Иеромонах Дамаскин (Христенсен) - Не от мира сего

• Название: Не от мира сего
• Автор: Иеромонах Дамаскин (Христенсен)
• Издательство: Русский Паломник
• Жанр: Религия
• Год: 1995

---

Будущего нам знать не дано, но знайте, если любите Бога, Его Православную Церковь и ближнего своего, Он найдет Вам применение.

Не теряйте связи с другими православными ревнителями (а они есть — не сомневайтесь)».

В НЕКОТОРЫХ ПАСТЫРСКИХ назиданиях о. Серафим указывает, как преодолевать искушения плоти. В одном из писем говорит: «Тому, у кого нет сил бороться с плотскими страстями, св. Варсонофий советует: «Сразу же прибегай к Иисусовой молитве и найдешь успокоение, беспрестанно молись и повторяй: Господи, Иисусе Христе, избави меня от постыдной страсти»».

В другом он писал мужчине, который сетовал на слабую волю и стыдился на исповеди говорить священнику о своих грехопадениях: «Не бойтесь исповедовать грехи плоти. Вы что, считаете себя святым? Бог попускает Вам эти падения для Вашего же смирения. Так поднимитесь и идите дальше в страхе и трепете. Боритесь сколько можете, но в отчаянье не впадайте, что бы ни случилось. Сила в православной твердости дается не сразу, Ваша каждодневная борьба содействует этому. А поддались искушению — помогут сознание собственного греха и смирение».

Еще одному о. Серафим писал: «Не думайте, что Ваша борьба с похотью — явление редкое. В наш век зла страсти напитали сам воздух, вот бесы и нападают на Вас, найдя уязвимое место. Всякая битва со страстями — это битва с бесовством. Оно незаметно подталкивает человека к прелюбодеянию, распаляет похоть, действуя вкупе с нашим воображением. И бессмысленно разделять одно от другого: где в наши фантазии вторгается бесовство. Главное — продолжать борьбу.

Бесы нападают во снах — что, это уже хорошо, значит, они отступают, видя сознательное сопротивление греху. Бог попускает Вам его, побуждая тем самым бороться дальше. Часто бесы временно отступают, и человеку начинает казаться, что он одолел похоть. Но все святые Отцы предупреждают, что до самой смерти нельзя верить в окончательную победу над страстью. Продолжайте борьбу и в смирении найдете прибежище: увидите, как низко Вы можете пасть и что без постоянной помощи Бог, зовущего к жизни высокой и безгрешной, Вы бы пропали».

МЫ УБЕДИЛИСЬ, как о. Серафим, сам пройдя долгий путь в Православии, слившись с ним душой, теперь советовал людям не проявлять своей ревности, «растаптывая» иную веру. Одному готовящемуся креститься он написал: «Только не впадайте в фарисейство. Я не хочу тем самым приуменьшить Ваш ум и проницательность, но необходимо поставить их в послушание верующему сердцу (под этим я подразумеваю не чувства, а нечто более глубокое — наш Богопознающий орган). Некоторые новообращенные, увы, считают себя уже «мудрецами» и используют Православие для того, чтобы свысока поглядывать на других, иногда даже на своих же братьев–православных из других юрисдикций. Несомненно, православные богословы неизмеримо глубже и правильнее, нежели современные ошибочные теории Запада, но относиться к этому мы должны со смирением, а не с гордыней. Новообращенные, которые хвастают «своею» мудростью перед католиками и протестантами, потом возносятся над собственными приходскими священниками, епископами, а потом и над святыми Отцами и над самой Церковью!»

За несколько лет до кончины о. Серафим получил письмо от одной негритянки, собиравшейся принять Православие. Она никак не могла примириться с жестокими, высокомерным отношением некоторых православных к тем, кто вне Церкви. Это напоминало ей былое отношение белых к неграм. Она писала: «Меня очень беспокоят взгляды и отношение Православия к тем, кого оно называет «западными» христианами, т. е. к протестантам и католикам. Я читала довольно статей православных авторов, многие из которых употребляют оскорбительные и возмутительно небрежительные слова и выражения, например «паписты». Нас, негров, обзывали всегда всячески, может, потому я столь нетерпима к подобному и не хочу употреблять эти выражения, если стану сама православной. Даже слово «еретик» коробит меня.

Мои отношения с родными и близкими складываются непросто. Они ничего не знают о Православии, не понимают его. Но они верят Богу, молятся Христу. Неужели мне презирать их как безбожников только потому, что они не православные? Или считать их христианами, которые еще не познали истинной Церкви?

Задавая эти вопросы, вспоминаю невольно свят. Иннокентия Аляскинского. Довелось ему посетить францисканские монастыри в Калифорнии. Будучи православным, он доброжелательно относился к католическим монахам и священникам. Не называл их оскорбительно. По–моему, именно это отношение к христианам других церквей и является подлинно православным».

Подобными вопросами задавались многие, пришедшие к православной вере. Отец Серафим, сам изведавший в молодости враждебность к инакомыслию и иноверию, к концу своей короткой жизни многое понял, многое отбросил. И отвечал негритянке так: «Рад Вашему письму, не потому, что Вас беспокоит этот вопрос, а потому что отношение Ваше показывает истинное Православие, оно как раз и предполагает любовь и сострадание к тем, кто вне Православной Церкви.

Твердо верю, что именно этому учит Православие.

Словом «еретик» в последнее время, и вправду, стали злоупотреблять (об этом я упомянул в статье об о. Димитрии Дудко). Изначально оно призвано отделить новые учения от Православия, но, конечно, мало среди новых теорий истинно и сознательно «еретических» и не стоит навешивать этот ярлык всем.

Заканчивая письмо, скажу, что мне видится правильной позиция о Димитрия Дудко: неправославных мы должны расценивать как вероятных сынов нашей Церкви, которым покуда не открылось Православие. Дай Бог, чтобы мы послужили достойным примером. Разумеется, мы должны признавать их христианами и поддерживать с ними добрые отношения — нас связывает общая вера во Христа! — не говоря уже об отношениях в собственной семье. Верно, пример свят. Иннокентия очень поучителен. В непримиримый спор мы вступаем лишь тогда, когда неправославные религии покушаются на нашу паству или тщатся обновить святоотеческое учение».

ВСЕМ, КТО ПИСАЛ в монастырь, надеясь на ответ мудрых старцев, способных просветить их, наставить на стезю Духа Святаго, о. Серафим говорил: «В наше время такого наставничества, увы, не получить. И все мы, положа руку на сердце, в слабости своей и греховности и не заслуживаем его.

Более смиренная духовная жизнь пристала нашему веку, свят. Игнатий (Брянчанинов) в своей книге назвал ее «жизнь по совету», т. е. по заповедям Христовым, почерпнутым в Священном Писании и Священном Предании и растолкованных нам теми, кто умудреннее и опытнее нас. Старец требовал беспрекословного послушания, «советчик» же предлагает путь, и мы на опыте проверяем его.

В своих советах о. Серафим полагается на свой богатый опыт и на книги святых Отцов. Самое важное: он сам мог стяжать в этом «болезнование сердца, хранимое в духе преданности». Пусть он не стал богоносным старцем, зато он воодушевил многих нести свой Крест, вдохновил на каждодневное борение, плоды которого явятся при всеобщем Воскресении.

Человек сердца

Внимать чужому горю научи, Чужое прегрешенье покрывать, И милость ближнему нести, Чтоб милость самому стяжать.

Александр Поуп.

ПОСЛЕ КОНЧИНЫ о. Серафима один из горячих его почитателей так описывал его духовный путь: «Начинал о. Серафим как большой философ, опередив многих мыслителей нашего времени, однако к концу жизни он сделался сердечным исповедником, беспредельно сострадающим людям. Без христианства, без Православия такая разительная перемена невозможна».

В молодости, разочарованный, погруженный в собственный внутренний мир, о. Серафим пытался познать и понять высший смысл. Честностью, целеустремленностью и отчаянной решимостью снискал он Божью благодать. И возрастая в знании, возрастал он и в любви к Богу и ближнему. В книге «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу» можно найти прекрасное объяснение этому: «Посредством размышлений, изучения слова Божия и опытных наблюдений возбудить в душе жажду и вожделение, или, как иные выражаются, «удивление», которое производит неутолимое желание ближе и совершеннее познавать вещи, глубже проникать в свойства предмета.

Один духовный писатель рассуждает о сем так. «Любовь, — говорит он, — обыкновенно развивается познанием, и чем больше будет глубины и пространства в познании, тем более будет любви и тем удобнее размягчается душа и располагается к любви Божественной, прилежно рассматривая самое пресовершеннейшее и преизящнейшее существо Божие и беспредельную Его любовь к человекам»».

ДУХОВНАЯ ДОЧЬ о. Серафима, Соломония, приводит пример того, как «умягчилось, раскрылось к Божией любви сердце ее учителя». «Одно из самых дорогих моих воспоминаний об о. Серафиме — вечерня на Прощенное воскресенье в начале Великого поста. Дорого оно потому, что в те минуты я видела о. Серафима предстоящим Богу с открытой душой. Кто может выразить всю боль сердца, тоскующего по Богу? В такие минуты мы одни, и нас видит лишь Бог. Но на вечерне в Прощенное воскресенье наши сердца единым гласом взывают к Богу в прокимне: «Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, яко скорблю, скоро услыши мя, вонми души моей и избави ю». Как хотелось бы не писать эти строки, а дать читателю услышать пение, вопль сокрушенного сердца ко Господу. Вижу всё отчетливо, словно служба эта была вчера: в глубине алтаря стоит о. Серафим, слышен лишь его голос (мелодия псалма была нам незнакома). Сколько ж в этом голосе кротости, смирения и покаяния! Он не выказывал особых чувств, он взывал к чему‑то более сокровенному, к некоей струнке в моей душе, которая отозвалась чудом! Вот он поднял руку к лицу, я подумала: «Неужто смахнул слезу? Ведь он молится Богу о спасении своей души!» Как и многие люди, я полностью доверялась о. Серафиму: и в житейских мелочах, и в трудных духовных болезнях. Помогал он всегда истово и самозабвенно, всякий раз я думала: сколь же сильна в нем тоска по Богу. Идут годы, но всякий раз, когда он служил вечерню на Прощенное воскресенье, я с нетерпением ждала, когда услышу его голос, его молитву. И всякий раз он — почти незаметно — смахивал слезу.