Борис Можаев - Как мы отдыхали

• Название: Как мы отдыхали
• Автор: Борис Можаев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Можаев Борис Как мы отдыхали

Борис Можаев

КАК МЫ ОТДЫХАЛИ

- А что, не отдохнуть ли нам сегодня вечером? - сказал мой приятель Володя Гладких.

- Чего откладывать на вечер? - подхватил Семен Семенович. - Отдых дело сурьезное; ежели ты вечером размахнешься отдыхать - гляди, и ночи не хватит.

Мы сидели под яблоней в саду у Семена Семеновича и пили водку на разостланном одеяле. Можно сказать, и не пили даже, а так - причащались от нечего делать, - на троих была одна бутылка, и та неполная. Время заполдни, жарынь. А ты сидишь в холодке, ветерком тебя обдувает, и ведешь приятные разговоры. В такое время тело млеет, а душа просится на свободу. Вот Володя и надумал: давай отдохнем по-настоящему, с размахом.

- Куда поедем? - спросил Семен Семенович.

- Куда ж еще? К Батурину, - ответил Володя.

- Тогда запрягай "козла". Не то вечером Батурина и семи кобелями не сыщешь.

- Ехать-то ехать, но "козла" нет, - сказал Володя.

- Вот на! - удивился Семен Семенович. - У вас же в райкоме два бегают.

- Разбежались. На одном первый в Рязань укатил. А на другом Николай Иванович где-то в Корабишине застрял.

Володя Гладких был вторым секретарем райкома, теперь остался один и вот соображал, где бы "козла" достать. Он был еще относительно молод - чуть за тридцать перевалило, но успел поработать и председателем колхоза, и главным агрономом управления. Окончил он Тимирязевку и даже кандидатскую диссертацию писал. При каждом моем появлении в Тиханове он заходил и спрашивал: "Венжера не привез?" Или: "Говорят, Лисичкин выпустил книгу о рынке?", "Ты Черниченко знаешь? Вот дает так дает...".

Но больше всего он любил поговорить с Семеном Семеновичем об уличных кулачных боях. Заспорят! Выдержат два боксера напор уличной стенки или не выдержат? "Два боксера - это ж тактика и стратегия! Круговая оборона, понял? - горячился Володя. - А уличная стенка - шантрапа необученная. Орут да кулаками машут, а глаза защурят, чтоб другие боялись". - "Это смотря по тому, какая стенка, - возражал Семен Семенович. - Ежели, к примеру, в стенке стоял бы мой дед Евсей. Он бы один уложил обоих твоих боксеров. Он, бывало, голицы наморозит, да еще коровьим дерьмом смажет. Они потяжельше твоих боксерских перчаток". - "Боксерские перчатки легкие, голова!" "Тогда зачем в драке их на руки надевают?" - "Бокс - это честный бой, понимаешь?" - горячился Володя. "А в стенке тоже лежачих не били..." И так они могли спорить битый час.

- Где ж "козла" раздобыть? - раздумчиво вопрошал Володя.

- А чего тут ломать голову? Позвони Батурину, он пришлет свою "Волгу", - подсказал Семен Семенович.

- Куда ты ему позвонишь? Он теперь в лугах.

- Ну возьми в управлении. Они ж тебе подчиняются.

- У них свои гаврики на дорогах голосуют, - Володя задумался, потом радостно воспрянул: - Пошли на ветпункт! Врач на сборах, а "козел" в гараже.

- А как же я? - спросил Семен Семенович.

- Жди. Сперва мы найдем Батурина, договоримся... потом за тобой машину пришлем.

- А кто нам даст машину? - спросил я.

- Как кто? Пойдем и возьмем. Сами, - ответил Володя.

- Она в гараже, под замком! И для машины ключ нужен?!

Володя поглядел на меня, как на школьника, и даже поморщился. Потом вынул из кармана несколько автомобильных ключей на кольце, побрякал ими перед моим носом и сказал:

- Этими ключами можно завести почти все тихановские "козлы". Мне доверяют. Вот... - он вытянул медный, сильно потертый ключик. - Этот ветеринарский. А гараж у них гвоздем открывается. Пошли!

Ветеринарная лечебница стояла на отшибе от села. Когда-то ее строили за колхозной бахчой. Белая круглая башня с двумя крыльями, с окнами во все стороны смахивала на татарскую мечеть. Мужики посмеивались в те далекие годы: "Церкву закрыли, а мечеть для лошадей построили".

От колхозных бахчей теперь и следа не осталось: два порядка добротных домов под шифером, под голубой и красной жестью растянулись от Тиханова до самых Выселок. Сады, палисадники, улица широкая да травушка-муравушка... Красота! Идем с Володей, любуемся.

- Это кто ж построился? - спрашиваю. - Совхоз для рабочих, что ли?

- У нас из тихановских в совхозе работает только один человек управляющий, - ответил Володя.

- Как?! - удивился я. - В Тиханове эдакая прорва людей... Где ж они работают?

- В конторах.

- Так уж все и в конторах?

- Еще на кирпичном заводе, на аэродроме, в доротделе, в лесничестве. Мало ли где.

- Но ведь у вас в райцентре совхоз? По крайней мере отделение. Кто ж в поле работает?

- Сергачевские.

Село Сергачево лежало в трех километрах от Тиханова.

- Что ж они, на автобусе ездят?

- На грузовиках.

- Весело живете, - говорю.

- Не жалуемся.

Мы остановились возле щитового финского дома, покрашенного в желтый цвет.

- Зайдем, - кивнул Володя. - Это мое жилье.

Дом как дом - ничем не лучше других; веранда с крылечком под козырьком, сарай за домом, а впереди палисадник, обнесенный штакетником: молодые яблони, приземистая кустистая черноплодная рябина, аккуратные грядки клубники.

- Чей сад? - спрашиваю. - Кто садил?

- Сад мой, а дом казенный.

- Значит, надолго осел.

- Не в том дело. Просто я терпеть не могу оголенные дома. Крестьянская привычка: где живешь, там и сад ростишь. Это, знаешь, вроде зуда в руках; как иная бабка без веретена или вязальных спиц сидеть не может, так и я... Эти яблони из рязанского питомника привез - семилетки. А за рябиной в Мичуринск ездил.

Он отпер дверь под английским замком, снял в сенях со стены брезентовую куртку и стеганую фуфайку.

- Выбирай, что по душе, - подал мне.

- Зачем? - спросил я удивленно. - И так жарко.

- Пригодится. Зори у реки холодные, - нехотя ответил он, захлопывая дверь.

Мы прошли задами к ветлечебнице. Здесь было пустынно и безлюдно. Двери на замке. В левом крыле окна выбиты.

- Это что? Ребятня хулиганит?!

- Нюрка Селезнева разбила, - сказал Володя, заглядывая внутрь, потом пояснил: - Санитарка эпидемстанции.

- Ненормальная, что ли?

- По пьянке... Они тут с врачом вдвоем хозяйничают. Он у нас и ветврач и эпидемиолог. Холостой... Путался с ней. Кто их знает - видать, поссорились. Он ее хотел уволить. Она напилась с утра пораньше и пошла окна бить. Да орет на все село: я ему, говорит, не только окна - глаза серной кислотой выжгу. Он и укатил на сборы.

Володя подошел к гаражу, с минуту поколдовал над замком и открыл ворота. В гараже стоял "газик" с зелеными крестами на боках и с длинной белой надписью по брезенту: "Ветеринарная скорая помощь". Мы сели в него и поехали.

Сперва мы приехали на пантюхинские луга. На станах у самой реки человек пять обступило крашенную в кирпичный цвет прицепную машину, похожую на перевернутую телегу - колеса у нее были выше платформы. Оказалось, это прессовально-подборочная машина, и она испортилась: не подавало проволоку, отчего сенные брикеты разваливались.

- А ну-ка, дай попробую! - Володя засучил рукава и полез копаться, как заправский механик; то ложился на спину и под колеса заглядывал, то теребил барабан с намотанной проволокой. Наконец сообразил: - Да у вас секач не работает. Ну?! Глядите... Во-первых, скоба не захватывает проволоку, а во-вторых, она сползает... Не режет! Ну?

Секач исправили, машину запустили, и только потом Володя спросил:

- Батурин не был у вас?

- Был. За механиком уехал. Пресс чинить.

- Куда уехал?

- В контору, куда ж еще? Оттуда вызовет.

- Понятно... - он оглядел собравшихся и неожиданно спросил: - Чьи мотоциклы?

- Бригадиров один. А другой вон, Ивана.

- Николай, можно покрутиться? - спросил он сидящего на траве бригадира, одутловатого детину в замызганной кепочке и в белом тельнике.

- Валяй! - сказал тот и протянул ключ.

Володя завел мотоцикл с коляской и стал выписывать круги, опираясь на левую ногу, как на циркуль.

- Круто берешь! - крикнул кто-то. - Смотри не кувыркнись.

- Не таких объезжали, - сказал Володя.

Потом перешел к другому мотоциклу, без коляски. Этот завел не спрашиваясь: покрутил ручку, погазовал на месте и вдруг как откинется назад, как гикнет - и с ревом полетел на одном заднем колесе, держа переднее на весу.

- Эк, дьявол! Как рысак берет, с ходу!

- Кра-асиво.

- Отчаянная башка, - раздались голоса.

Я залюбовался его лихой и какой-то хваткой посадкой; белая рубашка пузырем вздулась на спине, плечи развернуты, голова запрокинута назад, глаза сощурены... А ноги сами по ветру летят. Разойдись, кому жизнь дорога!

Ладный мужик, ничего не скажешь. И ходит хозяином: поступь резкая, но пружинистая, легкая и взгляд снисходительный - только бровями поведет да веки чуть приспустит: "В чем дело? Какие могут быть затруднения?"

Батурина нашли мы в Пантюхине, в колхозном правлении. Это был дюжий мужчина в желтой чесучовой паре - пиджак с запасом, каждая штанина что твоя юбка, словом, костюм мог принять в себя еще одного мощного Батурина. Брови рыжие, косматые, нос толстый, голова красная, выбритая до блеска, как у Григория Котовского. Ну и, конечно, соломенная шляпа... Правда, покоилась она не на голове председателя, а лежала на его просторном столе.