Татьяна Семенова - Монсегюр. В огне инквизиции

• Название: Монсегюр. В огне инквизиции
• Автор: Татьяна Семенова
• Издательство: Фаэтон
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-902937-10-4

Студенты-первокурсники Аня, Саша и Ваня случайно становятся обладателями экспериментального устройства «Фаэтон», позволяющего его владельцу путешествовать в свои прошлые жизни. Один из героев решает испытать прибор и включает его. Но вместе с ним в прошлое попадают и друзья, находившиеся в этот момент рядом.

«Фаэтон» переносит их в 1243 год, в Лангедок. На вершине высокой скалы гордо возвышается замок-крепость Монсегюр, последний оплот таинственной христианской общины катаров. Папа римский объявил их еретиками, и полчища крестоносцев направились на юг Франции, чтобы раз и навсегда уничтожить альбигойскую ересь. Последние катары, укрывшись в неприступной крепости, обороняются от католического воинства, осаждающего замок.

В Монсегюре находятся бесценные реликвии — Копьё Судьбы и Святой Грааль. В подземельях замка хранятся и уникальные рукописи, раскрывающие тайну ещё одной реликвии — Ковчега Завета. В древних манускриптах говорится и о том, что все эти предметы — части одного механизма, имеющего огромную силу.

Тайна катаров становится известна инквизиторам, и за сокровищами начинается настоящая охота.

Друзья оказываются в самом центре событий. Будущее великих реликвий уже во многом зависит от них.

---

Люди, толпившиеся вокруг ближайшего костра, были одеты в плащи, подбитые мехом, из-под которых поблёскивали кольчуги и кожаные нагрудники. Каждый имел при себе меч. Рядом лежали луки, копья, арбалеты и другое вооружение. Невдалеке были разбиты палатки, чуть поодаль к жердям привязаны лошади. Костры тянулись далеко и огибали почти всё подножье горы.

— Это какой-то военный лагерь, — прошептал Саша.

— Крестоносцы, — пояснил Ваня.

— Что они здесь делают? — Аня в недоумении посмотрела на Оболенского. — Ты, Вань, говорил, что Монсегюр — безопасное место.

Ваня пожал плечами и сделал кислую гримасу.

Саша с досадой произнёс:

— Жаль, что мы не понимаем их языка. Вон те двое, что ближе всего к нам, о чём-то громко спорят. Послушать бы.

— Можно попробовать, — не очень уверенно произнёс Ваня. — Только тихо всем. Ни звука.

Он нахмурился и стал прислушиваться, сделав предельно серьёзное лицо. Аня ехидно хмыкнула. И зачем корчить из себя полиглота? Всё равно ничего не понимает.

— Ну? — не сдержался Саша. — Понял чего?

— Подожди, — отмахнулся Оболенский.

Саша и Аня смотрели на него без особой надежды. Неожиданно он повернулся к ним и выдохнул:

— Я всё понял. Не знаю, как это у меня получается, но я знаю этот язык. Наверно, потому, что я в своей прошлой жизни говорил на нём.

Ребята удивлённо переглянулись.

— Ну и что ты понял? — скептически произнесла Аня.

Ваня зашептал:

— Разговор идёт об осаде Монсегюра, — Ваня показал пальцем на крепость, которая одиноко и гордо возвышалась почти над ними. — Они сетуют на то, что уже больше семи месяцев топчутся у подножья горы, на вершине которой стоит замок, а ни одного сражения с еретиками не было, что осада эта бессмысленная. Штурмом взять крепость не удастся, так как скалы слишком неприступны. Ещё я понял, что если они даже и сделают попытку наступления своей десятитысячной армией, то наверняка это обернётся провалом, потому что как только крестоносцы начнут карабкаться вверх по скалам, защитники крепости тут же пустят лавину камней с вершины горы и те будут просто сметены. Крестоносцы и лагерь-то поэтому разбили тут, в лесу, под защитой деревьев. Они говорят, что вся осада получилась бессмысленной. Крепость защищена самой местностью. Лазутчики снабжают осаждённых продовольствием. Здесь полно всяких ущелий и лазов. Через них в крепость проникают местные жители, которые знают все тропы. Крестоносцы говорят, что им надоело топтание на месте. Еретикам всё нипочём, они и не думают сдаваться. Скоро Рождество, потом Крещение, а войско так и будет здесь стоять.

Ваня перевёл дух и продолжил:

— Значит так, ребята. Я теперь точно знаю, какой сейчас год и что за события здесь происходят, знаю, в какой период моей жизни мы попали… В общем, надо сваливать отсюда пока не поздно.

— Куда сваливать? — захлопала глазами Аня.

— Куда угодно. Хоть в ближайшую деревню. Короче, в Монсегюр мы не пойдём.

Ваня стал торопливо выбираться из кустов. Ребята последовали за ним. Отойдя на приличное расстояние, Иван остановился и, опасливо оглядевшись вокруг, потащил ребят под большую раскидистую ёлку.

— Здесь пока передохнём, — сказал он. — Слушайте. Сейчас, ребята, 1243 год. Это время крестовых походов против альбигойцев, вернее, самый финал этой войны. Всё началось более тридцати лет назад. В 1208 году…

В Лангедоке процветал катаризм. Когда Римский папа Иннокентий III понял, что никакие увещевания не действуют на местных жителей и католическая вера так просто не приживётся на этой свободной земле, он решил приступить к решительным действиям. Для начала направил своего легата Петра де Кастельно в непокорное графство. Прибыв в Лангедок, тот сразу начал действовать жёстко и решительно — приказал уничтожить часть евреев, проживающих в Тулузе, затем отлучил от церкви самого графа Тулузского Раймонда VI, пригрозив, что ещё и отберёт его земли за излишнюю терпимость к катарам. В общем, как ему казалось, навёл порядок в графстве. Подтверждением тому были костры, на которых безжалостно сжигали еретиков…

Выполнив свою карательную миссию, Кастельно в январе 1208 года возвращался в Рим. Недалеко от городка Сен-Жиль легата нагнал неизвестный всадник, пронзил его копьём и исчез. Кто это был, так никто и не узнал, но убийство явилось достаточным поводом для развязывания войны.

В страшном злодеянии обвинили графа Раймонда VI Тулузского. Вернее, признали его зачинщиком убийства — мол, именно он послал всадника, чтобы убить легата. С давних пор католическая церковь имела претензии к графу, подозревая его в отступничестве от истинной веры. И теперь эти подозрения усилились.

Неприкосновенность легата было делом свято узаконенным, его убийство приравнивалось к убийству первых апостолов. Негодование папы не знало границ. За всю историю католической Церкви подобного не случалось. Папа написал грозное воззвание, в котором фактически объявил войну еретикам. Ровно через год после смерти Кастельно, в 1209 году, со всех концов Франции на зов Рима собрались крестоносцы (двадцать тысяч рыцарей и двести тысяч вооружённого простого народа) и выступили в поход — карать непокорный юг, уничтожить мечом альбигойскую ересь. Сам папа обещал им за это полное отпущение грехов.

Призывая к войне, Иннокентий III разрешил грабить и захватывать земли еретиков. Тот, кто принёс клятву верности графу Тулузскому, от этой клятвы освобождался. Мало того, было объявлено, что и земли графу уже не принадлежат, а будут захвачены и переданы в руки истинным католикам.

Началась война. Крестоносцы под предводительством Симона де Монфора завоевали многие земли. Кровь лилась повсюду. Сжигали целые города, убивали тысячи людей. А сам Симон де Монфор горел единственной идеей — захватить и присвоить земли графа Тулузского. Уж очень он хотел получить этот титул. Готов был на всё ради этого. Характер Монфора отличался чрезвычайным честолюбием и амбициозностью, а жестокость порой не знала границ. Как полководец он не был бездарным, но часто руководствовался необдуманной храбростью, доходившей порой до безрассудства.

Однажды, когда война была в самом разгаре, Монфор со своей армией подошёл к городу Мюрэ, расположенному недалеко от Тулузы. Жители, в страхе ожидавшие вторжения крестоносцев, сожгли большой мост через реку Гаронну. Армия Монфора остановилась, не зная, что делать дальше. Тогда Монфор кинулся в воду на своём коне и переплыл реку, ведя за собой небольшую группу самых храбрых рыцарей. Появление предводителя Христова воинства повергло в панику жителей Мюрэ. Они укрылись за стенами города и заперли ворота.

Но положение небольшого отряда Монфора было довольно опасным. Зарядил проливной дождь. Остальное воинство не решалось перебраться через реку. А мюрейцы в это время ожидали прибытия войск графа Тулузского. Армия Монфора была многочисленнее тулузцев, и победу наверняка одержали бы крестоносцы, если бы с ними был их предводитель, однако без Монфора оставшиеся на том берегу были слабы, и тулузцы легко могли разбить их наголову.

Монфор, увидев штандарты неприятеля, в отчаянии смотрел на другой берег и ничего не мог поделать. Как нарочно, поднялся сильный ветер, и волны в реке достигали своего предела.

— Я должен спасти их! — крикнул Симон де Монфор. — Иначе они погибнут.

Он направился к реке. Его пытались удержать, но это было бессмысленно.

— Если погибну я — значит, так угодно Богу! — крикнул он и бросился вместе с конём в бурлящую реку.

На том и другом берегу все с замиранием сердца следили, как отчаянно борется со стихией этот отважный человек. Волны то скрывали его, то снова поднимали на поверхность. Ни единого слова не вылетело из уст воинов. Они молча наблюдали, как медленно, но верно их предводитель приближается к берегу. И вот торжествующий крик прорезал тишину. Взметнулись штандарты с белым львом на красном фоне — знамя Монфора. Конь, скользя копытами и спотыкаясь, выбирался на берег Гаронны. В седле торжественно восседал Монфор.

Тулузцы отступили. Через некоторое время крестоносцы восстановили мост и перебрались на другой берег. Мюрэ был взят.

Что же касается самой Тулузы, то этот город несколько раз переходил из рук в руки. Завоевав столицу династии Раймондов, Симон де Монфор поспешил закрепить за собой титул графа Тулузского. Для этого он поехал в Рим к папе Иннокентию III. На одном из заседаний собора (ноябрь 1215 года) должна была решаться судьба графа Тулузского и графа Фуа. Монфор упирал на то, что по велению самого папы захваченные земли еретиков становятся достоянием победителя. Иннокентию, сочувствующему на тот момент графу Тулузскому, ничего не оставалось, как подтвердить своё бывшее заявление.

Постановление собора гласило: