Казимеж Тетмайер - Ha горных уступах

• Название: Ha горных уступах
• Автор: Казимеж Тетмайер
• Издательство: Издание В. М. Саблина
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1908

---

— Что за черт?!

Хвать его за шиворот и вышвырнул за двери, а тот залез под мельничное колесо. Там холодная вода хлещет в колесо; он влез в нее, скалит зубы Собку и смеется!..

— Хе-хе!.. Тут мне хорошо! — говорит, — только бы поесть!

— Ну, так и сиди! — говорит Собек. — Только смотри, как бы тебя колесо не захватило…

Тот посмотрел на колесо, прыг на крылья, которые воду берут, проехался на нем сверху вниз. Соскочил, стряхнул с себя воду, взял и остановил мельницу.

— Э! черт тебя возьми, — подумал Собек. — Тебе, видно, и мельница нипочем!.. Ну, так сиди!..

Пошел он домой на берег, отломил пол-овсяного хлеба, взял кусок овечьего сыру, принес и дал ему:

— Ну, ешь, — говорит, — и сиди, коли тебе тут хорошо.

Тот взял, осмотрел хлеб и сыр со всех сторон, попробовал. «Гм!.. гм!.. гм!.. Овсяной!» Взял и съел. А сыром нахвалиться не мог! Взял его, съел весь сразу и говорит:

— У тебя этого много; на трех полках лежит, я знаю… Дашь мне еще?.. Дашь, дашь!.. Я знаю! А вот там, за водой, у Кунды еще больше, чем у тебя! Целых четыре полки в кладовой! Я туда не пойду, она не даст… Злющая баба!.. У нее всякие травы есть и колокольчик такой, — чуть она зазвонит им и травами кадить начнет, мне уходить нужно… Я туда не пойду, но если б кто-нибудь украл для меня этот сыр!.. Вот бы ты посмотрел! Я бы ей задал тогда! Дочиста бы все у нее вымолотил.

— Эге! Так ты тот, что грады ведаешь! — подумал Собек, но ничего не сказал.

— Подожди мол, я тебя проучу маленько, а сейчас Бог с тобой!

Каждый день приносил он из дому сыру, сырого молока в горшке, хлеба. Градун ел и посмеивался.

Сидел он у него целых две недели. Когда были ясные дни, он целыми днями и ночами мутил воду под колесом; когда был дождь, сидел тихонько и смеялся… Только накануне всегда говорил Собку: «Завтра будет дождь!» И дождь был. Ни разу он не соврал.

Под конец он страшно расходился. Стал с мужиками, что очереди ждали у мельницы, проказничать, девок гадкими словами обзывать: он ведь знал, кто с кем путается!

Раз с вечера он словно одурел, проказничал под колесом и на всей мельнице, Собку надоел до чертиков, да и мужики уж стали его побаиваться: он всюду лез.

— Когда же тебя черти возьмут отсюда!.. — думает Собек. — Довольно уж этого!

Но не говорит ни слова и все смотрит, что он будет делать сдуру.

В полночь взошел ясный месяц и светит. А Градун пришел в избу. Там на скамье под окном лежал кусок свиной кожи (Собек его припас на сапоги); взял он его потихоньку, спрятал за пазуху и пошел в поле. Вырвал гвоздь из колеса, взял его и пошел к воде, сел на скалу и стал этой кожей ноги закутывать и шить что-то этим гвоздем.

Собек стал присматривать за ним, вышел потихоньку из мельницы, подкрался ольховыми кустами к березкам: что он там делает?.. Смотрит. Он сидит на скале у воды, натягивает кожу зубами, то примерит ее на ногу, то смотрит вверх на месяц и говорит:

— Свети, месяц! Свети! Я себе сапоги шью!..

Собек нагляделся на него вдоволь, взял камень и прицелился ему в плечи.

— Что б тебя черти взяли! — говорит тот. — Светил бы лучше, а не дрался! Я бы хорошенько сапоги сшил — и нет больше тьмы! Знаешь?!.

Собек пошел тихонько назад, на мельницу, а тот пришел к нему и говорит:

— Я у тебя недолго уж останусь! Пойду отсюда. Мои уж зовут меня! Только теперь смотри в оба! Как увидишь, что пойдет черная туча от Поронина, снизу, — ты не плошай. Что есть духу, останавливай мельницу. Беги скорей к запруде, отведи воду в русло, а то вас занесет илом и песком. Завтра ночью снег порошить будет, да это ничего! Он пропадет, еще тепло будет.

На следующий день была хорошая погода. Градун залез на весь день под колесо, в воду, и то и дело поглядывал к Ораве. Весь день он был какой-то грустный даже есть не хотел.

К вечеру стали тучи собираться от Оравы; увидел он их, обрадовался, вышел из-под колеса, пришел на мельницу веселый и поел… Ночью снегу немного выпало. И всю ночь он не спал, а все ходил по избе и хохотал сам с собой, хоть диву давайся! Утром все затянуло мглой, густой, как тесто; Градун, чуть светать стало, пошел в поле; вытащил соломы из щели, завернул в нее ноги и пошел по снегу прямо к Валёвой горе. Утром долго его не было. Собанек все любопытствовал, куда он пошел… Обулся и пошел за ним по его следам к Валёвой горе.

А тот, только взошел на гору, стал по снегу ходить вокруг да около. Сначала делал маленькие круги, потом все больше и больше; в конце концов исчез куда-то, след на снегу кончился, осталась только солома. Мгла была, как тесто; она и подняла его вверх.

— Ну, пусть тебя хоть раз черти возьмут! — подумал Собек и пошел домой.

Скоро распогодилось, снег исчез совсем, стало тепло.

Прошло этак недели две, как вдруг, в самый полдень, где-то над Шафлярами стало страшно греметь и сверкать… Ветер подул от Поронина и вскоре страшная черная туча закрыла небо с краю; мчится, гудит над Закопаным, гремит, блестит молниями, не приведи Бог!

Собек видит, что это та самая туча, о которой тот ему говорил; остановил мельницу, побежал, что было духу, к запруде, отвел воду в сторону, потом побежал к Кунде. «Кто знает, — думает, — что будет?» И говорит ей обо всем. Кунда хвать, что было духу, освященный медный звонок, травы, положила горящих углей в миску, вышла в поле, и давай кадить; потом три раза прозвонила в звонок.

Туча вдруг остановилась… И греметь и сверкать перестала, только шум в ней, гул — не приведи Бог! Словно Гевонт в ней в бочке катается.

Ветер растет, сорвался во второй раз, холодный и страшный. А Кунда ничего, только крестит тучу звонком, а другой рукой крест на крест машет миской в воздухе и дует на угли, чтоб лучше горели… Травы трещат, горят, а дым от них ветер несет прямо к туче. У Кунды руки уж затекать начинают, а туча ни с места, стоит. Иногда только ветер подует от нее и такой сильный, что люди чуть наземь не валятся!.. Кунда все стоит на своем месте, звонит и кадит. Иногда ветер поднимет у нее юбку вместе с исподницей до самой головы!.. Но Кунде не до стыда было; видит, что шутки плохи!

Простояли они так почти до вечера. Тогда Градун заговорил из тучи:

— Пусти меня! Не шути!

— Не пущу! ни на вершок!

— Пусти меня хоть как сквозь сито!..

— Не пущу!

— Хоть как сквозь сито!..

— Нет!

— Сжалься, Кунда, дай пройти, пущу чуть-чуть только, как сквозь сито!

— И на толщину ножа не пущу!.. Ни на столько вот! Назад иди, откуда пришел.

— Не могу! — говорит Градун, — коли ты меня дольше держать будешь, лопну!

— Иди в горы, лопни там, коль тебя так приперло. Только людям вреда не делай!.. — И перестала звонить.

Тогда туча двинулась, пошла к горам и так их засыпала градом, что не приведи Бог!

Тогда-то и оборвалась Скупневая гора и увязла у Явожиней. Тогда в горах образовались пруды и озера, а по склонам гор всюду пообрывалась земля, образовались длинные ямы и перекопы. А кучи града лежали местами до весны.

Шутки были плохи!.. Люди ходили воду брать пониже, в долинах; она туда лилась целыми потоками по горным ущельям.

Примечания

1

Палка с железным топориком вместо ручки, которую носят татрские горцы.

2

Войт — нечто в роде нашего волостного старшины.

3

Бурка.

4

Сотский.

5

Сверхъестественные существа — общее имя, которое применяется и к русалкам к к домовым…

6

По поверьям карпатских горцев, кто упадет со скалы, с дерева, кого придавит падающее дерево, или кто на смерть ранит себя топором при рубке дерева, того лечить не надо. Смерть здесь неминуема. Это ее «привилегия».