Зое Вальдес - Детка

• Название: Детка
• Автор: Зое Вальдес
• Издательство: Лимбус Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-8370-0196-4

Роман «Те di la vida enlcra», в русском переводе названный «Детка», – это история девушки. Куки Мартинес, Детки, которая, едва отметив свое шестнадцатилетие, приезжает из провинции в предреволюционную Гавану. Одна дивная гаванская ночь погружает Детку в мир грез, из которого ее не в состоянии вывести даже последующие годы коммунистического абсурда. С отменной непринужденностью, демонстрируя мастерское владение словом. Зоя Вальдес написала пронзительный роман о любви, надежде и разочаровании.

В 1996 году благодаря этой книге Зоя Вальдес стала финалисткой премии за лучший испаноязычный роман.

---

Пучу и Мечу, все в липком, млечно-белом поту от растаявшей яичной скорлупы (старая добрая традиция – посыпать себя яичной скорлупой – сейчас просто необходима: кругом сплошной сглаз), держа в правой руке каждая по большому листу гуано, смотрят на народ, суетливо хлопочущий вокруг упавшей в обморок старушенции. Рядом с ними жарятся на солнце Факс и Фотокопировщица. Последняя жует резинку, которую какая-то шишка выплюнула с трибуны и которую она успела подхватить, прежде чем она упала на землю. Факс чувствует себя вконец обалдевшей. Она ничегошеньки не понимает: вся эта заумь и шумиха не имеют ничего общего с той новой моделью коммунизма, о которой в сей миг факсирует ей мумия Владимира Ильича. Тогда она пытается телепатически вызвать номер факса Никиты Хрущева, но ошибается и попадает прямехенько в чистилищный офис Дж. Ф. Кеннеди – не аэропорт, разумеется, а бывший президент, – и тот, с умным видом, выставив челюсть, точь-в-точь такую же, как у Клинтона, делится с ней последней информацией и предлагает свой комментарий, а Факс преспокойно слушает его в блаженной уверенности, что общается с Никитой. Вежливо прощаясь, она вдруг понимает, что разговаривала с невинно убиенным президентом Соединенных Штатов, с ней случается микроинсульт, и она падает как подкошенная, кусая язык в эпилептическом припадке – в мыслях у нее происходит поворот на сто восемьдесят градусов в сторону капитализма. «Скорая помощь» увозит ее заодно с Кукой Мартинес в больницу «Эрманос Амехейрас». Агент Комитета государственной безопасности (санитар Революции), который их сопровождает, просит, чтобы им сделали электрошок вместо простого искусственного дыхания изо рта в рот, – словом, что-нибудь посущественнее аспирина или смоченной в нашатыре ватки. Врач почти уступает требованию «доброго следователя» – не по профессиональным соображениям, а потому что единственное средство, имеющееся у него в распоряжении, это именно электрошок. К счастью, присутствующие здесь же Мечунга, Пучунга и Фотокопировщица, выждав, пока агент удалится, – им с трудом удается сдержать желание слегка прижечь его сигарой, – просят врача, чтобы он достал для старухи кусок хлеба и немного подслащенной воды, потому что у нее желудок прилип к спине – пустой, как олимпийский бассейн в зимний сезон, когда не проводятся соревнования. О девушке они позаботятся сами. Как только врач отходит в поисках черствой корки и тарелки куриного бульона, Фотокопировщица, задрав юбку и присев над койкой, над самым носом Факс, издает мощный залп. Зловоние гнилых кальмаров приводит девушку в себя, и она моментально пытается установить связь с Рокфеллером, Онассисом, Мигелем Буайе и Бернаром Тапи в самый разгар судебного разбирательства. Заметив лежащую пластом на соседней койке Куку Мартинес, лиловую, но не как виноградина, а как труп Сталина в Сибири, она вопит:

– Убийцы, они убили ее! Проклятые коммунисты!

Фотокопировщица залепляет ей рот ошметком резинки. Мечунгита и Пучунгита держат девушку за руки и за ноги. В ужасе, они стараются ее утихомирить, сначала вполголоса, потом совсем шепотом:

– Дурочка, думай, что хочешь, а кричи, что нужно.

Факс выкатывает глаза так, что, кажется, они сейчас лопнут, и кричит, всхлипывая:

– Да здравствует Великая Фигура! Социализм или смерть!

Хлеба нет, но доктор приносит треснутый, жирный пластмассовый стакан со сладкой водой, которую готовят на комбинатах и продают по карточкам. Лежащих на соседних койках в состоянии комы больных окружают спекулянты с черного рынка, предлагая из-под полы, как самые изысканные лакомства, шоколадное мороженое, пирожки с котятами и пачки поддельных «Коиба» или «Монтекристо». Только что прооперированная женщина вопит не своим голосом, хватаясь за рану:

– Больно, ай, как больно! Успокоительного, дайте успокоительного, доктор!

Кто-то из больных рассказывает, что несчастной удалили фиброму с помощью нового китайского препарата, вызывающего не анестезию, а амнезию.

– Может быть, у кого-нибудь есть успокоительное? – обращается пристыженный врач к посетителям и другим больным.

Выпив сиропчик, Кука Мартинес чувствует некоторое облегчение. Пошарив в корзине, она находит таблетку дипирона, купленного еще в восьмидесятые годы. Правда, она несколько пожелтела, но должна действовать. Женщина глотает таблетку так, словно причащается тела Христова, настоящего тела, со всеми косточками и жилками – словом, живого, только что воскресшего Христа. Факс, Фотокопировщица, Кука, Пучу и Мечу благодарят на разные лады врача за изумительную первую помощь и уже собираются, было, удалиться, как внезапно сталкиваются с препятствием в виде вновь возникшего агента Органов. Убедившись, что достиг своей цели – внушить бедолагам робость своей элегантно властной позой, он цинично улыбается и отступает, пропуская женщин к выходу. Прежде чем оставить их в покое, он, воспользовавшись тем, что Фотокопировщица идет последней, как некий похотливый бес, засовывает ей под юбку между ног палец – не с какими-либо похотливыми намерениями, а чтобы убедиться, что она не украла каких-нибудь инструментов или медикаментов, дабы затем перепродать их. Фотокопировщица молчит, точно воды в рот набрала, потому что знает: на кончике пальца у него здоровенная сифилитическая язва – эта болезнь, как победоносно возвещает статистика, крайне распространена в здешних краях.

Пятеро мушкетерш выходят на уже обезлюдевшую авениду. Празднество закончилось, кругом ни души, трибуну убрали, и только тускло поблескивают раскиданные повсюду пластмассовые тарелки и пустые рваные картонные стаканчики. Женщины направляются к набережной. Сев лицом к морю, вглядываясь в его белесую даль, местами вспыхивающую в лучах солнца бескрайнюю и прекрасную гладь, они молча поминают своих отбывших близких. Потому что в этой стране у каждого есть кто-то там. Факс, безутешная, плачет, неровно всхлипывая. Впервые в жизни все ее горе, которое она обычно прячет под замком в душе, выплескивается наружу. Мало-помалу на набережной собирается народ. Известное дело – нас хлебом не корми, только дай над кем-нибудь подшутить. Со всех сторон стекается публика, заинтересованная историей этой девушки. Подходит Грыжа, соседка снизу, у которой море и прочие превратности судьбы обратили дом в развалину, с полом, как морское дно, ощерившееся сталагмитами, с потолком, откуда, как в бутафорском гроте, свисают блистающие сталактиты, со стенами, покрытыми водорослями и мхом и ходящими ходуном. Вид у Грыжи такой «бывший», что хватило бы не на одно дело. Появляются, скучающие и тоскующие, Йокандра и два ее мужа; ни для кого не тайна, что эта дерьмовая интеллектуалоидина пилится, как кобылица, и живет сразу с двумя мужиками или, по крайней мере, то и дело меняет их, но я ее не осуждаю: по-моему, уж если ты сделала из своей задницы барабан, то и давай тому, кто на нем лучше сыграет. И так, кучка за кучкой, вокруг наших подруг собираются соседи со всего этажа, квартала, округа, провинции, попозже подходит народ из смежных провинций, те влекут за собой других – гляди, и население всего острова собралось на набережной Малекона послушать невеселые байки Факс.

Оказывается, что у Факс были брат и жених. Обоих она (пусть даже она немного скромничает) безумно обожала. Как и следовало ожидать, и брату, и жениху, которые решили бросить учебу в университете не в силах устоять перед вдохновляющей перспективой получить диплом инженера или магистра-ветеринара, не удалось избежать ОВП – обязательной воинской повинности. Оба решили сделать два шага вперед – что им еще оставалось? – и в одно прекрасное утро – левой, правой, – вооруженные зубными щетками, полотенцами и кружками, как того требовал воинский устав, отправились прямиком на войну в Анголе. Для обоих это было всего лишь приключение, перемена обстановки, обоим хотелось отдохнуть от обыденной островной жизни, потому что далеко не на каждом острове жизнь полна приключений, напротив, иногда она превращается в настоящую канитель, как будто каждый день – воскресенье. К несчастью, им не удалось попасть в один батальон, наоборот, части их были расположены далеко друг от друга. Однажды, суровым и холодным утром, каковы все утра в мире, даже здесь, в тропиках, команда «подъем» раздалась раньше обычного. Зачитали список, куда входили несколько имен рядовых, и огласили приказ приготовиться, без какого бы то ни было объяснения, к длительной экспедиции. Среди названных был и брат Факс. Одетое в униформу подразделение без лишних разговоров посадили в грузовик. Час за часом их везли, задыхающихся и потных – не от эротических забав, а от непрестанных бомбардировок. Через три дня они наконец прибыли в полуразрушенный лагерь, с бараками из серого камня и цементными полами. Только тогда командир, вновь обретший командирский голос, скомандовал: шагом марш! вольно! Командир отхаркнулся, и зеленая слизь упала прямо ему на погон. Потом он начал приветственную речь, включавшую общую информацию, которую никто не понял. Таковы уж наши речи: их можно мерить километрами, и чем они длиннее, тем непонятнее, тем меньше в них экзистенции. Все они – только пустой расход слюны, и к тому же скроены по одному лекалу. В конце концов солдатам стало более-менее ясно, зачем их завезли так далеко. Им сообщили два чрезвычайно важных известия. Дебильный капитан огласил первое в следующей форме: