А. Оппенхейм - Древняя Месопотамия: Портрет погибшей цивилизации

• Название: Древняя Месопотамия: Портрет погибшей цивилизации
• Автор: А. Оппенхейм
• Издательство: Наука, Главная редакция восточной литературы
• Жанр: История
• Год: 1990

Книга профессора Чикагского университета А. Лео Оппенхейма содержит краткий очерк политической истории Вавилонии и Ассирии, а также материальной и духовной культуры древней Месопотамии (шумеров, вавилонян и ассирийцев). Автор сообщает о появлении первых городов на этой территории, рассказывает о религии, искусстве, литературе, медицине, математике, астрономии в древней Месопотамии.

---

Роль божественного изображения в культовой жизни святилища была двоякой: оно служило центром обрядов жертвоприношения и фигурировало на всех церемониях, демонстрировавших связь города с покровительствующим ему божеством - как в храме, так и за его пределами. Рассмотрим обе эти функции.

Тот факт, что изображения богов были делом рук человека, создает известные трудности. Тут сразу вспоминаются тирады пророков Ветхого завета, гневно заклеймивших идолов и их творцов. Пророки оперировали двумя аргументами: во-первых, изображение, наделенное человеческим обличьем (по-видимому, рассматривались лишь человекоподобные идолы), не способно двигаться, действовать, видеть или слышать; во-вторых, создатель такого изображения - глупец, ибо преклоняется перед тем, что он сотворил сам. Мы знаем из месопотамских и египетских источников, что изображения богов ваялись и подновлялись в специальных мастерских при храме; после этого они подвергались сложному и совершенно тайному ритуалу освящения, который должен был превратить безжизненную материю в сосуд божественного присутствия. Во время ночных церемоний они наделялись ''жизнью'', их глаза и рты ''отверзались'', чтобы идолы могли видеть, слышать и есть; затем над ними совершался ритуал ''омовения рта'', придававший им, как считалось, особую святость. Похожие обычаи были приняты и в Египте, где идолы божеств наделялись традиционно необходимыми качествами с помощью магических актов и формул ". Тем не менее сам процесс изготовления идолов вручную, по-видимому, во всех религиях, где подобные изображения обладали культовой или священной функцией, ощущался как некая неловкость, на что указывают часто встречающиеся легенды и религиозные сказания, подчеркивающие чудесное происхождение наиболее знаменитых изображений богов.

Взаимоотношения идола со святилищем, в котором он восседал на своем пьедестале в целле, повторяли в основном взаимоотношения царя и его двора, а в конечном счете царя и города. Бог жил в святилище со своей семьей, и его но придворному образцу обслуживали должностные лица; в свою очередь, ремесленники и рабочие обеспечивали последних материальными ресурсами, необходимыми для того, чтобы они могли выполнять свои функции в соответствии со статусом божества и его города. В своей целле бог принимал визиты младших богов и молитвы просителей, хотя остается спорным, в какой степени и при каких обстоятельствах доступ к божеству бывал открыт для простого народа (и бывал ли он открыт вообще). Например, известно, что даже ассирийским царям-завоевателям разрешалось поклоняться богу только издали, за порогом святилища, в котором он находился. Этот обычай, вероятно, мог меняться в зависимости от местных традиций и статуса божества. Изображение бога символически возвышалось над ''уровнем повседневности'' благодаря пьедесталу, установленному в глубокой нише целлы. Его отгораживали от внешнего мира одной или несколькими предцеллами, но статуя божества все-таки была видна со стороны двора через расположенные на одной оси дверные проемы; при этом она оказывалась как бы заключенной в раму монументальных ворот. При такой планировке святилища простой человек, очевидно, не входил внутрь храма; если же архитектурное решение не предусматривало подобной перспективы, трудно сказать, допускались ли верующие в храм или нет.

Как и царя, изображение бога можно было увидеть, когда во время торжественной процессии его проносили по обширным дворам храмового комплекса или по городским улицам. Таким своеобразным способом закреплялась культовая связь города с богом, проявлявшаяся также в ежегодных праздниках, когда пышное великолепие храма выставлялось на обозрение жителей. Такими были, например, праздник Нового года, когда, по-видимому, предпринимался коллективный выезд жителей вместе с богом в загородное святилище, и собственный праздник бога, проходивший в обстановке всеобщего ликования.

Взаимоотношения храма и города затрагивали социальную, экономическую и юридическую стороны жизни. Храм играл определенную роль в принесении клятв и в процедуре ''божьего суда'', который был средством установления истины при судебной тяжбе и придавал законность сделке. Под контролем храма находились стандартные меры веса; он устанавливал также максимальные размеры процентов, которые дозволялось брать ростовщикам. После старовавилонского периода все эти функции постепенно исчезают в процессе прогрессирующей изоляции храмов в Месопотамии. Мы уже указывали на уменьшение экономической мощи и таким образом и политического значения храма, которое последовало за возвышением дворцовой организации, возглавляемой царем. Слава, блеск и гигантские размеры поздних храмов Месопотамии (особенно Вавилона и Урука) не должны заслонять от нас это положение дел.

Социальная и экономическая структура храма как одной из двух ''великих организаций'' Месопотамии нами уже рассматривалась. В храм отбирались и посылались лучшие сельскохозяйственные продукты с полей и огородов, самые откормленные коровы, овцы и козы и использовались для пищи, подаваемой богу, как этого требовал ежедневный церемониал святилища, а также для пропитания и вознаграждения людей, обслуживавших храм (они осуществляли или контролировали приготовление пищи для стола божества). Излишки продуктов либо сохранялись для нового ритуала, либо вывозились из храма и обменивались на необходимое сырье. Мы остановимся подробнее па пище богов, ибо она представляется наиболее важной для храма как института - его raison d'кtre .

Судя по четкому и детальному тексту селевкидского периода, богам в храме Урука еда подавалась два раза в день [13] . Первая и основная трапеза приходилась на утро, когда храм открывался, вторая - на вечер, очевидно, на время непосредственно перед закрытием дверей святилища. Только однажды встречается упоминание о полуденной трапезе. Каждая трапеза состояла из двух блюд, называемых ''основное'' и ''второе''. Блюда различались между собой, по-видимому, скорее по количеству, чем по составу продуктов. Церемониал, характер и число блюд, входивших в божественную трапезу, приближаются к человеческим меркам, вообще характерным для месопотамских богов. Мы не встретим здесь гаргантюаского изобилия египетских жертвенных трапез, сравнивать которые с месопотамскими и не приходится, поскольку их функция заключалась в том, чтобы в определенных случаях обеспечивать пропитанием весь штат святилища, а иногда и все городское население. В жертвенных обрядах Ветхого завета также не имеется аналогий, за исключением tamid, который, по-видимому, относится к позднему времени и, возможно, был связан с месопотамскими обычаями [14] . Месопотамскому идолу подавали еду так же торжественно, как и царю. Мы имеем все основания предполагать, что церемониал трапез отражает обычаи вавилонского двора, которые иначе остались бы совершенно неизвестными. Другая важная особенность их раскрывается в одном из урукских текстов, о котором речь пойдет ниже.

На основании нескольких сохранившихся описаний божественных трапез можно восстановить их порядок: сначала вносили стол и ставили перед изображением, потом в чаше подавали воду для омовения рук. Затем на столе в предписанном порядке размещалось несколько сосудов с жидкой и полужидкой пищей, а также сосуды с напитками. В качестве основного блюда подавалось определенным образом приготовленное мясо. Наконец, на столе появлялись фрукты - по свидетельству одного из текстов, красиво уложенные, - эстетический штрих, вполне сравнимый с принятым в Египте обычаем украшать стол цветами. Играла музыка, целлу окуривали благовониями. Окуривание не следует рассматривать как религиозный акт - скорее это был способ уничтожить запах пищи. Через некоторое время блюда убирали, стол выносили, а идолу снова предлагали воду в чаще для омовения рук.

Блюда, побывавшие у божества, отсылали царю на стол: ведь такая пища считалась благословенной благодаря контакту с божеством и эта благодать передавалась тому, кто причащался такой пищи. Таким лицом всегда был царь. Единственное исключение - это упоминание на табличке из Урука о том, что наследный принц (Валтасар) тоже пользовался царской привилегией [15] . Вот что об этом говорит Саргон II: ''Жители Вавилона [и] Борсиппы, служители храма, ученые [и] чиновники страны, которая [ранее] смотрела на него [Мардук-апла-иддина] как на своего повелителя, теперь принесли остатки пищи Бела [и] Царпаниту [Вавилонских и] Набу [и] Тайшету [из Борсиппы] мне в Дур-Ладинни и просили меня вступить в Вавилон''. Другие ассирийские цари также гордились тем, что получали остатки жертвенной трапезы, видя в этом дань своему царскому статусу [16] . Обычай брызгать водой из чаши, которой ''коснулись'' пальцы бога, на царя и жрецов, присутствовавших на некоторых из этих трапез, говорит о том же: вода благословенна, ее благословение можно передать. Остается неясным: требовал ли обычай посылать царю все блюда или только некоторые, повторялось ли это каждый день или происходило только в особых случаях? Возможно, что той же привилегией пользовались и верховные жрецы святилища.