Ашвагхоша - Жизнь Будды

• Название: Жизнь Будды
• Автор: Ашвагхоша
• Жанр: Древневосточная литература

Ашвагхоша —  буддийский поэт, драматург, философ и проповедник, живший в 1–2 вв. Родился в Айодхье (современный Ауд) в брахманской семье. Согласно традиции, до обращения в буддизм был шиваитом. Прославился как мыслитель и поэт при дворе кушанского императора Канишки. Сторонники учения махаяны относят Ашвагхошу к основным авторитетам, наряду с Нагарджуной и Арьядэвой.

Поэма Буддхачарита (Жизнь Будды) сохранилась в санскритском оригинале в 17 «песнях», в китайском и тибетском переводах – в 24. Перевод поэта-символиста К.Бальмонта осуществлён с английского издания и воспроизводит китайскую обработку Дхармаракши.

Перевод публикуется по изданию: Памятники мировой литературы. Творения Востока. Асвагоша. Жизнь Будды. Перевод К. Бальмонта.

М., М. и С. Сабашниковы, 1913

---

Один великой славой окружен был,

Он назывался в мире Шарипутра,

На тех двоих с восторгом глянул он.

Изящество движений их увидя,

В движеньях их покорственные чувства,

Достоинство размерного их шага,

Поднявши руки, он их вопросил:

«В летах вы млады, в лике же достойны,

Таких, как вы, не видывал я раньше.

Какому послушаете закону?

И кто учитель ваш, что вас учил?

И в чем ученье? Что вы изучили?

Прошу, мои сомненья разрешите».

Один из Бхикшу, радуясь вопросу,

Приветственно-охотно отвечал:

«Всеведущий рожден в семье Икшваку,

Что меж людей и меж Богов есть первый,

Единый он — великий мой учитель.

Я юн, и солнце правды лишь взошло,

Смогу ли изложить его ученье?

Глубок в нем смысл, для пониманья труден,

Но ныне, сколько скудость мне дозволит,

Его я мудрость вкратце изложу:

Все то, что есть, исходит из причины.

И жизнь и смерть разрушены быть могут,

Как действие причины. Путь же — в средстве,

Которое он четко возвестил».

И Упатишия, рожденный дважды,

Сердечно то воспринял, что услышал,

Всю мнимость чувства стер с себя, и оком

Увидевшим он восприял Закон.

Причинность достоверную он понял,

Всей мудростью не-самости проникся,

Туман несчетных' малых смут содвинул:

Отбросишь мысль о «Я» — нет больше «Я».

Коль Солнце встало — кто ночник засветит?

И стебель срежь — цвет лотоса с ним срезан,

Так стебель скорби словом Будды срезан,

Скорбь не взрастет, и Солнце шлет лучи.

Пред Бхикшу преклонился он смиренно,

Пошел домой. А Бхикшу, подаянья

Собравши, в сад бамбуковый вернулись.

Придя домой с сияющим лицом,

Являл вид необычный Шарипутра,

Мадгалиайяна, ему содружный,

Что был равно ученостью прославлен,

Его увидя, ласково сказал:

«Я замечаю, лик твой необычен,

Как будто весь твой нрав переменился,

Ты счастлив, ты владеешь вечной правдой,

Не без причины эти знаки все».

И тот ответил: «Совершенный молвил

Слова, каких еще не раздавалось».

И повторил он возвещенье правды,

И тот, другой, узрел душой Закон.

Когда давно посажено растенье,

Оно приносит плод свой благотворный,

И если в руки дашь кому лампаду,

Был в темноте, но вдруг увидит он.

Внезапно так уверовал он в Будду,

И оба к Будде тотчас устремились,

И двести пятьдесят за ними верных.

И Будда, их увидя, возвестил:

«Отмечены те двое, что приходят,

Меж верных возноситься будут ярко,

Один своею мудростью лучистой,

Другой же чудотворностью своей».

И гласом Брамы, нежным и глубоким,

«Благословенен ваш приход»,— сказал им.

«Здесь тихая и чистая обитель,—

Сказал он,— ученичеству — конец».

Тройной в руках у них явился посох,

Сосуд с водой пред ними появился,

Мгновенно каждый принял постриженье,

Их лик был словом Будды изменен.

Те два вождя и верная их свита,

Принявши завершенный облик Бхикшу,

Простертые, пред Буддою упали

И, вставши, сели около него.

В то время был мудрец, рожденный дважды,

Он Ведающий звался, Агнидатта,

Прославлен был и завершен он в лике,

Богат, имел достойную жену.

Но бросил это все, ища спасенья,

И сделался отшельником молельным.

Близ башни шел он — Башни Многодетской,—

Внезапно Сакью Муни увидал.

Блистателен был ликом Сакья Муни,

Как вышитое знамя храмовое.

Почтительно к Высокому приблизясь,

Он, приклонясь к его ногам, сказал:

«О, долго я сомненьями терзался.

Когда б ты восхотел возжечь лампаду!»

И Будда знал, что тот, рожденный дважды,

Чистосердечно правый путь искал.

Приветливым он голосом промолвил:

«Искателя приход благословенен».

Устав благой был обнят ждущим сердцем,

И Будда изъяснил ему Закон.

Мудрец был после назван Многоведец.

Он раньше говорил: «Душа и тело

Различны», говорил: «Одно и то же»,

Есть «Я», и также место есть для «Я».

Теперь свои ученья он отбросил.

И лишь узрел, что скорбь все громоздится,

И правила узнал, как скорбь исчерпать,

Дабы освобождения достичь.

Превратность лика — шаткая опора,

В хотеньи жадном — дикость смутных мыслей,

Но, если это сердцем отодвинешь,

Нет ни друзей, ни недругов ни в чем.

И если сердце жалостью согрето

И ко всему с благим идет волненьем,—

И ненависть, и гнев тогда растают,

Есть равновесье светлое в душе.

Соотношеньям доверяясь внешним,

В уме взметаешь призрачные мысли,

Но мыслью эти тучи разгоняешь,—

Болотный огонек бежит ее.

Ища освобожденья, погасил он

Неверное хотение, стремленье,

Но сердце беспокойное дрожало,

Как в ветре гладь воды приемлет рябь.

Затем, войдя в глубины размышленья,

Покоем покорил он дух смущенный,

И понял он, что «Я» не существует,

Рождение и смерть — лишь тень одна.

Но выше был бессилен он подняться,

Исчезло «Я», и все с ним потонуло.

Теперь же факел мудрости зажегся,

И мрак сомненья, дрогнув, побежал.

Он явственно увидел пред собою

Конец того, что было бесконечно,

И десять разных точек совершенства ,

Разочаровавши тьму, он сосчитал.

Убиты десять зерен огорченья,

Еще однажды к жизни он вернулся,

Что должен был он сделать, то он сделал

И посмотрел Учителю в лицо.

Он отстранил три жгучие отравы,

Неведенье, хотение и злобу,

Три восприял сокровища в замену,

То — Община, и Будда, и Закон.

И к трем ученикам пристало трое,

Как три звезды в тройном звездятся Небе,

И троезвездье, в ярком повтореньи,

Служило Будде, Солнцу между звезд.

18. ЩЕДРЫЙ

Был в то время некий благородный,

Имя чье — Друг Бедных и Сирот,

Был богат он свыше всякой меры

И в щедротах был неистощим.

С Севера пришел он, из Кошалы,

И гостил у друга своего,

Имя чье хранит преданье — Чула.

Услыхав, что Будда в мир пришел,

Что живет в бамбуковой он роще,

Что блестящи качества его,

В ту же ночь отправился он в рощу

И пред ликом Светлого предстал.

Совершенный знал, кто прибыл в рощу,

Видел сердце чистое его

И, его по имени назвавши,

Ласково с ним так заговорил:

«Радуясь правдивому Закону,

С сердцем кротким к веденью стремясь,

Победив желание дремоты,

Ты пришел явить почтенье мне.

Так как мы увиделись впервые,

Я свое ученье изложу

И тебя приветствую достойно,

Видя светлый плод твоих заслуг.

В ряде предыдущих воплощений,

Корень блага твердо посадив,

Ты взрастил растенье ожиданья,

И оно блестяще расцвело.

Услыхавши ныне имя Будды,

Ты душой своей возликовал,

Ибо ты сосуд для правосудья,

Скромный в духе, ты изящно-щедр.

Ты в делах обильно благотворен,

Помощь тем, кто помощи лишен,

Именем владеешь знаменитым,

И заслуга в нем свершенных дел.

Ты свершаешь, повинуясь сердцу,

И за то, что щедро ты даешь,

От меня, как дар, прими Нирвану,

Щедрый дар Безветрия души.

Мой устав исполнен благодати,

Может он спасать от злых дорог,

Изводить из спутанностей жизни,

Человека в Небо возводить.

Все же не желай восторгов Неба,

Их искать — великое есть зло,

Ибо в возрастании хотенья,

Как попутный призрак, скорбь растет.

Укрепись в искусстве отреченья,

Не ищи, не жаждай, не хоти,

В том отрада тихого покоя,

Ясный смысл Безветрия души.

Смерть, болезнь и старость — это боли,

Троекратность скорби мировой.

Мир поняв, мы устраним рожденье,

Дряхлый возраст, и болезнь, и смерть,

Человек наследует в рожденьи

Дряхлый возраст, и болезнь, и смерть,

И когда он вновь родится в Небе,

К этому же там он приведен.

Нет ни для кого там продолженья,

Если ж нет, то в этом самом скорбь,

А когда ты преисполнен скорби,

В этом нет «доподлинного Я».

Если же восторг без продолженья

Есть не «Я», а только скорбь одна,

В этом только скорбь повторной скорби,

Накопленье новое скорбей.

Истреби же эту скорбь, в том радость,

Путь к тому — спокойствие души.

Мир, по существу, всегда тревожен,

Корень пытки в этом вижу я.

Чтоб ручей не видеть в истеченьи,

Наложи печать на самый ключ.

Пусть ни жизнь, ни смерть тебя не тронут,

Этих двух враждебных не желай.

Загляни глубоко в мир обширный,

Ты увидишь дряхлость, смерть, недуг,

Мир объят пожаром всеохватным,