Иеромонах Дамаскин (Христенсен) - Не от мира сего

• Название: Не от мира сего
• Автор: Иеромонах Дамаскин (Христенсен)
• Издательство: Русский Паломник
• Жанр: Религия
• Год: 1995

---

Глеб вспоминал о замечательном уроке, преподанном ему о. Адрианом, когда тот узрел в юноше соблазн сделаться «значительным лицом в Церкви» (после успешной поездки по стране, когда Глеб устраивал показы слайдов и снискал некоторую известность). «Неужели ты хочешь быть как все?» — гневно вопрошал о. Адриан. Таким Глеб никогда его не видел: побагровевшего, со сжатыми кулаками — вот–вот ударит. «Если тебе нужна мирская слава, — заключил о. Адриан, — я тебя больше знать не знаю!»

Глеб понимал, что «чаша сия» не минует и Евгения. «Если ты хочешь почета в Церкви, — сказал он брату, — предупреди загодя. Ибо такая жизнь не по мне. Стоило ли поступаться всем ради того, чтобы превратиться в церковного чиновника? Скучно».

Евгений взглянул Глебу в глаза и ответил, что и сам не желает такого. Цель у него большая. И, слава Богу, что удалось распознать и навсегда отринуть искушение.

Позже архиеп. Антоний сделал Глебу заманчивое предложение: устроить в старом соборе типографию и возглавить ее. «Совсем другой масштаб!» — завлекал он.

Глеб поделился с Евгением. Как быть? Прими они это предложение и не придется больше платить за аренду. Евгений лишь понимающе улыбнулся: «Я не могу работать в такой обстановке».

После смерти архиеп. Иоанна что‑то пробудилось в его душе, вспоминает Глеб. Спала пелена наивности. И раньше подозревая, что не всё ладно в церковном мире, он не знал горя под крылом архиеп. Иоанна и еп. Нектария. Теперь к власти пришел иной человек, чуждый им по духу, видевший в Церкви лишь чиновничий департамент. Годом раньше, вскоре после кончины Владыки Иоанна, Евгений написал ставшие пророческими слова: «Вот и кончилось становление нашего Братства. Истинный праведник, архиеп. Иоанн был любящим наставником, опекавшим нас с первых нетвердых шагов. Сейчас же мы окрепли, идти дальше придется самостоятельно».

Да, коль скоро Братство хотело выжить и спастись от «чиновников Церкви», настала пора «удалиться на лоно природы, в благоуханную пустынь», как говаривал Евгений.

Земля от Владыки Иоанна

В тот край, где нехожены тропы, я истово сердцем рвусь. Там с Господом я пребуду, Создателя приобщусь. В краю том не слышно мира, ни женского смеха, ни слез, Там счастливо как младенец сподоблюсь невинных грез. Я чаю рождения свыше. Пока же — покой принеси

Трава–мурава в изголовьи и купол небесный в выси.

Джон Клер (|1864)

К ТОМУ ВРЕМЕНИ, — пишет Глеб, — я уже знал, что нам нужно, дабы устроить настоящую пустынь. Необходим лесистый участок. Евгений всё глубже постигает смысл православных богослужений, стремится полностью соблюдать суточный круг богослужения. Мы пришли к единению душ.»

Всё чаще Евгений напоминал Глебу: «Пора уезжать отсюда. Пора жить по–настоящему».

Он начал подыскивать землю. Как и задумывалось изначально, братия принялись за участки на побережье к северу от Сан–Франциско.

Однажды забрались на сотню миль к северу и оказались вблизи городка Гарбервилль. Там меж холмов приметили они большой, красивый, рубленый дом. Холод и туман мешали обозреть окрестности. У дома их встретила приятной наружности женщина средних лет, пригласила зайти, осмотреть жилье. Она спешила продать его и потому просила недорого. Дом был чистый, со вкусом обставлен и убран, хорошо подобраны цвета. Приятно пахло старым деревом и свежим кофе. Доносились звуки классической музыки. Хозяйка оказалась очень любезной и весьма культурной. Она рассказывала гостям, как любит этот красивый и уютный дом, провела их по комнатам, угостила кофе. Попрощавшись, друзья снова окунулись в холодный туман.

- Здорово, правда?! — воскликнул Глеб. — Вот это жизнь!

- Ужасно! — покачал головой Евгений.

- Что ты хочешь сказать? — не понял Глеб.

- Там мирской дух — то, от чего мы бежим, — ответил Евгений. — Этот красивый дом для тех, кто хочет красивой жизни. Но нам‑то нужно совсем другое.

Весной братия снова поехали к Гарбервиллю. На этот раз от автобусной остановки им пришлось идти несколько миль по проселочной дороге. Дошли до участка — большого луга на склоне холма, усыпанного ранними цветами, по которому бежали весенние ручейки. Однако к их разочарованию по соседству стоял дом.

Глеб вспоминает: «После пасхальной службы и ночи в автобусе мы очень устали. Я пошел прогуляться, а Евгений растянулся на траве и тотчас заснул. Я засмотрелся на него: среди весенних ароматов и веселого журчания ручейка на солнечном лугу сладко спал мой брат. Благословив его, я не мог удержать слез: зачем понадобилось ему отшельничество, когда сейчас Церкви так не хватает пастырей? Евгений талантлив, из него вышел бы прекрасный священник, приобщающий людей христианских таинств (что впоследствии и подтвердилось). Но ему, видно, уготована иная судьба. Неужели его предназначение, как он сам желал, — жить отшельником и писать о вероотступничестве людей, в то время как эти люди погибают без пастыря? Он не любил толпу. Глупость и недостатки человеческие его безмерно утомляли. Но тогда зачем здесь я, что мне‑то надо «на чужом подворье»?

Так и стоит перед глазами картина: человек, призванный Богом, словно мертвый среди оживающей природы, мертвый для мира сего, мертвый еще при жизни. Я запечатлел его смерть.

Евгений проснулся. Лицо у него было землисто–серое, усталое. Я понял: долго ему не прожить. Он то и дело торопит меня, подталкивает к работе, дабы пробуждать людей от духовной спячки, помочь им осознать сущее, Истину, совсем недавно познанную им самим, живую и такую близкую. И я почувствовал, услышав призыв Господа! Проповедовать мистическую сторону христианства. Но для этого нам нужно стать самими собою, содрать с себя всё мирское. До чего же наш путь одинок!

За этим путешествием последовало другое: Лаврентий повез нас к местечку Форт Росс. А потом еще — на этот раз вглубь штата. Денег почти не было, поэтому мы просто ездили и приценивались. Мы едва набирали 85 долларов на аренду магазина, а ведь набегали и другие расходы.

Вскоре Евгения известили: продается большой участок «в глубинке», недалеко от деревушки Платина (64 жителя!). И мы решили съездить посмотреть. В воскресенье исполнилась годовщина упокоения архиеп. Иоанна. Мы причастились и долго и истово молились о грядущей поездке.

Назавтра, 3–го июля 1967 года, Лаврентий повез нас на своей машине на север. Путь оказался неблизкий — лишь за полдень мы добрались до городка Красный Утес. Там нас встретил агент фирмы, торгующей недвижимостью, и повез на своем джипе дальше на запад. Летнее солнце еще не клонилось к закату. Встретились ковбои, они гнали стадо по выжженной земле, и нам пришлось остановиться, переждать. Они сняли шляпы, приветливо помахали нам. Евгений светился неописуемым счастьем. На какую благодатную почву пали бы здесь семена Православия, среди этих простых ковбоев, думалось ему.

Ехали с час. Проселочная дорога вела в гору. Вскоре мы остановились и дальше пошли пешком. Дошли до поляны среди старых могучих дубов на северном склоне горы. Неподалеку виднелась недостроенная сторожка: была лишь железная крыша, ни стен, ни пола. Чуть к востоку отстоял флигель с каменной трубой, в традиционном стиле. И больше ничего. Достоинством и величием дышали эти края. День выдался теплый, и прогулка наша удалась. Агент фирмы повел нас по склону вверх, и неожиданно мы очутились на макушке очень красивой горы. К югу простиралось обрамленное скалами плато, и вид открывался столь чарующий и исполненный покоя, что мы слова не могли вымолвить.

Я чувствовал, что творится в душе Евгения. «Мне здесь нравится», — только и сказал он тихо. Даже Лоренс, на которого всегда трудно угодить, умягчился душой и все придирки оставил при себе. Я подошел к агенту, который указывал на великолепную обзорную площадку, расписывая достоинства участка, и спросил: «Сколько придется платить в месяц, если мы сойдемся в задатке?» (За 80 акров хозяин просил 14 тысяч долларов, и горная вершина находилась прямо в центре участка, собственно, половина продаваемой земли. Мы сказали, что стеснены в средствах, и нам решили предложить половину. Вторая половина занимала западный склон, и там была своя речушка.) «По 100 долларов в месяц», — ответил агент.

Я с грустью посмотрел на Евгения. Таких денег нам неоткуда ждать. Мы едва сводили концы с концами: кроме аренды лавки нужно было платить за жилье Евгения, да и мне за дом в Монтерее приходилось ежемесячно выкладывать немало. Грусть защемила сердце, ведь о таком месте мы и мечтали.

У Евгения на лице появилось страшное выражение. Оно помрачнело и застыло, словно Евгений весь ушел в себя. Ясно, значит, он уже принял решение. Здесь он и хотел бы умереть! «Господи! — взмолился я, — ради моего брата, дозволь нам здесь жить!»

Задаток был невелик: хозяин спешил продать землю. Там не было воды, да и само место — глухомань. К западу — национальный заповедник, к югу на 40 миль — ни городка, ни деревушки, ни даже фермы. Вся земля с той стороны принадлежала государству, в лесу водилось много всякой живности, случались и медведи. К северу и востоку землей владел некий У. Д. Сноу, так и оставивший ее в первозданном виде. Воздух был наполнен ароматами смолистой хвои, с запада дул свежий ветерок. Там, в шести милях отсюда, проходила дорога, упиравшаяся в ущелье Бигам. Лучше места не сыскать!