Карен Харпер - Наставница королевы

• Название: Наставница королевы
• Автор: Карен Харпер
• Издательство: ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1940-8

В королевском дворце дочь бедного дворянина Кэт Эшли появилась в качестве… шпионки. Но волею судьбы она стала фрейлиной и подругой Анны Болейн. Перед казнью королева попросила ее позаботиться о Елизавете. Она заменила принцессе мать, стала ее помощницей, хранительницей ее сокровенных тайн…

---

Мне пришлось немало потрудиться, одновременно прикрывая лампу, чтобы она не погасла под дождем, и упираясь обеими руками в засов, пока дверь наконец не заскрипела и не поддалась. К моему удивлению, она была не заперта — наверное, потому, что ею не пользовались. Никто даже не подозревал о ней, так что мне не пришлось поддевать внутренний засов перочинным ножиком. То был добрый знак, не так ли? Могу поклясться: в тот день я ощущала такую силу в руках, в спине, в ногах, что была бы способна побороть и могучего Джона.

На меня пахнуло теплым застоявшимся воздухом. Я потянула дверь сильнее и проскользнула внутрь. Мне удалось защитить чуть теплившийся в лампе огонек от дождя, но теперь он затрепетал и чуть не погас на сильном сквозняке.

Я затворила за собой скрипящую дверь и осмотрелась вокруг. Слабенький огонек почти не рассеивал тьму — густую, непроглядную, как в моем сне. «А что, — подумала я, — если Елизавета рассказала Роберту об этом переходе, когда он ухаживал за ней? Что, если он или она заперли дверь наверху, спрятанную за шпалерой в ее спальне?»

По моему лицу струились капли дождя вперемешку с потом; казалось, ко мне липнет каждая паутинка, к какой я только прикасаюсь. Ладно. У меня есть важное дело: мне нужно выиграть битву. Только бы мне удалось пробиться к Елизавете, потом меня уже не выгонят. Чертов Дадли, протектор он там или кто, не сможет помешать мне заботиться о ней.

Я пропустила ступеньку и чуть не свалилась с лестницы, но успела судорожно ухватиться за перила. Эми Дадли упала с лестницы и свернула себе шею. Не сомневаюсь, что Роберт терпеть ее не мог, как и меня. Но так ли сильно он не любил свою жену, чтобы убить ее?

Я попыталась припомнить, по скольким же лестничным пролетам мне пришлось взбежать в тот день почти двадцать лет назад, чтобы разыскать весело смеющихся, непослушных отпрысков Тюдоров? Но сегодня я задыхалась гораздо сильнее, чем тогда. Щепка из грубо отесанных перил врезалась мне в ладонь. Должно быть, король Генрих пользовался этим ходом лишь в юности, ведь позднее его массивная фигура с раздавшейся талией попросту не пролезла бы здесь. А Кромвель? Пользовался ли этой лестницей ради свершения своих тайных дел мой бывший хозяин, которого я от души проклинала и так же горячо благодарила за многое?

Потом произошло нечто воистину поразительное. По спине у меня пробежал холодок, а волосы на затылке зашевелились. В воздухе повеяло ледяной стужей. На какой-то миг мне померещилось, что я вижу впереди на лестнице женскую фигуру, которая жестами подзывает меня, — женщину с черными как вороново крыло волосами и алым ожерельем на тонкой шее. Анна! Но стоило мне моргнуть, как видение исчезло.

Я взобралась еще на один извивающийся спиралью пролет и остановилась передохнуть перед смутными очертаниями двери — как я решила, той самой, что вела в королевскую опочивальню. Как и погруженная во тьму лестница, дверь была опутана паутиной и скрыта завесой пыли. Я приложила ухо к двери. Приглушенные голоса. Кто-то заунывно читает молитву. Я взялась за щеколду с этой стороны двери — да, мне помнилось, что это именно щеколда, а не железное кольцо.

Я налегла, поднатужилась, сильно толкнула дверь плечом. Потом я сообразила, что нужно тянуть на себя. Эта дверь подалась быстрее, чем первая. Прикрывавший ее гобелен слегка пошевелился. Заметит ли меня кто-нибудь? Попытается ли помешать? Пусть только попробует!

Первое, что бросилось мне в глаза, — огонь в камине; он еле-еле горел, но яркий свет все равно ослепил меня. Над ложем королевы склонились несколько человек, среди них — два лекаря и Мария Сидней. Священник читал из Псалтыри: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…»

«Боже правый, — подумала я, — ведь это те же слова, которые повторяла перед смертью Анна Болейн у самого эшафота».

Жаль, что я не увидела в комнате Сесила, зато там не было ни Роберта, ни кого-нибудь еще из тех, кто попытался бы мне помешать. Как и сказал Дадли, члены Тайного совета ожидали, вероятно, в приемной комнате.

Я поставила лампу на письменный стол королевы и подошла к возвышению, на котором стояло ложе Елизаветы под богатым пологом. Сколько раз мы с ней беседовали тут допоздна, пока она наконец не засыпала, а я не уходила к себе! Мария Сидней заметила меня первой и захлопала ресницами, словно увидела привидение. Я молилась о том, чтобы она не позвала брата, — а вдруг он велел ей не подпускать меня к королеве?

— А мне сказали, вы не вернетесь, — произнесла она. Было видно, как утомлена она и трудами, и переживаниями: по лицу струился пот, лицо приобрело сероватый оттенок. — Как я устала, Кэт…

Я кивнула и ободряюще пожала ей плечо, потом обошла ее и увидела королеву, лежащую в забытьи. Да, на белом лице Елизаветы уже появилось несколько язвочек. Меня это потрясло, привело в ужас, однако королева дышала.

— Теперь я здесь, Мария, можете пойти отдохнуть, — сказала я и, встав на скамеечку, дотянулась до ложа и присела на его краешек.

— Нет-нет, госпожа, к ней нельзя прикасаться, — вмешался один из лекарей. — Можно только смачивать кожу и пускать кровь. — В руках у него я заметила ланцет и тазик для кровопусканий.

— Я Кэтрин Эшли, первая леди королевской опочивальни. Я много лет состою неотлучно при ее величестве. А вас я при дворе раньше не видела.

— Вызвали нескольких опытных лекарей, когда собственные врачи королевы заявили, что ей уже ничем нельзя помочь. Лорд Сесил уехал, чтобы привезти еще лекарей, а пока вы не должны прикасаться к ее величеству.

— Я буду прикасаться к ней, а вот вы не будете пускать ей кровь, — решительно заявила я, отталкивая его руку. — Что ей давали для того, чтобы сбить жар?

— Вареный корень алканны с вином, смешанный с несоленым маслом; его запивают горячим пивом, чтобы прогнать оспу.

— Ну, толку от этого никакого, верно? Королеве только хуже.

— Но у нее же сейчас кризис, миледи, и мы ее либо спасем, либо потеряем.

— Елизавета, это я, Кэт. Ваша Кэт с вами, все будет хорошо. Мы с Джоном примчались сразу, как только услышали, что вы заболели.

— Ты здесь? — прошептала Елизавета, но глаз не открыла, лишь плотнее сомкнула веки.

— Да, да, милая моя. Здесь я, здесь.

Я взяла чашу с теплой, похожей на молоко водой, которой смачивали лицо королевы, протерла губкой ее лоб и шею.

— Мама, — прошептала она, — как я рада, что ты со мной.

В ту ночь мы изо всех сил боролись за жизнь королевы. Я беспрестанно повторяла Елизавете, что она крепкая и все вынесет.

Шепотом я напоминала ей о прежних счастливых временах. Она не отвечала ни слова.

Позднее (я уж и счет времени потеряла) появился Сесил. Рядом с ним шел Джон, а за ними — негодующий Роберт Дадли. Я кивнула и Джону, и Сесилу, но больше не обращала на них внимания. Сесил привез с собой коротышку-немца, доктора Буркота, который и занялся лечением королевы, не слушая ворчания английских лекарей.

— Ми заворачивайт ее в этот красна полотно, расфодить огонь, а ее посадить перед эта огонь, — распоряжался доктор Буркот. — Красна оспа виходит с пот на красна полотно — это ест нови лечение, ошен помогайт. Тепер нам нушен помош — поднимайт ее, — скомандовал он, и тут на помощь пришли Сесил с Джоном. Куда девался Роберт — не знаю, да я и не интересовалась.

Мы устроили Елизавету на подушках перед самым огнем. Жар шел такой, что мы все пропотели. Вся мокрая («Даже если и у меня начнется жар, я все равно не покину Елизавету!»), я много часов неподвижно сидела рядом с ней, молилась, гладила ее руку, говорила с ней. Королева еще два раза назвала меня мамой, причем один раз — глядя затуманенным взором прямо мне в глаза.

Но ведь это правда — в каком-то смысле я и была ей матерью. Ее родная мать и при жизни, и после смерти просила меня помогать ей, заботиться о ней; что я и делала, даже с опасностью для своей жизни.

Жар у Елизаветы спал только на рассвете, и мы снова уложили ее в постель.

— Ах, Кэт, — проговорила она, глядя на меня прищуренными глазами, — ты вернулась.

За спиной я услышала вздохи облегчения после того, как Джон и Сесил что-то кому-то сказали, — вероятно, они настояли на том, чтобы снова появившийся в опочивальне Роберт Дадли вышел и ждал в приемной комнате вместе с другими членами Тайного совета.

— Как хочется пить, — произнесла Елизавета.

— Ja[81], ви перешивайт оспа, — сказал ей доктор Буркот. — Я думайт, ви не иметь много шрам.

— Шрамы… слишком много шрамов на сердце, Кэт, — прошептала королева, когда доктор Буркот передал мне кубок с вином, сдобренным специями. Елизавета жадно выпила, и я подумала, что теперь она уснет, но королева спросила: — А где Мария? Она тоже обо мне заботилась.

На миг мне показалось, что она снова бредит и вообразила, будто за ней ухаживала не только ее матушка, но и покойная сестра, королева Мария. Потом до меня дошло, что Елизавета спрашивает о сестре Роберта Дадли, своей верной подруге Марии Сидней.