Антон Бринский - По ту сторону фронта

• Название: По ту сторону фронта
• Автор: Антон Бринский
• Издательство: Волго-Вятское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Герой Советского Союза А. П. Бринский в годы Великой Отечественной войны командовал партизанским соединением, действовавшим в Белоруссии, в западных областях Украины и в Польше. Отряды, входившие в партизанское соединение Бринского, совершили за время войны свыше пяти тысяч диверсий в тылу врага.

В книге «По ту сторону фронта» автор рассказывает, как советские люди, находясь на временно оккупированной врагом территории, выполняли указание Коммунистической партии — создать невыносимые условия для фашистских захватчиков и их пособников. Герои книги — подрывники, разведчики, связные, радисты. А. П. Бринский хорошо показывает боевую дружбу народов Советского Союза, связь партизан с местным населением, с народом, ярко рисует героизм советских людей, их глубокую веру в победу над врагом.

---

Затихли слова присяги, ополченцы все еще стояли с непокрытыми головами. Булай четкими шагами подошел к Бате.

— Товарищ командир, группа народного ополчения деревни Липовец готова выйти на задание.

— Хорошо, — ответил Батя, — даю вам сорок минут сроку. Чтобы через сорок минут быть здесь. Иметь с собой пилы, топоры и ломы.

Люди расходились. Булай давал им короткие указания, и видно было, что он пользуется среди односельчан полным авторитетом. Поэтому Батя и назначил его командиром. Очень осторожный в таких случаях, Григорий Матвеевич предварительно не раз беседовал с ним, проверил его, присмотрелся к нему и увидел, что это человек верный. Лучший бригадир в колхозе, комсомолец, член бюро райкома. В этом году его должны были принимать в партию, но война помешала. Теперь он активно помогал партизанам и был одним из организаторов молодежи. Ополченцы охотно подчинялись ему. Ни один из них не опоздал к указанному сроку. И если на собрание они пришли одетые чисто, а некоторые даже щеголевато, то теперь на них была повседневная колхозная роба — потрепанные пиджачки, залатанные брюки. Принесли и пилы, и топоры.

На первый раз липовецкой группе дано было задание уничтожить телефонную связь между Холопиничами и Краснолуками и подпилить сваи мостов на дороге Краснолуки — Столбец. Вскоре группа вышла из деревни.

…А потом в ненастной осенней ночи тихо посвистывали питы, глухо охали топоры. Падали телефонные столбы, обрывая провода; тяжело оседали поврежденные мосты.

Так мирные жители лесной белорусской деревни активно вступили в войну.

Нешковский заповедник

Батя еще до нашего присоединения к его отряду решил перебазироваться на запад, в хуторок Нешково, одно из самых глухих мест Белорусского государственного заповедника. Отряд разрастался, и Ковалевичский лес для него становился мал. К тому же, и, пожалуй, это являлось главной причиной, Батя вместе со своими парашютистами должен был приземлиться именно там, у Домжерицкого озера, значит, там и будут искать нас советские самолеты. А это даст возможность восстановить утраченную связь с Большой землей.

Выступили вечером двадцать третьего октября, а двадцать пятого утром уже подходили к Нешкову. Места были, и в самом деле, глухие. Кругом болотины, поросшие мелкими осинками и березняком, а среди них, на твердой земле, острова великолепного строевого леса. Между этими островами проходила узкая старая гать.

В воздухе чувствовалось приближение зимы. Холодало. Дождь сменялся снегом, а снег, падая на разжиженную землю, превращал ее в грязное вязкое месиво.

Последний привал… Пока бойцы мылись в проходившем недалеко осушительном канале и грелись у наскоро разложенных костров, Батя вызвал к себе командиров и повел их вперед, внимательно поглядывая по сторонам. За сеткой дождя и снега почти к самой дороге подступал дремучий белорусский лес. Остановились перед громадным дубом, выделявшимся среди других деревьев. Листья его, позолоченные осенью, шелестели над нашими головами и медленно, будто бы нехотя, падали в дорожную грязь.

— Вот здесь, — сказал Батя, — устроим почтовый ящик. Если кто-нибудь оторвется, отстанет и не будет знать, куда мы двинулись, ищите здесь. Между ветвями будем ставить знак — крестовину, две палки вот так (он показал). А записка… Записку будем оставлять (взглянул на компас, прикрепленный к планшетке) строго на запад, под третьим деревом… Идемте…

Довел до третьего дерева.

— Ну, хотя бы вот под этим корнем. Запомните это место.

Позднее такие же партизанские «почтовые ящики» наметил он и в других местах. Ведь отряд находился в непрерывном движении, и никакую базу нельзя было считать постоянной. В таких условиях особенно нужна связь. Установили сигналы для встреч в лесу, в каждом подразделении выделили связных. Кроме того, использовались для связи и надежные люди из местных жителей, а в деревнях имелись партизанские явочные квартиры.

Среди дня добрались до Нешкова. Восемь домиков, стоявших прямо в лесу, в окружении великанов-сосен, казались совсем маленькими. А за этими соснами — болота и болота, не проходимые даже зимой. Единственная дорога, та самая гать, по которой мы пришли, соединяет Нешково с внешним миром. Остальные тропинки ведут прямо в лес (ими пользовались в своей работе служащие заповедника). Подходящее место для партизан.

Здесь мы и остановились на первое время. Вырыли окопы, расставили караулы. А постоянный лагерь начали готовить несколько севернее, километра, за три от поселка.

В Березинских лесах скрывалось немало беженцев и окруженцев. Многие из них приходили к нам, и, хотя мы принимали далеко не всех, отряд все время пополнялся бойцами, часто we обстрелянными или еще не знакомыми с партизанской войной. Были в этих местах и другие партизанские отряды, среди них отряд старшего лейтенанта Басманова, принесший много вреда фашистам.

С первых же дней началась наша оперативная работа: охотились за немецкими машинами на большаке Лепель — Бегомль, взорвали мост через Эссу на дороге Лепель — Борисов, уничтожали телеграфно-телефонную связь.

Получили хорошие вести от Щербины. Узнав о предстоящей перегруппировке немецких частей, он подстерег большую колонну фашистов около полка на узкой гати в Гороховском лесу. Партизаны, скрытно расположившиеся по обе стороны дороги, пропустив разведку, открыли частый огонь по главным силам. Расстояние было небольшое, колонна плотная, почти все пули попадали в цель. Пока фашистам удалось развернуться, горы трупов покрыли гать, а потом партизаны исчезли так же неожиданно, как и появились. Две сотни убитых и около четырехсот раненых немецких солдат и офицеров осталось на месте боя.

* * *

Партизанская жизнь полна неожиданностей. Двадцать седьмого октября после успешного боя с фашистами, занимавшими деревню Велевщина, я и капитан Черкасов с группой человек в двадцать должны были по приказанию Бати вернуться в Нешково. Дорога, делающая большой крюк к северу, показалась слишком длинной.

— Пойдем по азимуту. Тут напрямки всего каких-нибудь пять-шесть километров.

— Пойдем.

Мы еще не знали, как обманчивы болотистые леса Белоруссии.

Сориентировались. Установили направление. Пошли. Но почти сейчас же уперлись в болото. Начали обходить его. А там — другое.

Отправились мы часа в два, а к вечеру не только не добрались до Нешкова, но и близко к нему не подошли: нас окружали совсем незнакомые места. И хотя погода была сухая, мы основательно промокли, лазая по болотам.

Смеркалось… Потом совсем стемнело, а мы продолжали шагать, усталые, голодные, поели мы перед выходом на операцию, это было в начале ночи, и вот уже новая ночь подошла, а мы только и видели, что клюкву, которой много было по полянам и на кочках.

В непроглядной темноте набрели на хороший сухой островок и остались на нем ночевать.

Сухой валежник трещал на костре, вскидывая к небу голубые и оранжевые языки. Мы жались вокруг огня и, разуваясь, чтобы просушить портянки, протягивали к костру босые ноги. Клонило ко сну… А в лесу кричала глухим голосом какая-то ночная птица, и какие-то шорохи бродили в чаще, заставляя настораживаться наших часовых.

На другой день подморозило, полетел пушистый и легкий снежок. А мы снова брели по этому звериному бездорожью, и снова Нешково было от нас отрезано цепью непроходимых болот. Даже троп никаких не было, только следы медведей да лосей. Наконец, потеряв всякую надежду пройти прямиком, мы повернули обратно и, проплутав до вечера, выбрались на довольно широкую лесную дорогу. Видно было, что колхозники возили здесь сено. Значит, деревня недалеко. В сумерках мы узнавали знакомые места: поляну, по которой не раз проходили, ручеек, начинающийся в соседнем болоте. Километра три осталось до Стайска. Но мы знали, что почти все селения вокруг заняты карателями.

В темноте подошли к деревне. Сначала огоньки весело замигали нам навстречу и донёсся нестройный гул деревенской улицы. Потом потянуло дымом, жильем и, кажется, даже чем-то жареным.

— Драченики пекут, — сказал кто-то, глотая голодную слюну.

— Как раз для тебя, — зло ответил другой голос.

А мы уже были недалеко от околицы. Звуки становились яснее, вскоре отчетливо послышался характерный гортанный немецкий говор.

— Слышишь? Вот тебе и драченики.

Невольно замедлили шаг.

— Ну что же?

— Выбивать будем!

Я понимал, что здесь может оказаться и рота, и даже батальон немцев, а нас всего-навсего два десятка человек. Но огоньки так звали к себе, а мы так устали, замерзли, были так голодны!..

— Выбивать будем!

И чтобы не медлить, чтобы сомнение или робость не успели закрасться в души бойцов, крикнул пулеметчикам:

— Аминев, давай направо!.. А ты, Кузяев, слева будешь!