Маргарет Джордж - Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная

• Название: Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная
• Автор: Маргарет Джордж
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-25712-6

Цезарь умер. Клеопатра, вернувшаяся в Египет, ум и силы отдает на создание мощной империи на Востоке в противовес Римской. Ненасытный Рим старается поглотить Египет, сделать богатейшую из стран мира своей провинцией. Трагическая любовь к Антонию, их встреча в Карсе, куда Клеопатра приплывает на украшенном золотом и драгоценностями корабле с пурпурными парусами, наряженная богиней Афродитой, тайное, а затем открытое противостояние двух триумвиров — приемного сына Цезаря, молодого Октавиана, и возлюбленного Клеопатры Марка Антония, — завершившееся морским сражением у мыса Актий, бегство Антония и Клеопатры в Египет и закат династии Птолемеев.

Муза Клио в романе Маргарет Джордж вышивает богатейший узор на ткани истории, приближая к нам далекие времена, когда миф неотличим от реальности и великие деяния предков сопоставимы с деятельностью богов.

---

— Ты же знаешь наших александрийских астрономов, — сказала я. — Со звездами мы на дружеской ноге.

— Да, конечно. Ваша страна полна чудес.

Антоний повернулся к своим людям, сделал широкий приглашающий жест и сказал:

— Добро пожаловать в Египет.

— Это следовало бы сказать мне, — заметила я.

— Ну так скажи.

Я подала знак музыкантам, и они заиграли приветственную мелодию.

— Добро пожаловать, дорогие гости, — провозгласила я.

Слуги начали подносить римлянам золотые чаши. Антоний принял кубок, попробовал вино и одобрительно улыбнулся. Его крепкие пальцы обхватили усыпанную драгоценными камнями поверхность чаши.

— Очень рада нашей встрече, — сказала я. — Мы давно не виделись.

— Три года, пять месяцев и десять дней, — ответил он.

Я опешила. Должно быть, он велел своему писцу высчитать это, когда рассердился на мой отказ приехать.

— Правда?

Где мне было запомнить время нашей последней встречи? Я едва ли знала точную дату моего отъезда из Рима.

— Или мой секретарь не умеет считать, — отозвался он и пробежал рукой по своим волосам. — Надо же, я и венец Диониса забыл. Без него чувствую себя голым. Но все равно, — голос его зазвучал серьезно, — я очень рад, что ты здесь. Ты хорошо выглядишь. Годы добры к тебе.

Если бы он только знал!.. У меня вырвался горький смешок.

А как выглядел он? Пережитое изменило его, добавив властной суровости, но не испортило. Может быть, даже наоборот — пошло на пользу.

— Благодарю за добрые слова, — промолвила я и поймала себя на том, что говорить с ним мне нелегко.

Для былого добродушного подшучивания друг над другом, кажется, не осталось места.

— Кассий не получал от меня никакой помощи! — заявила я, тоже перейдя на серьезный тон. — Ты должен знать, как попали к нему легионы, отправленные мною на помощь Долабелле.

— Да знаю я, как же иначе.

— И я сделала все возможное, чтобы отправить тебе корабли. Могу добавить, что это стоило мне огромных расходов.

— Да все я знаю.

Что это он заладил — «знаю» да «знаю»?

— Тогда почему ты обвиняешь меня в том, что я действовала против тебя?

— Донесения поступают противоречивые, обстановка запутанная. Вот я и хотел, чтобы ты прибыла и сама разъяснила, что к чему. В конце концов, ты лучше разбираешься в здешних обстоятельствах, чем мы.

— Прекрасно. Только вот в письме твоем было совсем другое.

Антоний вскинул вверх руки, и вышколенный слуга тут же заменил его пустую чашу полной.

— Прости, — промолвил он с обезоруживающей улыбкой. — Это моя ошибка.

Надо же, как у него все просто!

— Прощаю, — улыбнулась я, — хотя тон письма меня удивил. Я думала, мы друзья.

— Друзья, да, мы друзья, — повторил он и следующим глотком осушил вторую чашу.

Ему тут же подали новую.

— Ну что ж, друг мой, — сказала я, — добро пожаловать на пир.

Мы спустились в банкетный зал, где нас ожидали расставленные у пиршественных столов двенадцать лож. Антонию приготовили почтенное место напротив меня. Служитель возложил на его голову венок из цветов.

— Вот твой венец на сегодняшнюю ночь, — сказала я, про себя отметив, что в таком убранстве он уже не выглядит грубым солдатом.

— Отлично, — отозвался Антоний. — Вот я и коронован.

— А тебе бы хотелось?

Он усмехнулся.

— Нет уж, в эту ловушку я не попадусь. Сказанное слово имеет свойство напоминать о себе, причем в самое неподходящее время.

Значит, ему бы хотелось. Впрочем, кто откажется от короны, если есть возможность ее получить? Спору нет, в Риме были и убежденные республиканцы, но после гибели Брута они лишились вождя.

— Знаешь, — сказала я, — когда мне доложили о битве при Филиппах, я несчетное количество раз благодарила богов за твою победу. Но боги богами, а победил ты, и я рада поблагодарить тебя лично. Я в неоплатном долгу перед тобой, Антоний.

Судя по выражению его лица, он поверил в мою искренность, и мои слова его тронули.

— Все было в руках богов, — произнес Антоний после долгого молчания. — На сей раз они рассудили по справедливости. Теперь наш Цезарь отмщен.

Подали первую перемену блюд: диковинный и для римлян, и для тарсийцев копченый заяц из ливанских пустынь, устрицы на блюдах, выстланных водорослями, белые булочки из лучшей египетской муки, дрожащее желе с медом и гранатовым соком, финики. Разговоры за столами становились все оживленнее, что радовало меня: так легче вести приватную беседу.

— Именно ты переломил ход событий на похоронах. Я никогда не забуду эту ночь.

— Я тоже.

Он приступил к еде, обильно запивая ее вином.

— Но останавливаться на достигнутом нельзя: я хочу не только отомстить, но и воплотить в жизнь то, что не удалось ему. Совершить поход на Парфию. Я даже оружием воспользуюсь тем же самым, какое он приготовил для кампании. Оно до сих пор хранится в арсеналах Македонии, где Цезарь собрал его.

— Но это ведь дело не срочное?

— Нет, с ним придется подождать. Еще осталось немало вопросов, которые необходимо уладить, прежде чем затевать войну.

Пир шел своим чередом: слуги приносили из кухни новые блюда, певцы и танцоры развлекали гостей.

Когда пришла пора расходиться, Антоний встал первым.

— Завтра вечером приглашаю к себе, — сказал он. — Конечно, такого… — он со смехом обвел рукой мой зал, — мне не устроить, тут и надеяться не на что. Но ты должна дать мне возможность хотя бы отблагодарить тебя за гостеприимство.

Антоний повернулся к своим людям и подал им знак.

— Идем, пора.

— Постойте, — остановила я гостей. — Прошу всех, кто оказал мне честь и возлежал за моим столом, принять подарок. Пусть на память об этом пире каждый заберет с собой золотое блюдо, с которого ел.

Все изумленно глядели на меня.

— Да-да, — беззаботно подтвердила я. — В знак благодарности моим гостям. За то, что мы прекрасно провели время.

Стараясь притвориться, будто это их не волнует, люди хватали блюда и тарелки.

— Ни о чем не беспокойтесь, — добавила я. — Мои факельщики проводят каждого до дома и отнесут подарки.

Теперь вытаращился Антоний.

— Тебе тоже положен подарок. Но почетному гостю, римскому главнокомандующему, подобает особенный дар.

Я сняла с шеи драгоценное жемчужное ожерелье.

— Пожалуйста, прими его в знак уважения от царицы Египта.

Он сжал ожерелье в кулаке, так что нити жемчуга свисали по обе стороны.

Когда все разошлись, я уединилась в своей каюте. После шумного пира тишина казалась особенно полной. Похоже, затея удалась. Рассказы о моем волшебном корабле станут повторять на разных языках. Что же до Антония, пусть пересчитывает жемчужины и изумляется.

Я вытащила из ушей серьги и положила их в шкатулку, сняла массивные золотые браслеты, устало вытянула босые ноги — и только теперь почувствовала, каких трудов и усилий стоил этот успех. На меня навалилась усталость, я едва могла поверить, что пир уже позади. Он обошелся в стоимость небольшого дворца. Одни благовония…

Я покачала головой. Драгоценные ароматические вещества жгли, как уголь, и все ради того, чтобы показать: Египет богат и могуч.

Снаружи послышались шаги, потом нерешительный стук в дверь.

— Открой! — приказала я.

Стоявший за дверью страж распахнул ее, доложил:

— Посетитель к вашему величеству, — и отступил в сторону.

В проеме двери появился Антоний.

Я недоуменно воззрилась на него. Он держался обеими руками за дверной косяк. Он заболел? Или пьян? Но он вполне владел собой, когда уходил.

— В чем дело? — спросила я, поднимаясь на ноги и вглядываясь в его лицо.

— Похоже, я вернулся не вовремя, — проговорил Антоний. — Лучше в другой раз.

Он отступил, и я заметила, что его развезло. Голос звучал трезво, но вино все же ударило ему если не в голову, то в ноги.

Я подошла к нему. Хорошо, что я не успела раздеться, а лишь сняла украшения.

— Нет, не уходи. Останься и объясни, зачем пришел.

Я потянула его в каюту, и он, после небольшого колебания, вошел. Я затворила за ним дверь.

— Вот что. — Антоний показал бумаги, которые держал в руках. — Мне подумалось, что нам нужно поговорить наедине. А здесь меньше вероятности, что нас подслушают, чем в моей резиденции.

— Хорошо.

Я умолкла, ожидая дальнейших объяснений. Почему дело не могло подождать до утра? Почему он отправился за бумагами, ничего мне не сказав, а потом вернулся? Почему он казался таким напряженным?

Как бы невзначай (не хотелось, чтобы у него создалось впечатление, будто мне не по себе) я наклонилась, подняла шаль и накинула ее на себя, словно защитный покров.

— Ты помнишь о документах Цезаря? Тех, из его дома?