подружка.

– Юми-тян, мы уже все обговорили по дороге сюда. Ядзаки-сан, вы помните прошлогодний театральный фестиваль? Она была только во втором классе, но получила первый приз за роль Порции.

Энн-Маргрет стыдливо прикрыла ладошкой рот и придвинулась поближе к Адама, покачивая под блузкой своими большими, мягкими грудями.

– Кстати, Кэн, я об этом читал, кажется, в газете РТА, мы же не собирались публиковать статью о Сато-сан? – спросил Ивасэ.

Мне показалось, что скамья из уютного электрического стула превратилась во влажный туалетный стульчак. Мне хотелось завопить: «Заткнись, Ивасэ!», но я решил, что они еще больше меня возненавидят, и сдержался, успокаиваясь полизыванием края своего стакана. Адама продолжал хихикать, наклонив голову.

– Если нельзя использовать помещение клуба, то можно устраивать репетиции в церкви, которую я регулярно посещаю, – весело сказала сисястая христианка Порция, и я с трудом сдержал скабрезную ухмылку, мучительно представляя, как включить в сценарий сексуальную сцену в бане и добавить еще одно действующее лицо, девушку, которую любит герой. Впрочем, я сразу понял, что это будет неуместным, поскольку пятью минутами ранее я с жаром утверждал, каким чистым и утонченным в революционном духе должен быть наш сценарий, в котором будет только два действующих лица.

– Я согласна, – сказала Порция, и я тихим голосом подтвердил, что мне это будет приятно.

Возле моста Сасэбо некогда произошло сражение с кораблем «Энтерпрайз». По другую сторону от моста находится американская военная база. От него отходит платановая аллея, ведущая к джаз-клубу «Four Beat». С первого класса повышенной школы мы с Ивасэ любили там бывать. В заведении стоял типичный запах черных, который мы называли «запахом блюзов». Им были пропитаны стойка, скамейки, столы и пепельницы. Иногда по ночам морской пехотинец с вытатуированной русалкой на левом плече выдавал на трубе Чета Бейкера или черные патрульные, совершая обход, напевали мелодию «Больница Сент-Джеймса», а иногда девицы из баров для иностранцев, с волосами, выкрашенными в каштановый, желтый или красный цвет, распространяя запах дешевых духов, устраивали драки. Мы могли провести там пять часов за стаканом пепси, а хозяин бара по имени Адати и слова нам не говорил, поскольку всегда был под мухой, пилюлями или наркотой, а когда был уже за гранью, начинал кричать: «Дерьмо! Почему я не родился черным?» – и начинал рыдать.