Генри Мортон - От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

• Название: От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37933-0

«Я с упоением шептал вслух волшебные имена — Тарс, Эфес, Филиппы, Коринф, Антиохия, Иконий, Саламин, Пафос! В моих ушах они звучали небесной музыкой. И я подумал, какое это счастье: стоять на палубе в утреннем сумраке и предвкушать грядущее приключение — долгое путешествие по Древнему миру, где некогда шествовал апостол Павел»

(Генри В. Мортон).

---

В ту неделю были подписаны Латеранские соглашения между Святым престолом и Муссолини. На улицах плескались желтые и белые папские флаги. Кармелиты, францисканцы, капуцины и семинаристы со всех концов света собирались кучками на улицах и пьяццах Рима и обсуждали историческое событие. Мне кажется, это была самая необычная толпа, которую я видел в своей жизни. Я стоял вместе со всеми перед Латеранским дворцом и слушал звон колоколов, оповещающих об успешном завершении переговоров. Вокруг меня были японцы и африканцы, молодые шотландцы, американцы, ирландцы, англичане, немцы и французы — все в традиционных одеяниях своих семинарий. Затем, когда колокола смолкли, кто-то из монахов начал декламировать «Те Deum», и весь Рим радостно подхватил молитву.

Тогда мне посчастливилось достать билет на папскую торжественную мессу, проходившую в храме Святого Петра. Папа Пий XI, наконец-то освободившийся от звания «ватиканского узника», должен был впервые показаться на публике. Снег тем временем превратился в дождь. Ранним утром, наряженный в смокинг, я отправился в собор Святого Петра, и клянусь, никогда еще часы ожидания не протекали так легко. Я сидел и наблюдал, как толпа заполняет огромное здание. Представители ватиканской гвардии ходили по рядам и следили за порядком. На них были традиционные медвежьи шкуры, бриджи из белой оленьей кожи и высокие черные сапоги, шпоры звонко цокали по мраморному полу собора. Я подумал, что они похожи на эскадрон, отставший от наполеоновской армии и затерявшийся в веках.

Возле балдахина, сооруженного над гробницей святого Петра, стоял караул швейцарской гвардии. На них была парадная форма (которая, по слухам, разработана самим Микеланджело): стальные шлемы, дублеты, рукава которых украшены красными, желтыми и синими лентами. Каждый гвардеец сжимал в руке пику. Медленно тянулось время. Официальные лица Ватикана — каждый из которых вполне мог быть персонажем Эль Греко — тихо передвигались по нефу, указывая именитым гостям их места. Остроконечные седые бородки лежали поверх плоеных воротников, на черном бархате штанов выделялись средневековые шпаги.

Внезапно откуда-то из-за дальней арки раздались громкие слова команды. Все гвардейцы застыли по стойке «смирно». Затем, к моему удивлению, тысячи мужчин и женщин поднялись на ноги и, перекрывая звук серебряных труб, разразились аплодисментами.

Я бросил взгляд через пространство нефа на величественные западные ворота и увидел картину, олицетворяющую блеск и благородство средних веков. Там медленно двигалась процессия: я разглядел начищенные каски швейцарских гвардейцев, за ними следовали с обнаженными мечами личные гвардейцы папы. Они были одеты в малиновые туники и шлемы, с гребня которых спускались роскошные черные плюмажи. Члены ватиканского капитула чинно следовали попарно, за ними шли представители всех католических орденов и монахи в коричневых одеяниях. Когда аплодисменты стихли и на пару секунд воцарилась тишина, явственно прозвучал чеканный шаг гвардейцев и звон шпор.

Пока процессия медленным шагом пересекала неф, изменилось освещение. Зал, прежде залитый бледным дневным светом, вдруг взорвался сиянием бесчисленных огней. Резкое звучание труб сменилось торжественным маршем, и в дальнем восточном конце храма я увидел папу Пия XI: облаченный во все белое, он восседал на переносном троне, sedia gestatoria. На голове у папы блистала драгоценными камнями тиара. Он сидел совершенно неподвижно, лишь старческая рука поднялась вверх, дабы начертать в воздухе крест.

Два флабелла — огромных веера из страусиных перьев — медленно двигались над головой папы, и это неторопливое движение напомнило Константинополь византийских императоров и те далекие времена, когда представитель святого Петра правил всеми восточными христианами. В той церемонии, которая разворачивалась на наших глазах, не было ни единой несущественной детали. Все, что здесь происходило — каждый жест, каждое слово, каждый узор на вышивке, — соответствовало букве и духу церкви. Минувшие столетия объединились, чтобы прописать все мелочи сегодняшней процессии. Мне казалось, что храм буквально задыхается от воспоминаний. Я смотрел по сторонам и завидовал тем людям, которые в приливе чувств громогласно кричали «Вива!» Меня тоже захлестывали чувства, но совсем другого рода. Я ощущал, что минувшие столетия сконцентрировались в этой церкви и заполнили ее до самой крыши. В потоке исторических воспоминаний мой разум беспомощно бился, как утопающий на глубине.

Люди вокруг радовались и веселились, а у меня в горле стоял комок. Прокричать что-либо я сейчас не смог бы даже ради спасения собственной жизни. Странно, в эмоциональном плане я не воспринимал смысла вершащейся церемонии. Если в ней и было зашифровано какое-то послание, то оно взывало к моему разуму и воображению. Я видел старого человека в белом одеянии, которого несли в роскошном паланкине; я отмечал, как кресло покачивается в такт движению. Но я видел не одного старика и не одного папу: глядя на Пия XI, я прозревал всю предыдущую историю и всех пап, которые были прежде. Окружающий мир казался мне юным, а человек в паланкине был самым древним существом на этой планете. Моему внутреннему зрению открылось зримое воплощение памяти, уходившей корнями в самое начало христианской эпохи.

Наконец носильщики опустили паланкин. Старик в белом сошел со своего помоста и, сделав несколько шагов, пересел на величественный белый трон под алым балдахином. Кардиналы по очереди приближались к папе и целовали кольцо у него на руке. Из Сикстинской капеллы доносилось пение: высокие голоса выводили печальную нежную мелодию. Папа опустился на колени перед алтарем.

…То, что произошло дальше, не поддается описанию. Наверное, в моем мозгу что-то сдвинулось, потому что я увидел длинную, уходящую в прошлое череду коленопреклоненных людей, и первым в этом ряду был не кто иной, как сам святой Петр.

«Tu es Petrus, et super hanc petram aedificabo ecclesiam meam»[48].

13

После однообразного путешествия по широкой равнине Кампании наш поезд начал долгий подъем на холмы. Внезапно слева по ходу мелькнула запруда, мы подъезжали к станции под названием Формия. Железнодорожная ветка, тянущаяся от Неаполя к Риму и проходящая через Формию, на одном участке совпадает с той дорогой, которой следовал Павел. Современная Формия существовала и в древности, только тогда она называлась немного иначе — Формие. Тогда это был милый прибрежный городок, знакомый нам по письмам Цицерона: именно сюда отправился на отдых знаменитый оратор, удалившись от дел. Я почти уверен, что центурион Юлий избрал Формию в качестве места отдыха для солдат и вверенных ему пленников.

После Формии путешественники прибыли в Террачину, где им предстояло сделать выбор: продолжать ли и дальше следовать по знакомому и популярному торговому пути или же пересесть на баржу, которая двигалась по каналу, проложенному через Понтинские болота. Мы не знаем, какое решение приняли путешественники, но в Деяниях говорится, что прибыли они на Аппиеву площадь, расположенную у северного конца канала. Надо сказать, что баржа двигалась на мускульной силе мулов, и как раз в этом месте мулов выпрягали, чтобы налегке отправить обратно. На площади было множество таверн сомнительного качества, а также постоялых дворов, где путешественники могли передохнуть, прежде чем отправиться в дальнейший путь.

Здесь, на берегу канала всегда собиралась разношерстная толпа. На сей раз среди них выделялась группа христиан, которая с жадностью всматривалась в лица путников, прибывавших с юга. Эти люди специально проделали дальний путь из Рима, чтобы встретить Павла и проводить его в столицу. Могу представить, какой радостью осветилось лицо апостола, когда он увидел единоверцев, прошедших сорок миль лишь для того, чтобы обнять его и запечатлеть братский поцелуй на его челе!

Возникает закономерный вопрос: чем объяснить такую четкую организацию в ранней христианской церкви? Как христиане из Путеол могли знать, в какой день Павел выйдет в путь и когда он доберется до Рима? А ведь надо было еще передать эту весть членам римской общины, чтобы они в назначенный день встречали апостола на «королеве дорог», Аппиевой дороге. Единственным разумным объяснением служит присутствие святого Петра в Риме. Согласно церковной традиции, он прибыл в Рим не позднее 42 года и занимался всеми организационными вопросами молодой христианской церкви.

Встреча Павла с христианами Рима — это, пожалуй, один из самых светлых эпизодов в тексте Деяний. Во время миссионерских путешествий апостолу не раз приходилось сражаться за свою жизнь. Не единожды он терпел поражение, подвергался давлению, возможно, неоднократно плакал, потрясенный злобой и подлостью своих неприятелей. Но никогда, ни на единый миг он не признавал себя побежденным, поскольку всегда ощущал присутствие Иисуса Христа в своей душе. Эта встреча с единоверцами из Рима стала заслуженной наградой за годы борьбы и лишений, которые пришлось вынести апостолу. Если в жизни Павла и был миг, когда его глаза увлажнились слезами радости, а «лицо сияло, как лицо ангела», то, думаю, это была неожиданная встреча с римскими христианами.