Тим Пауэрс - Гнёт ее заботы

• Название: Гнёт ее заботы
• Автор: Тим Пауэрс
• Жанр: Альтернативная история

Еще одна книга как и Врата Анубиса написанная в жанре альтернативной или крипто истории, истории, где события хорошо нам известные тесным образом переплетаются с вещами, ускользающими от нашего взгляда. Где величайшие поэты всех времен занимают свое вдохновение у вампиров и ламий, иссушающих их и взимающих за свою заботу кровавую плату. Где хирург Майкл Кроуфорд едет на свою свадьбу и еще не знает о той роли, которую ему суждено сыграть в жизни великих поэтов. Где над всем старым светом огромной мрачной тенью реет австрийская империя Габсбургов. А с высоты на всю эту мышиную возню молчаливо взирают вечные горы.

---

― Ты спросил об ее отце, ― продолжал Шелли. ― Ну, для начала, отец ― это, пожалуй, не совсем подходящее слово. Эти существа… могут принимать любой пол. Это был… Боже, я просто не знаю, как его описать. Чаще всего он выглядел как огромная черепаха, и будь я проклят, если в его действиях угадывалось больше смысла, чем в мельтешении бактерий, которых можно увидеть через микроскоп в капле укуса. Я несколько лет изучал… его… вид, но по-прежнему не понимаю, что движет этими консистенциями.[117]

Кроуфорд подумал о холодной женщине, об ее неувядающей красоте. ― Кто из вас старше?

Шелли оскалился еще шире, но веселья в нем поубавилось. ― Трудно сказать. Мать, родила нас обоих в один день, так что можно сказать, что мы двойня. Но ее семя было помещено в лоно моей матери задолго до моего ― эти существа нуждаются в более длинном периоде созревания ― так что, вполне справедливо сказать, что она старше. С другой стороны, опять же, она девятнадцать лет прожила как камень, заключенный в моем животе, прежде чем в 1811 году я сумел извлечь ее из себя ― думаю, ты заметил недавно рубец от моего «кесарева сечения» ― так что можно снова сказать, что она младше. Единственное, о чем я могу сказать со всей уверенностью, так это, что у нас была одна мать. Он ухмыльнулся и задумчиво покачал головой. ― По крайней мере, для тебя это не был инцест.

У Кроуфорда внезапно помутилось в голове от ревности. ― Ты…, ― задохнулся он, ― когда ты…

― У камней есть уши. Давай поговорим обо всем на озере. Шелли махнул в сторону лодки.

Кроуфорд повернулся к шишковатому столбу, вокруг которого был обвязан фалинь[118], и в первый раз заметил, что его верхушке была грубо придана форма искаженной гримасой человеческой головы, а в лицо были загнаны несколько длинных железных гвоздей… довольно давно, судя по темным, ржавым потекам, которые словно слезы сбегали по расщепленному лицу.

― Это mazze[119], ― пояснил за его спиной Шелли. ― Так итальянцы называют дубину. В Вале[120], к юго-востоку отсюда, они повсюду.

Кроуфорд осторожно отвязывал веревку от ощетинившегося столба. ― Зачем она?

― Когда-то, в пятнадцатом веке, когда швейцарцы боролись с гнетом Габсбургов[121], эти штуки служили для повстанцев своего рода списком; если ты хотел идти в бой против угнетателей, ты показывал это, забивая гвоздь ― они называли его eisener breche ― в одну из таких голов.

Кроуфорд потрогал один из гвоздей. Тот пошатнулся, и он, повинуясь внезапному импульсу, вытащил его и засунул в карман.

Шелли втащил освободившуюся веревку, и Кроуфорд шагнул на борт, прежде чем лодку отнесло от берега. С громким клацаньем колец вокруг мачты, был поднят парус, и, пока Кроуфорд удобно устраивался на корме, Шелли умело управляясь со шкотом[122], развернул лодку по ветру и направил ее от берега. Небо к тому времени уже потемнело, став цвета мокрой золы.

― Когда ты, ― снова начал Кроуфорд, но его голос сорвался на визг; он сглотнул, а за тем уже более человеческим голосом спросил, ― когда ты… переспал с ней?

― Задолго до твоей женитьбы на ней, ― заверил его Шелли. ― Собственно, это случилось вскоре после того, как она родилась ― то есть родилась из меня. Я повстречал ее на улице, и заставил себя поверить, что это… что то, что я вырезал из себя, было просто камнем ― что у меня камни в мочевом пузыре.

Шелли потянул за шкот главного паруса, и лодка послушно наклонилась, словно конькобежец скользя по поверхности озера. ― Я заставил себя поверить, ― продолжал он, ― что эта разыскавшая меня женщина, не имеет ничего общего с тем кровавым комом, тем пораженным ребром, который я выбросил на улицу за несколько месяцев до этого. Но, конечно же, они были одним и тем же… хотя тогда для нее было чрезвычайно трудно поддерживать человеческую форму. Даже сейчас, спустя некоторое время она вынуждена снова превращаться во что-нибудь еще… камень или рептилию… Ветер изменился, и он послушно позволил ему увлечь их на новый галс[123]. ― Это был мой первый сексуальный опыт.

― А ты… обладал ею, с тех пор? Вопрос заставил зубы Кроуфорда заныть.

― Нет. Но не из-за морали, просто это было слишком ужасно, чтобы хотелось повторить. Она была так мне близка, после всех лет, что она жила во мне, и это было словно мастурбация ― словно секс со своей темной половиной.

― Слишком ужасно? ― Руки Кроуфорда дрожали от ярости. ― Ты можешь плавать?

― Нет, не могу ― и ты причинишь ей вред и, скорее всего, убьешь, если меня утопишь. Мы же двойняшки, помнишь, и очень тесно связаны. Я, впрочем, искал тебя совсем не за этим. Что ты…

― Ты уже второй ― нет третий! ― кто думает, что я на ней женат, ― оборвал его Кроуфорд. ― С чего ты это взял?

Шелли насмешливо взглянул на него. ― Ну, во-первых, потому что она сама сообщила мне это. А еще потому, что ты потерял безымянный палец, что обычно является признаком женитьбы на одном из этих существ ― собственно говоря, обручальные кольца служили изначально символической защитой от суккубов, идея заключалась в том, что палец был, таким образом, связан посредством металла с телом. К тому же ты выглядишь не так, как выглядят их обычные жертвы ― опытный человек всегда может опознать члена семьи по его внешнему виду.

Берег за их спиной удалился настолько, что Кроуфорд, оглядываясь назад, больше не видел причал, и Шелли обезветрил парус. Спустя несколько мгновений лодка, покачиваясь, остановилась и легла в дрейф. Вдруг Кроуфорду что-то почудилось в небе, какой-то проблеск света и намек на движение, но когда он взглянул вверх, там не было ничего, кроме темных облаков.

Шелли тоже немного встревоженно глянул вверх. ― Дикие ламии? Мы должны быть от них защищены, по крайней мере, теперь, когда она здесь ― хотя пару месяцев назад одна из них чуть не утопила меня в этом озере. Минута прошла в тишине, и он вздохнул свободно.

― Так что, ― продолжил Шелли, ― ты на ней женился. Сами они женить тебя не могут, им обязательно нужно твое символическое приглашение. Непонятно только почему ты об этом не помнишь. Ты делал что-нибудь… Ну даже и не знаю, может, клялся в вечной любви камню или надевал обручальное кольцо на палец крылатой рептилии… Он ухмыльнулся. ― … или занимался грешными делами со статуей в церкви?

Внутри у Кроуфорда внезапно похолодело. ― Господи, ― выдохнул он. Так оно и было!

Брови Шелли полезли на лоб. ― В самом деле?! Со статуей, в церкви?! Я не хотел бы проявлять вульгарное любопытство, но…

― Да нет же, я надел обручальное кольцо на палец статуи. В Варнхэме, месяц назад. А когда позже ночью я вернулся, чтобы его забрать ― позже я решил, что это был сон ― рука статуи была сомкнута, так что я не смог снять кольцо.

― Да, как раз об этом я и говорил, ― безжизненным голосом произнес Шелли. ― Это была она. И, держу пари, это не было таким уж… случайным поступком, как ты вообразил; также впрочем, как и потеря твоего пальца, м-да. Она была там и направляла все случившееся. Ей нужен был носитель, который последует за мной в Европу, так что она подвела тебя к тому, чтобы ты добровольно им стал.

― Это она убила мою жену? Женщину, на которой я женился на следующий день, которая… которая была убита в нашу первую брачную ночь, пока я спал?

Шелли обнажил зубы в сочувственном возгласе. ― Боже, с тобой это тоже случилось? Даже не сомневаюсь, это была она. Она… ревнивое божество. Он запустил руку в волосы. ― В Шотландии в 1811 году мне приглянулась одна девушка, Мэри Джонс; это случилось вскоре после того, как я вырезал из себя свою сестру. Моя сестра убила ее ― разорвала ее на куски. Местные власти заключили, что это было сделано с помощью ножниц для стрижки овец, а затем выбрали в качестве козла отпущения высоченного местного дурака, но всем было понятно, что ни один человек, если только он не обзавелся пушкой, не мог так изуродовать тело девушки.

― Именно так, ― срывающимся голосом прошептал Кроуфорд, ― тоже случилось и с Джулией. Но знаешь что? Я… ни о чем не жалею. Я ненавижу себя за то, что говорю это, но я не жалею. Я хотел бы, конечно, чтобы Джулия была все еще жива, пусть бы я ее вообще не встречал ― или заранее узнал, что женился на ней… на холодной женщине, твоей сестре, тогда бы я просто бросил Джулию. Как думаешь, это сильно отвратительно с моей стороны?

― Весьма отвратительно. Шелли развернулся, положив руку на планку румпеля[124]. ― Тем не менее, я рад это слышать ― это означает, что тебе должен понравиться план, который я держу в голове. Видишь ли, у меня есть жена и дети ― к тому же я собираюсь развестись и жениться повторно; и моя сводная сестра, твоя жена, убьет всех этих людей, если сможет, точно так же, как она убила твою Джулию. Но она не может самостоятельно пересечь воду, особенно соленую воду ― она может переправиться лишь с помощью человека, с которым тесно связана; кровным родством как в моем случае или супружеством как в твоем. Для этого она и вышла за тебя, чтобы последовать за мной через канал…