Лев Гумилевский - Бутлеров

• Название: Бутлеров
• Автор: Лев Гумилевский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1952

В настоящем издании представлен биографический роман об Александре Михайловиче Бутлерове (1828–1886), российском химике-органике. А. Н. Бутлеров создал и обосновал теорию химического строения, согласно которой свойства веществ определяются порядком связей атомов в молекулах и их взаимным влиянием. Первым объяснил явление изомерии, синтезировал ряд органических соединений.

---

Несколько заседаний совета, посвященных разбирательству жалобы Соколовского, не привели ни к каким результатам, так как, по существу, дело было не в жалобе, а в решительном столкновении прогрессивной и консервативной групп, давно уже оспаривавших друг у друга влияние в университете. В эту борьбу оказалось втянутым и студенчество, поддерживавшее либеральное университетское течение, возглавлявшееся Бутлеровым.

Студенты решили поддержать Бутлерова устройством демонстрации, враждебной Соколовскому. 16 февраля, перед лекцией Соколовского, в темный вестибюль фармацевтической лаборатории ворвалась толпа замаскированных людей, в числе около тридцати человек. Они ждали выхода профессора.

«Едва я показался из дальней комнаты лаборатории, — сообщал потом Соколовский Бутлерову, — тотчас издали был встречен бессмысленными криками, самыми неприличными черными названиями и свистом. При приближении моем к толпе для узнания лиц передовые закрылись воротниками и масса двинулась назад, так что бывшие в лаборатории в то же время помощник инспектора и экзекутор, растерявшиеся, не могли разузнать и предпринять мер к преследованию беглецов…»

В совете началось новое дело, еще более обострившее отношения между партиями. Прибывший из Петербурга по вызову попечителя чиновник особых поручений И. Д. Делянов, впоследствии известный реакционный министр народного просвещения, виновных не разыскал, но зато возвратился в Петербург с материалами о некоторых членах совета, в том числе, конечно, и о Бутлерове. По распоряжению Александра II была назначена особая комиссия для обсуждения вопроса о состоянии Казанского университета. Комиссия пришла к выводу, что состояние это «весьма грустное, ибо оно представляет, с одной стороны, разлад между профессорами, а с другой — своеволие и разлад между студентами».

«Не доискиваясь причин пререканий между профессорами, — говорилось далее в докладе комиссии, — комиссия нашла в их проявлении ряд незаконностей, заслуживающих самого строгого порицания».

На заседании совета 30 апреля 1863 года было объявлено строгое порицание Бутлерову, Вагнеру, Соколовскому и всему совету. В этом же заседании было прочитано заявление Бутлерова, поданное им 24 апреля.

«Членам совета известно, — писал Бутлеров, — что я постоянно, по возможности, избегая должностей административных и находя, что они значительно препятствуют ходу научных моих знаний, решался принимать их на себя только по необходимости. Таким образом, мною было заявляемо совету о том, что я просил бы не подвергать меня баллотированию в должность ректора. Последние печальные столкновения, имевшие место в университете, естественно, могли только усилить мое желание сложить с себя эту должность и заставили меня более прежнего сомневаться в возможности принести в этом звании пользу университету. Я счел нелишним выразить это желание Делянову во время — пребывания его в Казани и присовокупить, что если бы высшее начальство нашло в настоящее время увольнение мое от должности ректора возможным, то я не замедлил бы просить об этом увольнении. Ныне попечитель словесно сообщил мне о существовании такой возможности, и я спешу воспользоваться ею».

Из дела совета об увольнении Бутлерова видно, что попечитель не только «сообщил о возможности» отставки Бутлерова, но и настоятельно предлагал ему поспешить с подачей о том заявления. Однако совет, заслушав заявление Бутлерова, постановил четырнадцатью голосами из семнадцати присутствовавших просить Бутлерова остаться ректором, находя его службу вполне полезной для университета. Только Соколовский заявил, что он не считает «справедливым» стеснять Бутлерова в его желании уйти, тем более, что Бутлеров «сам высказывает сомнение в возможности принести какую-либо пользу университету в этом звании, присовокупляя, что и высшее начальство находит его увольнение в настоящее время возможным!»

Желание большинства членов совета видеть Бутлерова во главе университета, несмотря на создавшееся положение, побудило Александра Михайловича довести до сведения товарищей и то, о чем ранее он считал нужным молчать.

«Желание большинства членов совета, — писал он, — я считаю драгоценной, но едва ли заслуженной мной наградой за все, чем я всегда старался по мере сил своих и возможностей быть полезным университету. Это желание налагает на меня обязанность объясниться подробнее. Сообщая мне словесно о возможности подать прошение об увольнении от должности ректора, попечитель присовокупил, что прошение это ожидается высшим начальством. Позже, в письме попечителя ко мне от 2 мая говорится о желании министра касательно подачи мной упомянутого прошения. Отложив в сторону мое собственное желание оставить ректорство и все весьма ощутительные для меня неудобства, связанные с несением ректорских обязанностей, я не смею иначе ответить совету, как предоставив ему право вполне распоряжаться моей деятельностью, если он находит ее небесполезною для университета, но в то же время, искренно благодаря совет за высокую честь, мне оказываемую, я долгом считаю сообщить ему все вышеизложенное».

После такого объяснения совету уже ничего не оставалось, как только ходатайствовать об увольнении Бутлерова, но «с прописанием всего дела».

Увольнение состоялось 20 июля 1863 года.

Несколько раньше были уволены с «причислением к министерству» Соколовский и Стендер. Стендера на посту попечителя заменил П. Д. Шестаков, типичный царский чиновник, реакционер и монархист до мозга костей. Влияние группы либеральной профессуры ему удалось свести на нет, а самого Бутлерова поставить в такие условия, при которых уход великого ученого из Казани был только делом времени и подходящих условий.

Обстоятельства смещения Бутлерова с поста ректора Казанского университета оставались настолько скрытыми от посторонних глаз, что даже историк Казанского университета, профессор Н. П. Загоскин, заканчивая свой некролог о Бутлерове, в газете «Волжский вестник» писал: «Более подробные сведения об обстоятельствах оставления А. М. ректорского кресла будут, без сомнения, сделаны со временем достоянием истории Казанского университета… К сожалению, мы еще лишены возможности, из-за недостатка материалов, полностью вскрыть этот интересный момент в жизни Бутлерова…»

Приводимые нами документы, хранящиеся в Отделе государственных архивов МВД Татарской АССР, свидетельства современников, опубликованные в двухтомной «Истории Казанского университета», устанавливают все эти обстоятельства и «полностью вскрывают» этот момент в жизни великого русского химика.

В то время, когда отстраненный от ректорства и угнетаемый созданной новым попечителем атмосферой в университете Александр Михайлович с особенной остротою чувствовал, что одним «служением науке» нельзя удовлетворяться, началась организация в Казани земских учреждений, и Бутлеров вошел в число выдающихся деятелей земства. Профессор А. И. Якобий на торжественном публичном заседании совета университета 5 февраля 1887 года в память Бутлерова посвятил свою речь участию Александра Михайловича в делах местного земства. В особую заслугу Бутлерову Якобий ставит деятельное участие в целом ряде комиссий, где инициативой Александра Михайловича были проведены важнейшие постановления.

В комиссии по земской раскладке Бутлеров выступал с большим и тщательно аргументированным предложением о том, чтобы производить раскладку соответственно доходам плательщиков и сообразно с ценностью их имущества.

В комиссии по устройству народного образования Бутлеров пользуется всякой возможностью для открытия новых школ, настаивает на организации народных чтений и сам выступает с лекциями по химии для самой широкой аудитории.

В сентябре 1866 года он подает докладную записку о мерах предупреждения и прекращения нищенства. В этой записке он главным образом доказывает необходимость предотвращения нищенства, вызванного тяжелыми условиями жизни крестьянства, и предлагает организацию страхования, касс взаимопомощи, хлебных запасов, обществ призрения и т. п.

Самым энергичным образом ратуя за просвещение, он ведет борьбу со всякого рода суевериями в деревнях. Участие в делах местного земства было для Бутлерова душевной потребностью.

Однако эта возможность легальной деятельности в условиях дореволюционной России не могла принести существенных результатов, так как земские учреждения не обладали принудительной властью, компетенция земства, и без того достаточно скромная, с течением времени все более суживалась, преобладающее влияние в земстве имели дворяне. «…Правительство, — писал Ленин, — на другой же день после введения земства принялось систематически стеснять и ограничивать его: всемогущая чиновничья клика не могла ужиться с выборным всесословным "представительством и принялась всячески травить его»[3].