Юлия Горская - Ключ от бездны

• Название: Ключ от бездны
• Автор: Юлия Горская
• Жанр: Фэнтези

Авторская аннотация

Приветствую Тебя, дорогой Читатель!

Всё, что связано с придуманным мною царством, именуемом Сульфуром,  я хочу рассказать сейчас...

 Сульфур – некогда прекрасная земля трёх царей, теперь принадлежит демону Арахну. Дети его, чудовищные марлоги, обитающие в подземном Улхуре-лабиринте, по воле отца обрушивают ярость свою на непокорных. Власть дочерей его безгранична. И уже сотни лет на алтарях льётся человеческая кровь, и возносятся молитвы к мерзкому божеству арахнидов

 Место действия

 Вымышленное царство, образованное несколькими народами: арахнидами – служителями демона Арахна и марлогами – уродливыми полулюдьми, рожденными от самого Арахна; антигусами – народом королевства Антавии; корнуотами – рогатыми людьми, живущими в лесном княжестве Арбош. Власть принадлежит арахнидам, поработившим антигусов и корнуотов. На троне Антавии – первый жрец Арахна Кхорх. О нем и о становлении Сульфура в первой книге "Сульфур. Ключ от бездны"

---

 Дико закричал Равл-Ат, в минутном помешательстве глядя на обрубок собственной кисти. Его левую руку проглотил бесовский змей вместе с треклятым амулетом.

 - Нет, - выдохнул жрец, отбрасывая жезл и лихорадочно сдергивая с себя плащ. – Меня так просто не возьмешь.

 Он старательно и туго перетянул культю, сосредоточенно и мрачно читая над изуродованной рукой заклинание на древнем мхарском. Его прежних знаний хватило на то, чтобы оказать себе помощь и не казалось кощунством то, что предавший служитель вновь взывал к своей богине.

 Слова его с трудом могла понять даже Наэла, пришедшая в себя после встряски и странного воздействия вспышки. Со страхом и уважением посмотрела она на человека, столь сильного духом, в глубине души даже сопереживая ему, если не восхищаясь.

 - Надо бежать, – вывел ее из прострации слабый голосок невиллы. – Пока он не вспомнил о нас, слышишь?

 - Да, - мхарка поднялась.

 - Стоять! – движение ее не осталось не замеченным, и Равл-Ат хмуро взглянул на девушку. – Куда собрались-то?

 - Ты должен отпустить Лемаис, как и обещал, - твердо произнесла Наэла.

 - Неужто? – фыркнул жрец. – Свобода – взамен на амулет, таков был договор. Я ничего не путаю?

 - Сигилла внутри ящера! - возмутилась девушка и добавила чуть спокойнее: – Это ли не самый надежный тайник? Но ты можешь разбить камень и вернуть амулет.

 - Копаться в окаменевших внутренностях, - с сомнением пробормотал достопочтенный, – сомнительное удовольствие.

 - Тогда, пусть она уйдет, - кивнула Наэла. – А я сдержу слово и отправлюсь с тобой в Улхур.

 Заговор остановил кровь и облегчил боль, но не избавил от нее окончательно. И Равл-Ат был немало раздражен. Его лихорадило, мысли сбивались, и сердце разъедала горечь досады на всех и всё. Надобность в обладании злополучным амулетом отпала. Заключенная в дракона сигилла казалась теперь также безопасна, как эти маленькие плоские камушки, что лежали у него под ногами.

 Но отпустить девчонку, принесшую столько хлопот ему лично, он не мог.  Она внушала неприязнь. И во многом только лишь тем, что являлась одной из немногих, кто знал его Одрухом. Этого он не мог ей простить. Пока невилла ходила по этому свету, нося в себе память о нем прежнем - слабом, грешном, предавшем – Равл-Ат оставался таким. А жрец Арахна не должен быть для кого-то змееловом из крохотного племени с побережья.

 - Хорошо, - он взглянул на Лемаис с добродушием Стража невилл и улыбнулся. – Пусть идет.

 Мужчина подобрал жезл и, заботливо осмотрев его, спрятал за пояс. Потом поднялся:

 - Нам пора.

 Наэла вдруг вспыхнула, осознав, наконец, что именно сейчас ей предстоит проститься с девушкой, которая стала такой близкой, почти родной. С той, что провела рядом с Сидмасом множество непростых дней, разделяя с ним тревоги и тяготы. И эти хрупкие нити, что нечаянно связали их, должны именно сейчас порваться навсегда. Да, уже навсегда. Они расстанутся, и каждая пойдет своей дорогой. Дочь Ивлаха вернется в племя к тем, кто не захотел отдаться Кхорху. А она, наследница Маакора уйдет с человеком, из-за которого ее Сидмас томился теперь в подземельях.

 - Прощай, - сдерживая подступившие слезы, проговорила мхарка, протягивая руки растерявшейся невилле.

 - Прощай, - Лемаис, спохватившись, бросилась к ней и крепко обняла, что-то горячо зашептав. 

 А Равл-Ат, вдруг преисполнившись благородства, деликатно помалкивал, отворачиваясь и  давая им возможность попрощаться.

 - Я готова, - наконец, произнесла Наэла, отпуская дочь Улха.

 И обе они казались такими трогательно-беспомощными, какими бывают только женщины, проливающие светлые, легкие слезы печали, что омывают и очищают их сердца.

 - Поклонись за меня родным берегам, - обратился к Лемаис достопочтенный и подошел к доверчиво взглянувшей на него девушке, готовой в этот миг многое ему простить.

 Мягкая улыбка тронула ее губы, и мелькнула в серых глазах, когда-то так удививших Кхорха.

 - Прощай, Лемаис, - Равл-Ат привлек девушку к себе.

 Наэла видела, как жрец обнял невиллу и отпустил, медленно поворачиваясь к мхарке.

 Та вскрикнула – перед ней снова предстал истинный служитель Кэух. Он криво и жутко улыбался, сжимая в руке окровавленный нож.

 - Ну, вот теперь, пошли, девочка моя…

Глава 14

 На стылую землю сыпалась мелкая крупа. И над этой землей висело свинцовое небо с грязно-белой каймой. Крохотные холодные снежинки укрыли долину, зажатую между глыбами отвесных скал, едва-едва припорошенных белым.

 Человек остановился над обрывом, окинув взглядом лежащую перед ним землю, что издревле принадлежала крылатым рабисам. Пустая земля, страшная.

 Он оглянулся, привлеченный шуршанием и увидел, как с каменной спины хеписахафа сполз пласт влажного снега.

 Нахмурив черные, сросшиеся у переносицы брови, человек подошел к продолговатому бугорку и, наклонившись, рванул за край материю, что укрывала мертвое тело. Тревожно осмотрев покойницу, он опустился на колени и осторожно дотронулся до лица девушки.

 Она как будто спала. И только матовая бледность ее кожи подтверждала обратное.

 «Мертва», - легко вздыхал несмелый ветерок, касаясь холодных губ.

 «Мертва», - шептали, кружась, снежинки. Они опускались на прекрасное лицо и не таяли.

 - Как ты похожа на мою Каэлис, - прошептал человек и поднялся, не отрывая от девушки глаз. – Поэтому достойна вернуться на землю из царства Теней.

 Он поднял руки и запрокинул голову, вперив в небеса закипающий чернотой взор.

 - Я призываю вас, духи великой тьмы…

 Слова его утонули в вое сорвавшегося бурана. А мятущаяся и плотная снежная завеса заслонила темную фигуру в плаще…  

 * * *

 У алтаря горели жертвенные огни, и сладко пахло благовониями. Заунывно пели служки, стоявшие за высоким помостом с жертвенником. Босые, в просторных светлых балахонах до пят, они мерзли в пустом и стылом помещении, от чего пение их становилось еще тоскливее.

 В этот ранний час в Верхнем храме Арахна все было готово к коронации первого царя Улхура. Еще не взошло солнце, а шестеро жрецов уже вознесли молитвы Темному и окропили свежей кровью аналой с алтарем.

 Днем алтарная зала опустела, и горячий воздух согрел ее, наполнив тонким ароматом цветущей Хасы.

 Главная церемония началась с восходом луны. В Алтарной стал собираться народ. Кроме малусов из самого Улхура в подземелья пришли племена с побережья. И эти последние, немного стесняясь своих шкур и бус из звериных клыков, дивились тому, как преобразились их сородичи. Как много изменилось за такое короткое время! Теперь это был другой народ, со своим городом, с новыми законами и вот теперь с первым царем! Их братья по крови даже именовали себя по-другому – арахниды! И с некоторым пренебрежением посматривали на гостей.

 Поклониться новому владыке явились эверцы, ягмары и кифрийцы. Первые вели себя по свойски, вспоминая былые заслуги. Элан горного Казуима Влах по хозяйски расхаживал по храму, не стесняясь, громко выражал восхищение здешним красотам и стучал об пол кончиком огромных ножен. Ягмары дичились, но понимали, что ухватили судьбу за хвост и скоро станут свидетелями падения глубоко ненавистных мхаров. Присутствие кифрийцев никого не удивило. Многие уже знали, что в Дэфу – первом городе детей Песка посажен был первый царек, который успел заключить с Кхорхом мир, ввергнув свой и без того бедный народ в вечную кабалу.

 - Слышал, кифрийский царь идет походом на северные племена пустынных людей, - блестя черными глазами, проговорил элан знатному арахниду. – Они издревле водили дружбу с халтами[14], а Кхорх имеет зуб на степняков.

 Влах надеялся участвовать в этом походе и заговорил об этом с одним из приближенных первосвященника неспроста.

 - Пустынники те же кифрийцы, - заметил его собеседник, взглянув на хозяина казуимских гор с некоторой завистью.

 Тот выглядел великолепно. Плечистый и статный, как многие эверцы, он не снял еще дорожного плаща с золотой отделкой, который и являлся предметом восторга арахнида. Плащ был сочно-синего цвета, тонко-струящийся, а улхурцы еще не научились ткать таких полотен.

 - Так Кхорх идет? – поглаживая окладистую седую бородку, прямо спросил элан.

 - Да, на Маакор, - все еще завороженный чудным плащом, отозвался арахнид.

 Эверец поморщился и решил сменить тему:

 - Вождь ягмаров сам пришел или его пригласили?

 Этот многочисленный народ считался давним врагом детей Маакора. Вместо городов у них были болота да леса, и иной участи они себе и не желали. Довольствуясь жалкими хижинами и поклоняясь духам лесов, ягмары хранили в душах обиду на мхаров, которые все дальше вытесняли их к непроходимым топям, проклятым богами. Считая Анху своей рекой, этот разрозненный народ довольно часто совершал попытки вернуть себе благодатные земли, что исконно принадлежали предкам ягмаров. И пусть попытки эти никогда не приносили желаемого результата - злоба болотных людей лишь укреплялась.  Кхорх не мог не воспользоваться давней враждой, подкупив многих их вождей, и стараясь объединить враждующие друг с другом племена.