Александр Кашанский - Антихрист

• Название: Антихрист
• Автор: Александр Кашанский
• Издательство: «БОНУС», «ОЛМА-ПРЕСС»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-7867-0053-4, 5-224-00743-7

В книге Александра Кашанского «Антихрист» затронуты вечные вопросы, волнующие человечество: спасение души, границы человеческой свободы, добро и зло здесь ставятся и решаются в форме своеобразного психологического триллера, который можно читать и как религиозное откровение эпохи массовой культуры. У некоторых читателей книга может вызвать решительный протест, но, несомненно, некоторые будут перечитывать ее несколько раз.

---

Иван перевернулся на живот и стал смотреть на травку, он аккуратно расправлял стебельки и листочки, чтобы увидеть землю под покровом останков прошлогодней травы и листьев у самых корней. Там был целый мир, в котором жили муравьи, жучки, какие-то маленькие гусеницы и тля. Иван, как зачарованный, смотрел на все это ползающее, переливающееся великолепие. Он смотрел, ощущая солнце, траву, этих букашек и деревья, как часть себя, и вдруг ткнулся носом в траву и заплакал. Он плакал долго, навзрыд, трудно сказать, почему-то ли от жалости к себе, то ли от переполнившего его острого чувства молчаливого великолепия всего сущего, которое невозможно человеку выразить в словах. «Что же делать? — спросил у себя Иван. — Может быть, пролежать все это время здесь и плавно врасти в эту землю, пустив корни, как это делает ствол тополя, покрыться мхом и оказаться под травой. Но он-то пускает корни и выращивает ветви, из которых вырастают молодые деревца. А я?»

Иван перевернулся на спину, достал из кармана платок и вытер лицо. «Хотел идти к Наташе. А зачем? Что я ей скажу? Здравствуй, пришел, чтобы проститься. Ты будешь жить дальше без меня, любимая. Любимая? Я когда-нибудь называл ее так? Я вообще признавался ей в любви? — Иван покачал головой. — Нет. То, что я говорил ей, не было признанием в любви. Я был честен, не любил и не говорил об этом. Не любил никогда. Что же тогда все это было? Побочные события в сети моего проекта — вот что. У мужчины должны быть женщины, хоть иногда, а она — лучшая из женщин, вот и все. Где я хоть нахожусь?» — спросил у себя Иван. Он встал и огляделся.

За пшеничным полем была березовая роща, дорога, ведущая через поле, терялась в этой роще. «Поле-то совсем небольшое, дальше лес. А что за лесом?» Иван подошел к старой развесистой березе, которая росла у опушки, и решительно, подтянувшись на толстой нижней ветке, полез по ветвям вверх. Он быстро добрался до вершины, прижался грудью к тонкому уже стволу и стал смотреть по сторонам.

На севере он увидел шоссе, на западе и востоке — поля и березовые перелески. На юге виднелась дымка большого города. «Не так уж далеко, — подумал Иван, — можно и пешком или бегом».

Иван почему-то вспомнил кадры из виденного им когда-то фильма: перед казнью осужденному дают затянуться сигаретой, потом глоток вина, потом посмотреть на женщину.

— Нет, нет, не хочу так! — Иван резко оттолкнулся от дерева и, широко раскинув руки, прыгнул вниз, напрягшись, чтобы не разбиться. Он умел прыгать с большой высоты, и поэтому падение не причинило ему никакого вреда.

«В моей жизни не было никаких значимых событий, кроме моей работы, но каждый ее день был наполнен работой, а значит и смыслом, есть и великий смысл в моей смерти, гораздо больший, чем в моей жизни, и поэтому будем радоваться!»

Иван быстро надел ботинки, подхватил с земли рубашку и побежал, сначала по траве, а потом по подсохшей и уже ставшей пыльной дороге.

— Три с половиной года не бегал. А-а… — заорал Иван, раскрутив над головой рубашку. Он бежал по дороге вприпрыжку все быстрее и быстрее. — Я знаю, что надо делать!! Ребенка, такого же сумасшедшего, как я, и такого же красивого, как Наташа!

3

Проселочная дорога, по которой он бежал, поросла темно-зеленой стелющейся травой с мелкими листочками. Эту траву бабушка называла конотопом. Бежать по ней было очень приятно. Правда, пробежав совсем немного, Иван почувствовал, что для него совсем непросто поддерживать тот темп, в котором он обычно бегал на длинные дистанции. Пришлось бежать медленнее. Только минут через двадцать дыхание установилось и Иван вошел в привычное состояние бега, которое ему так нравилось.

Дорога вела на юг. Жаркое летнее солнце пекло голову и плечи. У Ивана было ощущение, что он все время бежит прямо на солнце. Пот катился градом, то и дело приходилось вытирать его с лица рубашкой. Теперь у Ивана появилась ясная цель — Наташа. Это слово теперь включало в себя все те ощущения близости, которые он пережил с ней, ее голос, выражение ее глаз, ее такие заботливые и нежные руки. Надо было во что бы то ни стало достичь этой цели и получить все то, что определяло это слово. Казалось, что все закоулки Иванова мозга, освободившись от математических выражений, теперь стремительно заполнялись этими чувствами. Если он только что вмещал в себе всю вселенную со всеми ее законами, значит, хватит в нем места и для Наташи.

Иван пробежал через рощу, которую видел с дерева. За ней было еще одно поле, картофельное. А впереди виднелись дома — не то деревня, не то дачный поселок. Иван увидел стоящий у дороги старый рубленый колодец с воротом, он остановил бег и пошел к нему, стараясь по пути успокоить дыхание.

Сначала Иван заглянул в колодец. Он был глубокий, где-то далеко внизу блестела вода. «Кто-то же когда-то выкопал этот колодец. Домишки уже почти развалились, а колодец стоит», — подумал Иван и сбросил вниз подвешенное на цепь ведро. Цепь загремела, ворот закрутился все быстрее и быстрее, наконец Иван услышал плеск упавшего в воду ведра. Он взялся за ручку кованного, наверное, еще в незапамятные времена ворота и начал ее крутить. Ворот громко скрипел. Наконец ведро было поднято, и Иван поставил его на скамью рядом с колодцем. Вода была очень холодная. «Еще бы она не была холодная. Такой глубокий колодец». Он наклонился к ведру и медленно отпил один глоток. Казалось, вода впиталась прямо в гортани. «Все — пить нельзя, — решил Иван, — а вот умыться можно и даже нужно». Иван стал аккуратно зачерпывать воду ладонями и умывать разгоряченное от бега лицо. Тут ему вдруг показалось, что на него кто-то смотрит. Иван перестал умываться и посмотрел вокруг. Всего метрах в пяти от колодца был старый, покосившийся палисадник, а за ним такой же старый, почерневший от времени и покосившийся рубленый деревенский дом. «Да не дом — изба. Настоящая изба». Около калитки стояли две девочки и внимательно смотрели на Ивана. Одной было лет семь, другой, наверное, около десяти, обе белокурые и голубоглазые. Глаза у обеих были удивительно похожими и, казалось, не отражали солнце, а просто светились на детских лицах голубыми огоньками.

Иван широко улыбнулся и кивнул головой детям в знак приветствия.

— Вы сестры? — спросил Иван.

— Сестры, — ответила старшая. Лицо ее оставалось все таким же серьезным.

— А как называется эта деревня? — спросил Иван, чтобы завязать разговор.

— Петушки, — ответила старшая.

— Интересное название. И много тут народу живет?

— Не-а, — ответила девочка и мотнула головой. — Семь дворов осталось. Остальные дачники.

— Но вы-то, я вижу, не дачники.

— Нет, мы местные, летом здесь живем, а зимой в городе, потому что у нас школы нет.

— У нас тут вообще ничего нет — ни школы, ни магазина, ни больницы, — вступила в разговор младшая.

— А родители ваши где? — поинтересовался Иван.

— Мама здесь, а отец в городе. Он всегда в городе живет, — ответила старшая.

— И как же вы здесь живете семь дворов — без школы, магазина, больницы? Не скучно вам?

— Нет, — хором ответили сестры.

— Здесь хорошо, только играть не с кем, — добавила старшая.

— А дачники что?

Девчонки переглянулись, потом младшая ответила:

— Мы с ними не играем.

— Чего ж так? — удивился Иван.

Девочки замялись. Потом младшая сказала:

— У них игры дурацкие и потом… у нас игрушек нет.

— Вот тебе и раз! Как же так, без игрушек?

— Мамка в совхозе работает, там денег не платят, а отец уехал в город, мы его и не видим, и денег не шлет.

— Как же вы живете-то без денег? — удивился Иван и сел на скамейку рядом с ведром.

— У нас здесь все без денег живут.

— Да, — покачал головой Иван. — Неважные дела. А далеко ли до Москвы?

— До Москвы? Пятнадцать километров до кольцевой. Да тут рядом совсем, километр туда — девочка показала рукой, — шоссе. Там автобус ходит, прямо до метро.

— Да дело в том, что у меня тоже нет денег. — Иван в растерянности почесал затылок, достал из кармана пластиковую карточку, посмотрел на нее и рассмеялся.

Дверь дома открылась, и из него вышла женщина лет тридцати. И волосы, и глаза у нее были точно такие же, как у дочерей. Волосы светло-русые, а глаза голубые. Она была одета в выцветшее ситцевое платье, облегающее стройное сильное тело. На руках она держала мальчика, года два — не больше, темноволосого и темноглазого. Лицо у женщины было на удивление молодое и свежее, взгляд внимательный, изучающий, без тени какого бы то ни было испуга или растерянности. Она оценивающе посмотрела на Ивана, и уголки ее губ чуть заметно дрогнули.

— Клубники купить не желаете? — спросила она. — Клубника отличная, ягодка к ягодке. Отдам недорого.

— Если у вас в деревне есть банкомат, с удовольствием куплю, — сказал Иван и улыбнулся женщине.