Иван Бунин - Том 4. Произведения 1914-1931

• Название: Том 4. Произведения 1914-1931
• Автор: Иван Бунин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00056-6, 5-280-00055-8

Имя Ивана Бунина (1870–1953) — одного из проникновенных, трагических классиков русской литературы, почетного академика изящной словесности, лауреата Нобелевской премии (1993) — известно во всем мире.

В четвертый том Собрания сочинений вошли произведения И. А. Бунина 1914–1931 годов («Господин из Сан-Франциско», «Легкое дыхание», «Митина любовь» и др.).

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Мэтра Элуа даже в пот ударило при виде такого чуда.

— Ловко! — сказал он, покачивая головой, — этаким манером, думается, подкую и я неплохо!

Вслед за тем он подходит к коню и — раз! — в один миг отхватывает у него копыто. Затем, точь-в-точь как подмастерье, несет его к наковальне, зажимает тисками и начинает подковывать подковой, после чего остается только поставить его снова на место. Но вот в этом-то и вся суть дела! Мэтр Элуа подходит к коню, плюет на копыто, изо всех сил прижимает его к конской ноге… Увы, копыто не пристает, не прирастает, а из ноги ручьем кровь хлещет!

И тогда, смертельно пораженный в своей гордыне, спешит мэтр Элуа броситься к ногам своего подмастерья. Но, оглянувшись, видит, что он уже исчез, скрылся, так же как и конь, и всадник. И льются из глаз мэтра Элуа горячие слезы: бедный человек, он, наконец, понял, что есть мэтр выше его и выше всех на свете. Он смиренно снимает с себя фартук и навсегда покидает селенье — чтобы, странствуя по всему миру, идти и возвещать повсюду славу нашего господа Иисуса.

<1930>

Тараскон

Жил-был когда-то в Тарасконе некто Жозеф, носильщик, и, прожив ровно столько, сколько ему полагалось, в один прекрасный день умер. А как только умер, тотчас, конечно, полетел на тот свет, в вечность. Летит и летит — и конца не видит своего полета! Главное, совсем не понимает, куда именно летит он, и от неизвестности, от страха не попадает зуб на зуб: непроглядная тьма, безграничная пропасть! Наконец, слава богу, какой-то просвет в отдаленье. Еще минута — и Жозеф у самой двери рая.

Тут он немножко передохнул и стукнул:

— Отворите, будьте добры.

— Кто там? — ответил святой Петр из-за двери.

— Это я, господин апостол.

— Кто «я»?

— Жозеф, носильщик.

— Жозеф из Тараскона?

— Он самый, господин апостол.

Святой Петр пришел в ярость.

— Как! Жозеф из Тараскона? Да как же, негодяй, смеешь ты сюда ломиться! Ты, который целых двадцать лет не сотворил ни одной молитвы! Который, когда ему говорили: «Жозеф, иди к обедне!» — отвечал с наглым смехом: «Прекрасно, дай только закусить и выпить!» Который хохотал над громом, называя его барабаном! Который по пятницам лопал мясо да еще ухмылялся: «Мы ведь и сами из плоти!» Который не крестился, как подобает доброму христианину, при церковном звоне и колокол сравнивал с подвешенным к балке поросенком!

Жозеф, однако, не растерялся.

— Что ж, — говорит, — отпираться бесполезно: грешен. По совести говоря, без вины я виновен: откуда же мне было знать, что и впрямь «тот свет» не шутка? Но за всем тем воля теперь ваша: казните, как хотите. Только позвольте, святой угодник божий, просить вас о маленьком одолжении: дайте мне хоть повидаться с дядей, рассказать ему, как поживают в Тарасконе.

— С каким таким дядей?

— С дядей Фредериком, господин апостол.

— С Фредериком? Но ему назначено быть в чистилище не больше не меньше как целое столетие!

— Мама дорогая! Целое столетие! Да за что же это?

— Но ведь ты знаешь, что он носил распятие во время церковных процессий и что однажды кто-то из толпы над ним посмеялся: «Смотрите-ка, как Фредерик согнулся! Что это он, бедняга, тащит?» И Фредерик взбесился: «Что! Что! Тащу чурбан, вроде тебя, дуралея!» — да тут же и протянул ноги, помер от удара.

— Ну, тогда, — сказал Жозеф смиренно, — позвольте мне повидаться с тетей Доротеей. Уж она-то была не чета дяде, — набожна, прямо как ангел.

— Ха! Тетя твоя, любезный, в аду, в преисподней. Жозеф усмехнулся:

— Не удивляюсь, господин апостол: зла была истинно, как гадюка. Представьте себе, например, такую историю…

— Жозеф, оставь меня в покое, я по горло занят!

— Столько дела, святой угодник божий? Ну, раз так, умолкаю. Но все-таки позвольте мне хоть глазком взглянуть на эту самую райскую обитель, которую у нас на земле расписывают в таких радужных красках.

— Да, как бы не так! Держи карман шире!

— Святой Петр, прошу вас! Ну, хоть ради моего покойного отца, который, как вам известно, был всегда самый страстный ваш поклонник!

— Ради твоего отца? Ну, это, пожалуй, другое дело. Ради него даже и тебя, бездельника, можно уважить. Однако помни — можешь просунуть в дверь только кончик носа.

— Этого мне вполне достаточно, господин апостол.

И вот райская дверь чуть-чуть приоткрылась, но, как только она приоткрылась, Жозеф поспешно повернулся к ней боком и в одно мгновение был уже за нею.

— Это что же это такое? — закричал апостол.

— А как же мне было не повернуться? — закричал и тарасконец. — Меня положительно ослепило это обилие света! Однако не беспокойтесь, я уговор помню, дальше не сделаю ни шагу. Но как у. вас тут действительно чудесно! Какая музыка! Как все красиво!

— Повторяю тебе, — сказал Петр строго, — у меня нет времени на болтовню с тобой. Полюбовался — и с богом!

— Но вы, пожалуйста, не стесняйтесь, господин апостол, — ответил Жозеф галантно. — Если у вас есть какое-нибудь неотложное дело, пожалуйста, идите, я ничуть не обижусь. Не беспокойтесь и насчет моего ухода — уйду в свое время. Меня, кстати сказать, решительно ничто не торопит.

— Но ведь мы сговорились, что ты только заглянешь!

— Бог мой! Да чего вам, святой отец, так волноваться? Я бы вас еще понял, если бы здесь было тесно; но, слава богу, места на всех хватит!

— А я тебе говорю — уходи, потому что, если господь бог зайдет случайно…

— Ну, уж с господом богом это ваше дело. А я уходить не желаю.

Святой Петр вздернул плечами, топнул ногой и пошел за святым Ивом.

— Святой Ив, ты адвокат, посоветуй. Я, знаешь, ужасно попался. Вышло вот то-то и то-то… Что ж мне теперь делать?

— Ты должен, — ответил святой Ив, — поступить очень просто: взять кого-нибудь подельней из стряпчих и через пристава притянуть вышеназванного Жозефа на суд к самому господу богу.

Кинулись искать по раю стряпчих; но, увы, стряпчих в раю еще никогда не бывало. О приставах же и говорить не стоит. И святой Петр совсем растерялся. Видит — идет Лука-угодник. Он к нему:

— Дорогой мой! Вот какая штука: некий Жозеф из Тараскона хитростью проскользнул в дверь рая, и я совершенно не знаю, как его выставить отсюда!

— Ты говоришь — из Тараскона?

— Из Тараскона.

— Ах, бог мой, — сказал Лука-угодник. — Если он из Тараскона, то выставить его нет ничего легче. Я, как тебе известно, часто бываю в Камарге, в Арле, в Ниме и отлично знаю тарасконцев. Вот ты сейчас увидишь, что надо делать…

В эту минуту как раз пролетала над ними стайка ангелочков.

— Детки! — крикнул Лука-угодник. — Пстт! Погодите!

Ангелочки остановились.

— Детки, летите скорее за стены рая и кричите во весь голос: «Быки! Быки! Быков гонят!»

Ангелочки снова вспорхнули, и тотчас за стенами рая послышались их звонкие крики: «Быков гонят! Быков гонят!»

Жозеф, как сумасшедший, кинулся к двери.

— Черт меня побери! Быков гонят! — заорал он и вихрем вылетел из рая.

А святой Петр поскорее хлоп дверью, а сам к глазку, к окошку:

— Ну как, Жозеф? Кто кого одурачил? Простись теперь с раем!

— Наплевать мне на ваш рай! — крикнул Жозеф, махнув рукою. — Если бы тут и впрямь оказались быки, я бы и не вздохнул о вашем рае!

И, сказав так, кинулся вниз головой, прямо в адскую бездну.

<1931>

Юный пилигрим

Старому воину было почти сто лет. Когда-то он был неутомим и в походах, и в битвах, теперь, сокрушенный годами, дни и ночи лежал неподвижно в постели.

Было у него три сына. И вот однажды утром позвал он к себе старшего из них и сказал ему:

— Слушай, сын мой. Вспомнилось мне, что дал я когда-то, в разгаре одной жестокой сечи, обет сходить в Рим на богомолье. Но ты видишь — стар я стал, как земля. Исполни же за меня это святое дело, дабы я мог умереть спокойно.

Сын выслушал и молвил:

— И что только лезет вам в голову, родитель, — эти паломничества в Рим или я не знаю еще куда! Право, у нас и без вашего Рима достаточно дел. Лежите-ка лучше, как лежали, ешьте, пейте, спите, выдумывайте, что вам угодно, но оставьте нас в покое.

Наутро старец позвал к себе среднего сына:

— Сынок, послушай-ка меня. Вспомнилось мне, что когда-то, во время одной страшной битвы, дал я обещанье сходить в Рим на богомолье. Да сам видишь, стар я теперь, как земля, — куда ж мне идти! Я хотел бы, чтобы ты исполнил за меня это обещанье.

Тот послушал и ответил:

— Отец, через две недели жатва. Надо косить, возить, молотить, потом позаботиться о виноградниках. Старший сын поведет стадо в горы, младший еще совсем ребенок — кто же справится со всеми этими делами, если я отправлюсь шататься по Римам? Ешьте себе, пейте, спите, а нас уж оставьте в покое.