Артем Белоглазов - Сборник "Русская фантастика 2010"

• Название: Сборник "Русская фантастика 2010"
• Автор: Артем Белоглазов
• Жанр: Современная проза

Содержание:

1. Артем Белоглазов: Да в полымя

2. Андрей Михайлович Столяров: Мелодия мотылька

3. Святослав Логинов: Статуя великой богини

4. Генри Лайон Олди: Семь смертных

5. МИХАИЛ ХАРИТОНОВ: Свет

6. Олег Игоревич Дивов: Сдвиг по фазе

7. Майк Гелприн: Исход

8. Артём Белоглазов: Дервиш

9. Александр Николаевич Громов: Гурманы

10. Марина и Сергей Дяченко: Самум

11. Наталья Владимировна Резанова: Крутые парни ездят на трамваях

12. Александр Григоров: Класс млекопитающие

13. Алексей Яковлевич Корепанов: Мышка на ковре

14. Сергей Владимирович Чекмаев: Гладиаторы каменных джунглей

15. Альберт Гумеров: Маменькин сынок

16. Альберт Гумеров: Жизнь, смерть и немного любви (Несчастный случай)

17. Альберт Гумеров: Прогулка

18. Альберт Гумеров: Белеет парус одинокий

19. Ярослав Веров: Механизм раскрутки

20. Иар Эльтеррус: Первый звонок

21. Юрий Нестеренко: Возвращение в Утопию

---

– Что ж, голубчик, – ровно произнес он, – неплохо. Весьма. Над псевдонимом думали?

– Дело в том, что псевдоним у меня – Максим Ростиславский.

– Спасибо, что не Каммерер, – негромко заметил Плотник. – Нет, голубчик, Ростиславский – не пойдет. Максим – хорошо, Ростиславский – нет. Будете Максимом Чеховым. Это понятно?

«Да хоть Федором Достоевским, только напечатайте!» – чуть было не брякнул Буйских, однако удержался и лишь кивнул.

– Вот и прекрасно. – Плотник скупо улыбнулся. – Теперь небольшие формальности.

Он щелкнул клавишей мышки – загудел принтер, принялся выбрасывать какие-то листки. Пока шла печать, Плотник общался по мобильному:

– Здравствуйте, у нас новый кандидат, очень перспективный. Да, можете не сомневаться, полное дерьмо. Читать невозможно. Да, по всем пунктам проходит. И это тоже. Сам Непокупный ручается…

Володя уже и не слышал. На выбрасываемых принтером листах печатался договор! Договор на издание его книги! И листы эти, обычные, формата А4, испещренные обычной же типографской краской, были как скрижали судьбы.

Однако редактор еще не закончил. Он размеренно постучал карандашом по столу, и Буйских весь обратился в слух.

– Вы, голубчик, – Плотник недовольно потянул носом воздух, – вроде бы как курите?

Буйских вздохнул, развел руками.

– Придется бросить, – сказал, как по башке огрел, ведущий редактор. – Да и, гляжу, выпить вы не дурак, извините, конечно. Это тоже нельзя. Раскрутка – штука серьезная. Это понятно?

– Ну, надо, значит, надо, – счел нужным вставить слово Володя. – Если для дела…

Плотник аккуратно вынул из принтера отпечатанный договор, аккуратно сложил листы, скрепил степлером.

– Читайте.

Буйских погрузился в чтение. Так, ага, права, обязанности сторон, гонорар… ого! А это что за приложение?

– Кхм… Можно вопрос?

– Задавайте, Владимир.

– Вот приложение к договору… что это за творческая командировка? И что значит – подписка о неразглашении, вот это самое главное!

Черный человек сложил лодочкой ладони и принялся объяснять, равномерным встряхиванием оных отчеркивая периоды речи:

– У нас, голубчик, применяется научная методика раскрутки. Методика секретная: вы же понимаете, что на дворе – двадцать первый век. Наука не стоит на месте, а конкуренты не дремлют. Поэтому мы командируем вас на два месяца в Королев, это понятно? Прекрасно. С работы увольняйтесь или берите отпуск – как вам угодно, работа вам больше…

– Королев – это где космонавтов готовят? – перебил Володя.

– Именно. Там мы арендуем необходимое оборудование. Итак, обратите внимание, мы выдаем вам неплохой аванс. В случае каких-то неувязок с вашей стороны вы обязаны будете вернуть в десятикратном размере.

– А с вашей стороны?

– С нашей стороны неувязок не бывает, – отрезал Плотник. – Это вам понятно?

Володя Буйских крякнул, полез было в карман за ручкой – подписывать в двух экземплярах, но редактор упредил его жест и уже протягивал свою – массивный, черный, маслянисто блеснувший «Паркер»…

* * *

Он вышел на крыльцо и глубоко вдохнул стылый, сырой воздух московской зимы… Ну и засранка эта радионяня… ведущая то бишь. «Золотой Ливень», видите ли, модная гламурненькая эфэм-голосина. Но – популярны, вот в чем дело. Не отнять. Да только это его визит – плюс к их рейтингу, а не наоборот, вот в чем дело-то. Ишь, дурища блондинистая. «В чем секрет вашей необычайной популярности»? Так тебе, дура, и скажи. Со стула сверзишься, прямо в студии своей…

Он решительно, но осторожно, чтобы не заляпать снежной грязной кашей сияющие, как надраенный пятак, роскошно дорогие «Балдинини», спустился с крыльца и устремился к ближайшему киоску. Ничего, теперь можно. Подкручивать будут не раньше, чем через год. Взял банку «Старопрамена» и пачку сигарет, закурил, хлебнул пива. Постоял, прислушиваясь, как возникает, а потом отступает приятный гул в ногах.

Популярность. Не всякий сдюжит такие нагрузки… Он вспомнил, как два года назад профессор с невероятной фамилией Марино-Хилдебрандт, но душка, не отнять, водил его с ознакомительной экскурсией по испытательным стендам в Королеве. И рассказывал про механизм раскрутки.

Центрифуга напоминала горизонтально укрепленный в невысокой стойке гигантский микрофон с кабиной-утолщением. Пол под ногами едва заметно подрагивал, и когда Володя обратил на это внимание, профессор пояснил:

– Там, внизу, стодвадцатитонный маховик создает стабильное торсионное поле. Это поле является опорным для потока левосторонних лептонов, несущих в информационное пространство образ мышления помещенного в центрифугу испытуемого. Детали, Володя, вам не важны. Суть же вот в чем. Когда мы вас раскручиваем, ваши знания о вашей книге уходят в информополе, если угодно – ноосферу, ментал, не в названии суть. А ведь никто более чем автор не понимает его творения, не любит его так же, не сопереживает персонажам… Знания эти входят в ноосферу, в самый мозг потребителя, и когда он видит на прилавке данную книгу, то попадает в лептонный резонанс и испытывает непреоборимое желание приобрести ваш творческий продукт! Вот, Володюшка, месячишку мы вас понаблюдаем, восстановим здоровье, печеночку промоем, легкие прочистим, кишечничек… обратно же вестибулярочку на место водрузим, а там и книжка ваша на прилавках появится. Тогда и начнем – с шести «жэ» для почину…

– Послушайте, – Буйских вдруг осенило, – это что же, и Непокупного тут раскручивали?

– И его, и Боева, и даже Мертвецову. Всех, всех раскручивали, Володюшка, всех.

– Вот оно в чем дело… Профессор, но они же все – бездари. Их же всех читать невозможно!.. Ведь надо в первую очередь – гениев…

– Что ж поделаешь? – пожал плечами Марино-Хилдебрандт. – Пробовали гениев. Не выходит. С одного боку, поди сыщи гения или на худой конец таланта, чтобы он считал себя таковым… А ведь уверенность в гениальности собственных текстов – основа лептонного резонанса! А с другого боку – нельзя уже так грубо насиловать потребителя. Вот приходит он в магазин – берет книгу, а там заумь, скукотища, этика всякая с эстетикой… и стилистикой. Не хочет он потреблять такое. А резонанс шепчет: надо, надо, оно, то самое… Эдак мы бы, Володюшка, страну до массовой шизофрении довели…

Ишь, дура блондинистая! Буйских с ожесточением смял пустую банку и зашвырнул в урну. Знала бы, как трещат кости на пятнадцати «жэ», как кровь выступает сквозь поры кожи, как черно в глазах… и как страшно идти на очередную раскрутку, потому что – вдруг откажет сердце… вдруг лопнет сосуд в мозгу… Вдруг… да мало ли их, этих вдруг! И ни хрена не интересно ему, как вся эта наука работает. Важен результат. А результат – налицо. Максим Чехов, «Магия бессильна!». Максим Чехов, «Одноклеточный». Максим Чехов – интервью. Максим Чехов – автографы.

Общий тираж на сегодняшний день – под миллион. Под миллион! В этом все дело.

А ежели, к примеру, какой-нибудь Непокупный сдохнет при очередной подкрутке – так туда и дорога. Меньше текилы надо было жрать. А чтобы не сдохнуть, ему больше, чем пять «жэ» нельзя, и недолго, вот в чем дело, а это разве тиражи… это слезы…

Затрепетал ай-фон, напоминая об очередном деле: визит в рекламное агентство «Material World». Свежеприобретенный, с гонорара за игрушку по «Одноклеточному», «Порш Кайен» еще не прошел техосмотр и томился в гараже. Буйских заозирался в поисках такси, а лучше бомбилы, ибо зачем платить больше, и обнаружил неподалеку подходящий «Шевроле– авео».

Разбрызгивая по сторонам грязь, машина медленно плыла по забитому по самое не могу Третьему кольцу. Водитель оказался разговорчивым малым. Узнав, что везет известного писателя-фантаста, поинтересовался:

– Ты как, против русского шансона, против Михаила Круга, ничего не имеешь? Или поставить чего иностранного?

– Шансон так шансон, – махнул рукой Буйских.

Мыслями он был далеко. Водила включил радио, в салон плеснул «Владимирский централ».

– Я ведь чего спросил, – не унимался бомбила, – мне у тебя как у фантаста интересно… Брательник мой младший давеча в аварию попал. Еле выходили. Не узнавал сперва никого, не разговаривал, потом, правда, оклемался. Но шибко набожный сделался. Без молитвы из дому не выйдет, никакого дела не начнет… так вот я к чему. Западную музыку он слушать запрещает. Говорит: там, кроме обычного голоса, есть еще один, нечеловеческий. Ну, навроде двадцать пятого кадра в телевизоре. Черный, нехороший, страшные вещи говорит. А вот наши, русские песни, говорит, чистые. Хоть блатняк, хоть Пугачева. Скоро, говорит, последние дни наступят, как в Библии написано все будет. Как думаешь?

Буйских пожал плечами – мол, все может быть.