Карен Харпер - Наставница королевы

• Название: Наставница королевы
• Автор: Карен Харпер
• Издательство: ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1940-8

В королевском дворце дочь бедного дворянина Кэт Эшли появилась в качестве… шпионки. Но волею судьбы она стала фрейлиной и подругой Анны Болейн. Перед казнью королева попросила ее позаботиться о Елизавете. Она заменила принцессе мать, стала ее помощницей, хранительницей ее сокровенных тайн…

---

Прежде всего, Елизавета объявила трехдневный траур по своей сестре, которая скончалась, как говорили, от опухоли в животе и лихорадки, каковые поразили ее после очередной ложной беременности. Во-вторых, новая королева вывела из состава совета тех лордов, которые оставались верными прежней королеве и католицизму. B-третьих, Елизавета назначила сэра Уильяма Сесила своим главным секретарем и первым советником, пожелав, чтобы он всегда давал ей советы честно, сколь бы трудно это ни было. Я с гордостью записала ее мудрые слова:

«Вот как я сужу о вас, Сесил. Вы не прельститесь никакими дарами и всегда будете верны интересам государства. И, невзирая на мои личные суждения, станете давать мне такие советы, какие почитаете наилучшими. А если узнаете нечто такое, что надлежит поведать мне в тайне, то и сообщите это лишь мне одной, и будьте уверены, я сама не стану такое дело разглашать».

Эти слова я приняла и как руководство для себя: давать королеве советы, которые я считаю лучшими, невзирая на ее личные суждения. Откуда мне было знать, что Елизавета, хотя и назвала меня своей матерью, может отныне не принимать во внимание моего мнения?

Ведь она сразу же отвергла мой первый совет и назначила Роберта Дадли, своего Робина, шталмейстером, на каковом посту он всегда должен был находиться при ней. Этот пост приносил доход в полторы тысячи фунтов ежегодно, не считая всевозможных привилегий — а они, к моему сожалению, включали в себя и апартаменты в королевском дворце. Роберт Дадли получал в свое распоряжение слуг и право наряжаться в столь желанную бело-зеленую ливрею — тюдоровских фамильных цветов. Кое-кто перешептывался о том, что он сын изменника, но я не могла не признать, что он умелый, великолепный наездник, как и мой Джон.

Я надеялась лишь на то, что Роберт не замедлит привезти ко двору свою деревенскую женушку Эми.

Елизавета, не пригласив ни меня, ни Джона сопровождать ее, поехала кататься по хэгфилдскому парку вдвоем с Робином, прежде чем мы все отправились в Лондон. «Ах, да что там, — уговаривала я себя. — У них так много общего, и пережить им обоим довелось немало. В конце концов, дружба так и останется дружбой. Несомненно, Елизавета хорошо усвоила урок о том, чем могут обернуться отношения с женатым мужчиной — вон как ей (а заодно и мне) пришлось мучиться из-за Тома Сеймура».

На нас с Джоном двадцатипятилетняя королева пролила свои милости щедрым дождем. Я стала хранительницей королевского гардероба и первой леди королевской опочивальни. Да, когда-то служанка, а затем камеристка Кэтрин Чамперноун Эшли, родом с далеких девонских пустошей, теперь, по велению моей милой Елизаветы, стала именоваться леди[74]. Мне подчинялись фрейлины королевы (все они происходили из благородных семейств).

В моем ведении находился гардероб ее величества (несколько месяцев я привыкала называть Елизавету этим титулом). А гардероб, несмотря на то что она пока носила простое платье без украшений, быстро пополнялся — он занимал огромный особняк на улице Блэкфрайарс в Лондоне, где и хранилось отныне множество великолепных разноцветных нарядов королевы. За короткое время я разработала стройную систему их размещения: рукава и корсеты висели в соответствии с цветом и стоимостью; юбки с фижмами и нижние юбки шли друг за другом согласно ткани и ширине. А еще были кружевные воротники, плащи, накидки, туфли… Такое изобилие приводило меня в смятение, поэтому вскоре я обзавелась множеством помощниц. Впрочем, я забегаю вперед.

Прежде чем мы отправились из Хэтфилд-хауса в Лондон, Елизавета назначила Джона хранителем и распорядителем королевской личной сокровищницы (где находились ее драгоценности и столовые приборы из золота и серебра) — по иронии судьбы, эту прибыльную должность когда-то занимал Томас Кромвель. То была пожизненная синекура, давно учрежденная и очень почетная, она приносила пятьдесят фунтов годового дохода, а также четырнадцать двойных блюд ежедневно в счет положенного довольствия — благодаря такой щедрости мы получили возможность кормить собственных слуг и помощников. Бесплатное жилье в королевском дворце представляло собой уютные апартаменты из нескольких комнат, расположенных недалеко от покоев королевы. Единственное, что не устраивало лично меня: у нас обоих были помещения (а у Джона — и его кабинет) также и в Тауэре — только для того, чтобы Джон имел возможность регулярно проверять сохранность даров, преподнесенных короне, а равно и драгоценности самой королевы. И, разумеется, служба королеве подразумевала, что я снова должна побывать в Тауэре, хотя по куда более радостному поводу, чем когда-то.

Как только мы прибыли в Лондон, Джон сразу занялся подготовкой коронационных регалий, хотя до торжественной церемонии оставалось еще два месяца.

Джон также был назначен первым дворянином личной свиты королевы, а я — первой дамой. Таким образом, под нашим началом находились все слуги, в каком бы дворце ни пребывала королева. Конечно, новые должности давали немалый доход, и — что еще важнее — теперь в мое владение перешли земли, которые Елизавета давно мечтала мне подарить: поместье в Дорсете, в Эбботсбери и в Милтоне, особняк в Осмингтоне и еще земельные наделы в Челдоне. Доходы от этих имений должны были обеспечить нас до конца дней. Воистину и Елизавета, и я вознеслись из грязи в князи. Я теперь стала весьма обеспеченной женщиной и сразу же послала в Девон двух стражей с письмом и кошелем денег для отца и его детей.

И вот процессия новых придворных и слуг королевы — сразу за ее величеством ехали мой Джон и Робин Дадли — медленно двинулась из Хэтфилд-хауса в Лондон. Все мои мысли были заняты предстоящими переменами при новом правлении; кроме того, надо было организовать похороны Марии и коронацию Елизаветы — и то, и другое в Вестминстерском аббатстве.

Даже здесь, на проселочных дорогах, люди бурно приветствовали королеву. От радости я то улыбалась, то плакала. Как спас и благословил нас милосердный Господь Бог! Наконец-то можно ничего не бояться! И, конечно же, несчастную, разоренную Англию ожидало благословенное царствование королевы Елизаветы.

Лондонский Тауэр, 14 января 1559 года

Два месяца спустя весь Лондон снова приветствовал новую королеву: наша кавалькада проследовала в Тауэр, откуда завтра по традиции начнется торжественная процессия по случаю коронации Елизаветы в Вестминстерском аббатстве. Мы с Джоном переглянулись, проезжая через ворота Тауэра, откуда вышли на свободу после своего заточения, в тот день, когда познакомились с Сесилом. Я вспомнила события более ранние, когда была здесь с королевой Анной перед ее коронацией, уже четверть века тому назад. Я молилась о том, чтобы Елизавета не испытывала никакого страха — ну и глупа же я была! С ее губ не сходила улыбка, она махала своим подданным рукой, восседая на белоснежном скакуне, которого выбрал для нее Роберт Дадли.

Но вот Лондон остался позади, ворота Тауэра затворились, мы все спешились, и я заметила, как Елизавета замерла и окинула взглядом лужайку, Тауэр-Грин, где прежде стоял эшафот. Я посмотрела на дворец, перестроенный Генрихом для коронации ее матери, а потом служивший тюрьмой и для Анны, и для самой Елизаветы. Наконец новая королева вошла во дворец, и я, быстро поцеловавшись с Джоном, поспешила за ней, а он остался с Робертом — проверить, всех ли лошадей увели на конюшни и хорошо ли их там устроили.

Был четырнадцатый день января месяца года 1559-го. За два месяца до этого, по прибытии в Лондон, мы сперва расположились в огромном Сомерсет-хаусе, ожидая, пока приготовят дворец Уайтхолл. Оттуда вывезли мебель королевы Марии, покои проветрили, почистили все туалетные комнаты и замазали многочисленные глазки в стенах, спрятанные под шпалерами. Елизавета, впрочем, велела рабочим не трогать потайные лестницы и переходы, устроенные ее отцом в Уайтхолле и Гемптон-корте.

На Рождество мы перебрались в сильно изменившийся Уайтхолл. Елизавета призналась мне, что ей не терпится побывать во всех своих многочисленных дворцах и поместьях. А мы с Джоном очень грустили по Хэтфилду и Энфилд-хаусу, таким уютным и милым. Да простит нам Господь Бог, но мы с Джоном охотно отказались бы от всех щедро пожалованных нам ее величеством поместий, променяв их на один только Энфилд.

В тот зимний день мы разместились в Тауэре, а когда приблизился вечер, Елизавета обратилась ко мне:

— Я хочу помолиться в здешней церкви Святого Петра-в-оковах. Я велела позвать Джона и Робина, пусть они пойдут вместе с нами.

— Слушаюсь, ваше величество, — ответила я и отправилась за плащами.

Елизавета явно не собиралась никого больше брать с собой, поэтому я сказала фрейлинам (среди них только что появилась Мария Сидней, сестра Робина, к которой Елизавета весьма благоволила), что они пока свободны. Девушки вздохнули с облегчением и вернулись к болтовне и жареным каштанам, сев тесным кружком ближе к огню, который время от времени издавал шипение — через дымоход в него залетал снег.