Евгения Мельник - Дорога к подполью

• Название: Дорога к подполью
• Автор: Евгения Мельник
• Издательство: Крымиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Автор этой книги воспоминаний Евгения Петровна Мельник была женой севастопольского артиллериста, служившего на береговой батарее, располагавшейся у Херсонесского мыса.

Все месяцы героической обороны Севастополя Е. П. Мельник провела на 35-й батарее, вместе с последними защитниками города пережила трагедию тех дней.

Позже, в оккупированном немецко-фашистскими войсками Симферополе, Е. Мельник удалось связаться с советскими подпольщиками, руководимыми И. А. Козловым, и она стала участвовать в подпольной работе.

Книга Е. Мельник не претендует на широкое освещение событий прошлых лет, но она интересна как своеобразный «человеческий документ», свидетельство рядового очевидца и участника событий. В книге много примеров героизма и духовной стойкости советских людей.

---

— Мы наладим работу здесь, в Симферополе, — сказала Нюся. — В следующий раз привезу литературу, дам задания, А сейчас каждый напишите на листке бумаги свое имя, отчество, фамилию и кличку, которую изберете себе. Под этой кличкой вы теперь будете известны в лесу. Ваши листки послужат как бы заявлениями для вступления в подпольную организацию.

Я взяла лист бумаги и хотела в нескольких словах описать свою биографию, но Нюся остановила меня.

— Бросьте это! Есть у вас тонкая бумага? Нашлась? Хорошо. Теперь на крохотном кусочке напишите то, что я вам перед этим сказала. Никаких лишних слов. И не бойтесь: в случае чего я должна проглотить листочки…

Каждый из нас с трепетным чувством начертал свои имена. Вячеслав и Николай избрали громкие клички «Орел» и «Сокол», я задумалась… Какую же кличку взять себе? И в этот момент вспомнилась мне подруга раннего детства и всей моей жизни, та, которая была донором в блокированном Ленинграде, в то время как я находилась в осажденном Севастополе. Последнее письмо от нее я нашла на батарее в неразобранной почте в ночь с 30 июня на 1 июля 1942 года. Пусть фамилия Валентины будет моей кличкой, решила я и подписалась «Андреева».

Нюся взяла наши листки, свернула их в маленький комочек и спрятала у себя на груди. Потом мы опять слушали ее рассказы о лесе и жизни партизан. Как были мы поражены и восхищены сообщением Нюси о том, что в лесу есть аэродром, где приземляются самолеты с «Большой земли».

— Они привозят партизанам московские газеты, — сказала Нюся, — литературу, оружие, мины, продукты, вывозят из леса раненых, больных, женщин, стариков и детей.

— Значит, можно было бы улететь на «Большую землю»? — спросила я.

— Да, — ответила Нюся, — если хотите, можно попытаться это устроить.

Я молчала. Хочу ли я? Боже, как заманчиво улететь на «Большую землю»! Уйти из рабства, оказаться среди своих, советских бойцов, найти мужа! Искушение было большое. Несколько минут я колебалась, но потом другие мысли овладели мной. Нет, теперь уже поздно, слишком много злости и ненависти накопилось в моем сердце. Отказаться от мести, ждать, когда кто-то за тебя отомстит? Нет, невозможно! Здесь, на своей крымской земле, я должна увидеть, как побегут гитлеровцы, насладиться этим зрелищем…

Я ответила Нюсе:

— Останусь здесь, буду вам помогать.

Рано утром Нюся должна была уезжать. Мне не хотелось уходить, но я и так задержалась больше, чем следует. Пустые и притихшие улицы были залиты ровным голубым светом луны. Нигде ни души, ни звука, только чуть слышно постукивают по камням каблуки моих босоножек. Но вот вдали послышался стук кованых сапог по камням мостовой: патруль, наступил комендантский час. Я прибавила шаг.

Маленький Женя уже спал крепким сном. С наступлением темноты мы, как говорится на морском жаргоне, наглухо задраивали окна и двери, отгораживаясь от окружающей враждебной жизни.

Нюся уехала, погрузив нас снова в состояние лихорадочного ожидания. Особенно нетерпеливы были мы с Вячеславом, и более спокойному и рассудительному Николаю все время приходилось одергивать нас.

Наконец, испытав наше терпение до предела, снова приехала Нюся и привезла немного литературы — книги, несколько газет и листовки, которые отдала со словами: «Давайте читать людям, которым доверяете. Будьте осторожны, не нарвитесь на предателя!».

— Мне нелегко сюда приезжать, — объясняла нам она, — каждый раз приходится платить тысячу рублей за пропуск, доставать его нелегальным путем. На феодосийской дороге очень опасные заставы, особенно в деревне Зуя, там целая куча жандармов. Одну мою знакомую, ехавшую без пропуска, задержали и отправили куда-то на стройку укреплений, с тех пор о ней ни слуха, ни духа. Ну, а если задержат меня с таким грузом, то дело будет похуже, поэтому я не езжу без пропуска… В следующий раз я вам привезу задание посерьезней, а пока у меня ничего больше нет.

Вячеслав попросил у Нюси какой-нибудь адрес для связи.

— Если у вас вдруг появится необходимость уходить в лес, — ответила Нюся, — запомните адрес Лени и Толи, они живут в Карасубазаре. Эти два молодых человека укроют вас у себя и сообщат мне в Аргин. А я переправлю вас в лес.

Нюся не назвала фамилий Лени и Толи — значит, так нужно, никто из нас не задал ей этого вопроса, понимая, что для каждого, кто состоит в подпольной организации, существует ряд вопросов, которых никогда не стоит задавать.

Литературу, оставленную Нюсей, мы сначала прочли сами от корки до корки и не один раз. Это были первые советские газеты и листовки, попавшие в наши руки. Трудно передать, с какой жадностью мы вчитывались в каждое слово.

Николай и Вячеслав отнесли литературу в мастерскую и дали прочесть пленным, а вечером принесли мне. В нашей столовой многие прочитали эти газеты и листовки, а официантка Мура Артюхова носила их, с моего разрешения, на обувную фабрику, где работал ее муж. Не забыла я и Ольгу Петровну Поморцеву.

Она безуспешно искала в лагерях военнопленных своего раненого мужа, некоторое время прожила в деревне Акимовке, а затем в Сарабузе, а теперь с сыном Борисом поселилась в Симферополе. Ей я тоже доверяла.

Путешествие в Карасубазар и деревню Аргин в поисках Нюси

Мы были очень обеспокоены: Нюся внезапно исчезла с нашего горизонта и больше не показывалась. Николай послал ей две записки, но результата покамест не было.

Надо на что-то решаться, бездеятельное ожидание истомило нас. Договорились, что будем искать Нюсю. Кому же отправляться на поиски? Николай и Вячеслав должны каждый день являться на работу, иначе поднимется шум, накажут поручителей: меня и Юзефу Григорьевну. Я опять не имела выходных и была обязана ежедневно находиться в ресторане. Однако я решила во что бы то ни стало отпроситься дня на три у заведующего, якобы для поездки в Бахчисарай, к родным. Пробраться в район Карасубазара без пропуска трудно, но «волков бояться — в лес не ходить»!

О том, что мне надо отправиться в Карасубазар для восстановления связи, я откровенно рассказала шеф-повару Ивану Ивановичу, который теперь стал моим настоящим другом. Конечно, я не называла ни фамилий, ни имен, ни адреса, это было секретом, который нельзя открыть даже родной матери.

Каждое утро, придя на работу, мы с Иваном Ивановичем вели «крамольные» беседы, за которые нас могли бы отправить в гестапо, обменивались новостями о боевых действиях наших войск на фронтах, ведь слухом земля полнится. Я помогала Ивану Ивановичу жарить лук и печь блинчики — это уже вошло в мои обязанности, — и возле плиты мы шёпотом переговаривались.

Я уже говорила о том, что люди в то время быстро становились друзьями, если находили друг в друге единомышленников. И в то же время требовалась большая осторожность.

В столовой (мы ресторан продолжали называть столовой) коллектив служащих был надежным, но находились люди, с которыми следовало держать ухо востро: это были посудница — казанская татарка, благосклонно настроенная к фашистам, и чебуречник Окай — крымский татарин. Что же касалось заведующего, то он больше сидел в своем кабинете, пил, ел и запирался на ключ с любовницей — женой добровольца гитлеровской армии, русского немца.

«Степка» согласился отпустить меня на три дня в Бахчисарай. О том, что еду в Карасубазар, знали только Иван Иванович, официантка Мария Митрофановна Артюхова, которая умела молчать, и моя сестра. Она уже догадывалась о появлении у меня каких-то своих тайных дел.

Рано утром я пошла на Феодосийское шоссе. Румынская грузовая машина, ехавшая до Зуи, взяла несколько человек, в том числе и меня. Во избежание всяких недоразумений с жандармами, проверявшими пропуска в Зуе, шофер остановил машину у въезда и всех ссадил. Мне это было на руку: окольной улицей я обошла жандармскую заставу и вышла на противоположную окраину деревни. Здесь увидела подводу с сеном, на котором сидел румынский солдат: она медленно тащилась в направлении Карасубазара.

— Подвезите меня, — попросила я. Румын остановил подводу, подвинулся, и я села рядом с ним на облучке. Бесконечно долго тащилась подвода, но я была спокойна: кто обратит внимание на женщину, едущую рядом с румынским солдатом? Я чувствовала себя совсем не плохо, полулежа на душистом сене и греясь в лучах мягкого октябрьского солнца. Как давно я не была на свежем воздухе!

Солнце уже низко стояло над горизонтом, когда мы подъехали к Карасубазару. Сойдя с подводы, я пошла по улицам маленького городка, скорее похожего на большое село. Все прохожие обращали на меня внимание: здесь, очевидно, жители знали друг друга наперечет и каждое новое лицо вызывало любопытство. Это было не очень приятно. Расспросив кого-то, я скоро нашла улицу, названную Нюсей, но каково было мое удивление, когда на месте дома номер двенадцать оказались развалины. Я прошла по улице несколько раз, безнадежно пытаясь найти нужный мне дом и возвращаясь все к тому же пустырю, поросшему травой и заваленному камнями.