Макс Фрай - Русские инородные сказки - 5

• Название: Русские инородные сказки - 5
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00437-3

Сказки у нас не заканчиваются и никогда не закончатся. Со временем тексты становятся лучше, а авторов — больше, и вообще все только начинается. Всегда, каждый день, в любую минуту все только начинается, а вы и не знали небось.

---

— Это вы не знаете, а говорите, дона Мария! Соседка свекрови моей сестры…

— Да она пьяница, ей спьяну померещилось! И вы, дона Франсишка, не в обиду будь сказано, тоже пьяница!

— Я пьяница?! А вы дура, дона Мария! И нерожуха! Мой-то муж, может, мельничихе ребеночка сделал, а ваш и вам не может! И овощи у вас гнилые!

* * *

— У тебя усталый вид.

— Я старею.

— Не говори ерунды. Такие, как ты, не стареют. Ты просто устала. Как муж?

— Как обычно. Наделал себе солдатиков из глины, весь день играет в войну.

— Бедняга…

— Кто? Он или я?

— Оба. Зря я тебе тогда позволил уйти… видно же было, что у него с головой не все в порядке…

— А ты мог не позволить?

— Ну… нет, наверное… Как мальчик?

— Растет. В драконоборцы рвется. Сегодня вот пришел — благословите, говорит, матушка, оставить школу и идти в поход на проклятое чудище.

— Благословила?

— Сейчас, ага. Два раза. Сказала, что, если не угомонится, еще благословлю — скипетром по жопе.

Дракон хохочет, широко раскрыв пасть. Из пасти вырываются язычки голубоватого пламени.

— Фу, какие ты слова употребляешь! Разве пристало принцессе знать слово «жопа»?

Красивая женщина средних лет внимательно смотрит на дракона, потом неожиданно прижимается щекой к чешуйчатой лапе и тут же отстраняется.

— Принцессе не пристало, конечно, — говорит она, заправляя за ухо седеющую прядь. — Но ты забыл, что я давно уже королева.

Развод

…Ты понимаешь, я переросла эти отношения. Это трудно объяснить, я так чувствую, вот просто чувствую, понимаешь. Я устала, у меня больше нет сил, мне так тяжко, так муторно. И не говори мне про авитаминоз, это прошлой весной был авитаминоз, кожа шелушилась, и волосы стали никакие, но вот этой тоски, этой тяжести не было. И потом… ты ведь тоже от меня устал, только ты не признаешься, но я же вижу, я же не слепая. Конечно, ты занят, я понимаю, но ты же и раньше бывал занят, и все равно вырывался как-то, а сейчас тебя дома не бывает вообще: пришел, умылся — и спать, даже не ужинаешь… Конечно, я в последнее время особенно и не готовлю, но, в общем, и смысла нет, ты же все равно не ешь. Но обидно, правда. Поначалу-то мы вместе готовили — помнишь, ты как-то ягненка притащил и учил меня его разделывать и жарить? Помнишь, как мы смеялись, я никогда в жизни так не смеялась, а сейчас ты злой стал, нервный, с тобой не посмеешься, вообще, чуть скажешь тебе слово поперек — ты сразу раздражаешься, дым из ноздрей…

Дракон на полу ворочается и всхрапывает, и Принцесса испуганно замолкает. Потом осторожно гладит кончик кожистого крыла маленькой, не очень чистой ручкой с обкусанными ногтями.

…Понимаешь, тихонько говорит она, тут ведь еще вот что… я вдруг поняла, что ты меня не уважаешь. Я ведь человек, личность, не абы кто. Творческая личность, заметь. Я мемуары написала. А знаешь, как я углем рисую? А для тебя я как была, так и осталась обычной комнатной принцессой. Вот рыцарь — тот другой. Я ему дала первую главу почитать, так он плакал, представляешь? А ты разве заплачешь? Рыцарь уже и издательство нашел, и обложку, сказал, оплатит — сафьяновую, с драгоценными каменьями, не какой-нибудь карманный формат на газетной бумаге. А иллюстрации я сама нарисую. Углем. Только ты не сердись на меня, ладно?

Снаружи раздается приглушенный свист. Принцесса еще раз гладит кожистое крыло и крадучись выходит из пещеры. Рыцарь уже спешился, его горбоносая лузитанская кобыла меланхолично объедает зеленый кустик.

— Ну что? — гулким шепотом спрашивает Рыцарь, не поднимая забрала. — Поговорила?

— Поговорила, — кивает Принцесса и тяжело вздыхает.

— Отпустил?

Принцесса отрицательно качает головой и всхлипывает. Рыцарь откидывает забрало. Лицо у него юное и растерянное, очки в тонкой золотой оправе слегка перекосились.

— Так чего делать-то будем? — нерешительно спрашивает он. — Тут останешься? С ним? С поганым чешуйчатым чудищем?! А как же мемуары? В издательстве торопят, я и договор привез…

Принцесса снова отрицательно качает головой и кидает выразительный взгляд на большой меч, висящий у Рыцаря на поясе. Бледное лицо Рыцаря каменеет.

— Понял, — говорит он очень мужественным голосом и идет к пещере. На пороге останавливается и оборачивается к Принцессе. — А может, если с ним еще раз поговорить, он тебя отпустит? Не зверь же он, в конце концов! То есть…

— Вот именно, — говорит Принцесса. — То есть.

Рыцарь сглатывает и опускает забрало.

— Ну, я пошел.

Принцесса кивает и закрывает лицо руками. Плечи ее начинают мелко дрожать.

— Пожалуйста, — говорит она, и голос ее срывается. — Пожалуйста, сделай так, чтобы он не очень мучился!

Ольга Лукас

Комета возвращается

Каждые сто лет Комета наведывается в свою родную Солнечную систему. Каждые условные сто лет: то опоздает на пару годков, то поспешит, кометы по расписанию не ходят. Солнечная система, о которой ей нравится думать: «Здесь я родилась» (хотя документов, подтверждающих это, у нее нет, кометы ужасно рассеянны и вечно теряют все самое важное), находится немного в стороне от самых популярных звездных маршрутов. Зато здесь Комету знают и помнят все.

«Помним, помним мы эту Комету, сейчас начнется!» — ворчат светила-домоседы. Они и в самом деле помнят, но не саму Комету, а ее хвост, яркий шлейф, изменчивый и непостоянный. Прошлый шлейф Комета, помнится, притащила из созвездия Козерога. А в этот раз она прилетела из Большой Медведицы, и хвост у нее совсем уже другой, большой и медвежий. Изменилась ли сама Комета? Да ничуть не бывало. Но мало кому удается разглядеть ее физиономию среди дыма и пламени, так что Комета приближается, планеты Солнечной системы трепещут и сплетничают, все как всегда.

— Будешь хулиганить, отберу визу на въезд, — приветствует Комету Солнце.

— Это когда это я хулиганила? — воспламеняется Комета.

— Мне отсюда не видно. Но жалобы от граждан поступали, — туманно поясняет Солнце.

— Да верьте вы больше этим гражданам! Они и не такое скажут!

— Ты на моих подданных-то не клевещи, других у меня нет. А то визу отберу!

Комета пожимает хвостом — все равно это самодовольное светило не переубедить никому. «Ну ничего, вот я где-нибудь в туманности Андромеды большими буквами нацарапаю: „На Солнце есть пятна, сама видела“», — утешает себя Комета и отправляется проведать своих старых знакомцев. Все-таки интересно, кто это на нее нажаловался?

— Эй, старушка, какие новости? — кричит Меркурий. — Не так уж быстро ты летишь! Спорим, я бы обогнал тебя? Ну-ка, становись на соседнюю орбиту, померимся силами! Давай, давай, не увиливай!

Комета, пытаясь избежать столкновения с вертлявым собеседником, чуть не врезается в Марс, тот наливается гневом и подумывает даже кинуться в погоню за нарушительницей спокойствия — поймать ее и поместить на отдельную орбиту, чтобы маршировала как положено, в ногу, а не скакала козой, — но вовремя одумывается. Марс, он всегда так. Стоит только Комете удалиться от него на достаточное расстояние, и ему уже становится все равно, пусть хоть на голове ходит, лишь бы подальше отсюда.

Земля, в отличие от многих других, не пытается делать вид, что помнит и знает Комету, — ей не до этого. Кивнет разве только или поздоровается вежливо и продолжает терпеть. Зато многочисленные человеческие фитюльки, населяющие Землю, заранее вооружились телескопами, биноклями, подзорными трубами и фотоаппаратами.

— Все правильно, это типичная комета! Ведет себя так же, как сто лет назад! — делают выводы серьезные ученые и ученики первого класса средней астрономической школы, хотя откуда бы им знать, как вела себя Комета сто лет назад.

— В следующий раз точно не удержусь и хвостом врежу! — кричит им в ответ Комета.

«И гудит еще так — очень кометно!» — со знанием дела записывают в журналы наблюдений все кому не лень (то есть все вообще земляне).

— Точно — врежу! — свирепеет Комета.

— Ну конечно, тебе хорошо говорить «врежу»! — ноет откуда-то сбоку Луна. — Ты улетишь, и приветик, а они на меня уже замахнулись, мало им старушки Земли!

— Так полетим вместе? — чуть замедляет ход Комета.

— Ну да, в неизвестность! — всхлипывает Луна. — Я так не могу: сорваться и лететь в глубокий космос и в черные дыры. А тут хоть и людно, но безопасно. Да и потом, ты меня в случае чего бросишь, а Земля — никогда.

— Ну и оставайся при своем! — фыркает Комета. («Именно так, как все кометы фыркают», — не забывают записать самые занудные земные наблюдатели.)

Хуже людей только астероиды. Они-то и в самом деле помнят Комету, да их к тому же еще и бесконечно много. Те, что покрупнее, стараются держаться от нее подальше, зато мелкие так и норовят зацепиться за хвост: уж больно им хочется повидать другие места.