Тим Пауэрс - Гнёт ее заботы

• Название: Гнёт ее заботы
• Автор: Тим Пауэрс
• Жанр: Альтернативная история

Еще одна книга как и Врата Анубиса написанная в жанре альтернативной или крипто истории, истории, где события хорошо нам известные тесным образом переплетаются с вещами, ускользающими от нашего взгляда. Где величайшие поэты всех времен занимают свое вдохновение у вампиров и ламий, иссушающих их и взимающих за свою заботу кровавую плату. Где хирург Майкл Кроуфорд едет на свою свадьбу и еще не знает о той роли, которую ему суждено сыграть в жизни великих поэтов. Где над всем старым светом огромной мрачной тенью реет австрийская империя Габсбургов. А с высоты на всю эту мышиную возню молчаливо взирают вечные горы.

---

Байрон заметил его невнимательность и провел Кроуфорда вдоль по коридору в гостевую комнату. ― Я пришлю слугу с чем-нибудь съедобным, ― сказал он Кроуфорду, осторожно присевшему на кровать. ― Я уверен, что доктор настоял бы, чтобы ты неделю не покидал кровати, но завтрашнее сожжение будет своего рода пробным забегом[369] перед предстоящим еще через день сожжением Шелли, так что я хочу, чтобы ты поехал.

Байрон повернулся было уйти, но затем добавил, ― Да, и я также скажу, чтобы слуга захватил чашку брэнди ― и не стесняйся в любое время попросить еще. Не в моем обыкновении ограничивать кого-нибудь в пьянстве, к тому же я не могу позволить пойти вокруг молве, что мое гостеприимство хромает настолько, что гостям приходится пить одеколон.

Кроуфорд почувствовал, что его лицо вспыхнуло, и сидел, не поднимая глаз; но после того как Байрон покинул комнату, он с благодарностью вытянулся на кровати, поджидая еду. Он слышал, как из окна выливали оставшуюся после его купания воду, и понадеялся, что та не отравит растения.

Он провалился в сон, и ему снилось, что он снова распят на кресте в подземном баре; кто-то по ошибке принял его за деревянное распятие и уже собирался вогнать железный гвоздь в его лицо, но единственное, чего он боялся, что человек слишком рано заметит, что он живой, и не сделает то, что хотел.

 

ГЛАВА 20

 

Единственными уцелевшими частями были немногочисленные

осколки костей, нижняя челюсть и череп; но что

поразило нас всех, так это то, что сердце его осталось целым.

Когда я выхватил эту реликвию из объятой пламенем печи,

мои руки сильно обгорели; и увидь кто-нибудь это мое деяние,

мне пришлось бы подвергнуться карантину.

— Эдвард Джон Трелони,

Из записей Шелли, Байрона, и Автора, 1878

Леди Макбет: Все еще пахнет кровью: всем

благовониям Аравии не очистить этой маленькой руки.

О-о-о!

Врач: Что за вздох! Как тягостно

страдает это сердце.

Придворная дама: Я не хотела бы таить его в груди

ценою почестей, что телу достаются.

— Шекспир, Макбет

Река Серкио в конце этого жаркого лета узкой неглубокой лентой вилась между крутых берегов, и искрящиеся волны, что набегали из Лигурийского Моря и с шумом обрушивались на этот необитаемый участок Тосканского побережья, образовали пену на приличном удалении вверх по устью реки, очевидно не встречая никакого сопротивления со стороны последней. Прибрежный бриз еле слышно шелестел в ветвях благоухающих сосен, что покрывали склоны холмов.  

Боливар встал на якорь в пятидесяти ярдах от берега, вблизи шлюпа[370], над которым развивался австрийский флаг, а карета Байрона остановилась на грунтовой дороге над берегом.

На песчаном склоне холма располагалась лачуга, сооруженная из сосновых стволов, соединенных сосновыми же ветвями, и крытая тростником, и Кроуфорд, Байрон и Ли Хант сидели в ее тени, потягивая холодное вино, в то время как несколько одетых в форму мужчин стояли вокруг этого маленького сооружения. Кроуфорд обильно потел и задавался вопросом, кому из этих служивых выпала неприятная обязанность прожить в этой лачуге весь прошлый месяц, охраняя могилы Вильямса и де Ложа.

― Трелони расстроен, ― сказал Байрон. ― Он хотел бы проделать все на рассвете ― и не сомневаюсь, с кораблем викингов в качестве погребального костра. Байрон все утро был нервным и раздражительным.

Трелони стоял в нескольких сотнях ярдов от них, со скрещенными руками, наблюдая, как мужчины из Санитарной Службы копают мягкий песок. Его изготовленная на заказ, своего рода жаровня, четырехногий железный стол с высокими боковыми стенками, стояла над непомерно большой грудой сосновых бревен в нескольких ярдах за ним.

Трелони сказал Байрону, что хочет, чтобы кремация состоялась в десять часов ― но Байрон спал долго, так что его карета лишь к полудню докатилась до того места, где дорога подступала к этому берегу.

Кроуфорд отхлебнул еще вина, затем кивнул. ― От всего этого попахивает язычеством, ― сказал он. Дорога его утомила, и все, чего он сейчас хотел, это поспать. Он поглубже надвинул на глаза край соломенной шляпы.

Хант взглянул на него в замешательстве и, казалось, хотел о чем-то спросить, но в этот миг Байрон чертыхнулся и поднялся на ноги; копавшие песок мужчины, очевидно, нашли тело, так как один из них выбрался из песчаной ямы и поднял багор.

― По крайней мере, хоть кто-то все еще там, ― пробормотал Байрон и, хромая, направился в их сторону.

Кроуфорд и Ли Хант поднялись и поплелись вслед за Байроном к яме по вязкому горячему песку. Кроуфорд заставил себя не отставать от Ли Ханта, хотя, чтобы не упасть в обморок, ему пришлось стиснуть кулаки и пристально глядеть себе под ноги и совершать глубокие вдохи. Бинты, наложенные на его лодыжки, были мокрыми ― надрезы-кровостоки, которыми его наградили нефандос, снова начали кровоточить.

Странно, но в морском бризе, доносящем сосновые ароматы, совсем не чувствовался запах разложения.

Санитарный служащий выволок на песок почерневшее, лишенное конечностей тело. Сплетенная из чеснока гирлянда все еще держалась на теле, и несколько окрасившихся в пурпурный цвет серебряных монет упали с него на песок. «Санитарная Служба не сжульничала», ― отрешенно подумал Кроуфорд.

Байрон щурился от яркого света, губы его были плотно сжаты. ― И это человеческое тело? ― скрипучим голосом спросил он. ― Это больше похоже на овечью тушу. Это… насмешка.

Трелони склонился и осторожно вытянул из остатков жакета черный шелковый платок; он положил его на песок возле одной из серебряных монет и указал на буквы Э.Э.В. вышитые на ткани.

Байрон с отвращением и изумлением тряхнул головой. ― Экскременты червей и те долговечнее, чем гончарная глина, из которой мы слеплены. Он вздохнул. ― Позвольте мне взглянуть на его зубы.

Трелони и Хант озадаченно посмотрели на Байрона.

― Я, э-э, могу опознать любого, с кем говорил, по его зубам, ― сказал он. Взглянув на Кроуфорда, он добавил, ― зубы всегда разоблачают то, что язык и глаза могут попытаться утаить.

Трелони что-то быстро пробормотал служащему по-итальянски, и тот пожал плечами и древком лопаты перевернул голову.

Кроуфорд опустил взгляд на бесформенное, лишенное губ лицо и кивнул. Клыки Вильямса были ощутимо длиннее, чем были, когда он был жив. «Чеснок и серебро замедлили его превращение, ― подумал Кроуфорд, ― но как бы то ни было, Санитарной Службе следовало позаботиться о том, чтобы по вполне благовидной здравоохранительной причине забить деревянный кол в его грудь».

Служащий снова склонился над ямой и в этот раз подцепил обутую в ботинок ногу. Трелони шагнул вперед ― он захватил с собой ботинок Вильямса для сравнения, и когда он приставил его к мертвой ступне, стало очевидно, что размер совпадает.

― Ох, это точно он, ― сказал Байрон. ― Давайте загрузим это в нашу печь, что скажете?

Служащие действовали аккуратно, но когда они поднимали тело, шея не выдержала, и голова, отвалившись, глухо ударилась о песок. Один из служащих поспешно шагнул вперед с лопатой, и в похожем на гротескный реверанс движении, словно упрашивал какое-нибудь нерешительное животное забраться в ловушку, осторожно поддел голову лезвием лопаты и поднял ее. Голова гримасничала, безглазо уставившись на океан, слегка покачиваясь, пока служащий нес ее к печи.

Байрон был бледен. ― Только не вытворяйте такого со мной, ― сказал он. ― Позвольте моему трупу гнить там, где он упадет.

Остальные служащие продолжали тем временем копать песок; и теперь обнаружили еще один труп и хотели знать, следует ли и его тоже отнести в печь.

― Нет, нет, ― сказал Байрон. ― Это всего лишь бедняга юнга, сомневаюсь, чтобы он как-то был…

Кроуфорд тронул Байрона за рукав, одновременно чтобы придать себе устойчивости и чтобы привлечь внимание лорда. ― Положим и его тоже, ― прошептал Кроуфорд. ― Я думаю, ты и его опознаешь по зубам.

― О-о. Байрон выругался. ― Si, metti anche lui nellafornache![371] Хант и Трелони уставились на него, и он добавил: ― Шелли, был достаточно хорошего мнения об этом ― как там его звали ― чтобы его нанять, так ведь? Я взял на себя долги Шелли, и я выбираю рассматривать этот как один из них.

Хант, Байрон и Трелони прошли вперед, встав вокруг открытой сверху печи, на которой лежал их мертвый, расчлененный друг, но Кроуфорд, пошатываясь, пошел по горячему песку назад, туда, где откапывали второе тело.

Служащие извлекли на свет голову и одну руку, и Кроуфорд увидел, что и здесь тоже были чеснок и серебряные монеты. Он вгляделся в лишенную плоти улыбку де Ложа, замечая его удлинившиеся клыки, и умудрился улыбнуться в ответ этому вызывающему ужас существу и коснулся рукой соломенной шляпы.