Наталия Вронская - Превратности любви

• Название: Превратности любви
• Автор: Наталия Вронская
• Издательство: Гелеос; Клеопатра
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8189-0856-4

Петербургская незамужняя барышня Софья Загорская, старшая дочь тщеславной светской дамы, становится предметом страсти князя Павла Пронского — мужа своей сестры. От отчаяния Софья решает покинуть родной дом. Счастливый случай сводит ее с молодой итальянкой Фабианой ди Тьеполо, живущей в России и собирающейся вернуться на родину. Обе девушки покидают Петербург и едут в Италию. Из Москвы, меж тем, на поиски сбежавшей супруги отправляется Александр Тургенев. Его путь тоже лежит в Италийские пределы. Судьба сводит вместе Александра и Софью. Они не могут быть вместе в силу множества причин, хотя любовь уже поселилась в их сердцах. Но верно говорят, что человек лишь предполагает, а Господь — располагает…

---

Недели за четыре добрались путешественницы до Италии. Стоял конец сентября, но в Европе погода была сухой и теплой, дороги хорошими и спокойными, поэтому ничто не воспрепятствовало двум молодым особам благополучно добраться до конечного пункта своего назначения.

Как было уже отмечено, путешественницы пересекли всю страну, добравшись нынче до Сицилии. Они побывали почти во всех крупных городах Италии, подолгу останавливаясь и живя в гостиницах, возбуждая интерес и толки своим положением, посещали театры и аристократические гостиные, присутствовали на балах. Завязав интересные знакомства среди итальянской аристократии, они, как почти все их соотечественники на чужбине, сблизились и со многими русскими семьями. Поначалу этот союз итальянской графини и ее русской компаньонки казался необычным и странным, к тому же дамы путешествовали без мужчин. Но в ту пору англичанки первыми преподали пример бесстрашной женской любви к путешествиям без опекунского присмотра, поэтому, отметив достойное поведение обеих дам и немалое состояние графини, их с радостью приняли в высшее общество. Поначалу Софья, как компаньонка, не пользовалась особым вниманием. Впрочем, она и не искала себе отличий. Но когда Фабиана дала понять, что Софья Николаевна ей скорее подруга, чем компаньонка, и, даже несмотря на то, что материальное положение Сони было заметно скромнее, ее независимое поведение рядом с графиней, изысканная манера держать себя убедили окружающих, что синьора Загорская вполне может претендовать на особое к себе отношение. Ее наряды были не хуже нарядов иных богатых особ, лицо, воспитание и нрав никого не оставляли равнодушными, а разговор блистал остроумием и простотой.

Все пришли к выводу, что это скорее всего две подруги путешествуют вместе, нежели хозяйка и компаньонка, как казалось поначалу.

Путешественницы могли бы много дольше задержаться в Риме, который необыкновенно впечатлил их, а также в Неаполе и в других городах Италии, но они решили непременно вернуться туда еще раз и провести там более длительное время. Теперь же их путь лежал в Палермо. Дело в том, что мать Фабианы была родом из этого города, и графине непременно хотелось побывать там и осмотреть город, вспоминая рассказы матери о нем, и о ее последних днях, проведенных с мужем в Париже, и о том, как она много скучала в разлуке с родиной. Фабиана предвкушала осветить в памяти приятные и меланхолические воспоминания своей матери о Палермо, где она была счастлива. Для Софьи путешествие на Сицилию было, как и любое другое, новым приятнейшим открытием.

Палермо, наполненный тем, что так характерно для юга Италии, уже жаркий в мае до марева и невозможной синевы моря, встретил их каменными улочками, лавками, синьорами в черных одеждах и платках, шумными мужчинами и детьми. Путешественницы устроились в одной из лучших гостиниц города. Фабиана желала в одиночестве посетить родные места своей почтенной родительницы, а Софья решила осмотреть все возможные местные достопримечательности. После прогулок по улицам в экипаже, посещения монастырей и памятников старины Соня отправилась по рекомендации местного чичероне осмотреть монастырь капуцинов.

— Если синьора хочет узнать дух Сицилии и понять нас, местных уроженцев, — гордо говорил этот почтенный итальянец, — если дух нашей вендетты изумляет вас (как изумляет он прочих иностранцев), то там вы поймете наше презрение к смерти! Там вы увидите, как и чем живет сицилиец — набожный и бесстрашный. Не только мужчины, но и женщины наши полны спокойствия и невозмутимости при словах месть и смерть. Да, гнев и горе побуждают нас мстить, но это только в первый миг. Далее мы долго обдумываем это намерение. И так происходит без конца!

— Без конца… И до той поры, пока в живых не останется ни единого человека, — пробормотала Софья.

— Что? — громко вопросил многословный ее чичероне.

— Однако премилый же обычай! — громко сказала она.

Тот только улыбнулся и препроводил девушку в монастырь капуцинов, о котором он только что так выспренно повествовал.

Что же это был за монастырь? В чем была его примечательность для туристов? Самой главной особенностью сего монастыря были катакомбы, простиравшиеся на тридцать километров под ним и не имевшие точного плана. При них состоял на службе монах-смотритель, который только один и ведал ими. Катакомбы эти были еще и жилищем смерти. Здесь хоронили, а точнее, складывали мертвецов, которых бальзамировали сами здешние монахи. Всякий путешественник считал своим долгом впитать от этих ужасов memento mori[8], о котором так любят упоминать различные писатели, мнящие себя философами.

В сих катакомбах начиная с XVI века от одной из страшных чумных эпидемий хоронили монахов-капуцинов, знать города Палермо, а позднее, и людей всех рангов и даже бедняков. Бедняков подвешивали на крюки в стене. Богатых людей клали в специальные ниши и даже в открытые гробы, выставляя покойников на обозрение оплакивающих их родственников, которые имели возможность созерцать их бесконечно долго, вплоть до собственной кончины, пока они не оказывались рядом с ними. Рассказывали также, что некий отец находился в отъезде, когда скончалась его маленькая дочь. Мать умолила монахов принять к себе труп девочки, подвергнуть его бальзамированию и оставить дожидаться несчастного родителя. Прибыв, отец смог созерцать тело девочки таким, каким было оно при жизни, и проститься с дочерью. Родители имели возможность до конца жизни видеть труп любимой дочери, воображая себе, быть может, что она все еще жива и только спит… Несчастные люди!

Безумные, как подумала Софья, услышав подобный рассказ. Где же тут презрение к смерти? Здесь одно только почтение к ней и желание непрерывно видеть ее рядом с собой и осязать. Страх один! Она бы и рада была уйти отсюда, но… Но природа человеческая такова, что отринуть себя от ужаса, не насытившись им вдоволь, невозможно. Софья невольно воображала себе дам в старинных платьях, таких набожных и экзальтированных, неотрывно смотревших на дорогие черты своих мужей, детей, родителей… Мужчин в бархатных камзолах, не сводивших глаз с милых черт своих безвременно ушедших возлюбленных, быть может, оставивших в залог своей любви малолетних детей… Мурашки пробежали по ее коже!

Странный памятник человеческих чувств и желаний. Погребальный отзвук Средневековья. Скелет-смерть, увлекавшая в последнем танце за собой все сословия и возрасты, до сих пор выводила в этих катакомбах свой нескончаемый танец. И они приходили смотреть на него! Как сильна власть этой хозяйки бренного нашего мира! La morte…[9]

Тургенев прибыл в Палермо, повинуясь смутному слуху о том, что именно сюда отправилась Лидия с самозваным своим графом. Именно в Палермо вел призрачный след его жены. Путешествие по Италии, которую он проехал из конца в конец, оставило самые приятные впечатления в его душе. Конечно, здесь не обходилось без дорожных неудобств, трактирщиков-плутов, разного рода мелких мошенников и прочего. Но чужие красоты прекрасной страны искупали все сполна.

Из Москвы выехал он не сразу. Ему потребно было много времени на сборы, на получение паспорта и другие приготовления. Наконец, в середине октября, по дурным дорогам, он выехал уже из Петербурга и совершил поначалу продолжительную поездку по отчизне по самой осенней распутице, в которую умудрился попасть. Он задержался в Варшаве довольно надолго. Потом грянули морозы, выпал снег, и это позволило добраться почти до самых Альп в самое небольшое время, всего за четырнадцать дней. Далее была переправа через горы, и Тургенев невольно поминал великого соотечественника своего, Александра Васильевича Суворова, который переходил через Альпы с гораздо меньшими удобствами, но сопровождаемый своим войском. Где перевал Сен-Готард, при котором бились русские? Где Чертов мост? Он желал бы угадать те места, но вовсе не мог бы теперь этого сделать. Отец говаривал ему про подвиги русских богатырей и про восхищение всей Европы этим отважным походом.

Затем следовало путешествие по самой прекрасной Италии, занявшее несколько месяцев. Тургенев совершал свой путь через Милан, Пьяченцу и Кремону. Случай занес его в Парму, а после того он, уже без необходимости, но только повинуясь собственной воле, отправился в Рим, желая увидеть собственными глазами и собор Святого Петра, расписанный некогда великим Микеланджело, и прочие красоты вечного города. В разных уголках страны он отдал дань восхищения и славному Палладио[10], и бессмертными итальянскими художниками эпохи Возрождения Тьеполо и Веронезе.

Он видел, как разросшаяся зелень скрывает прелестные линии барочных вилл близ Рима, как барки скользят по Lago Maggiore, как плюш обвивает полуразрушенные каменные мосты и хижины, как перед старинными развалинами расстилается зеленое цветущее поле, не познавшее еще человеческой руки…