Анатолий Левандовский - Кавалер Сен-Жюст

• Название: Кавалер Сен-Жюст
• Автор: Анатолий Левандовский
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1983

Писатель и историк Анатолий Левандовский многие годы работает над проблемами Великой французской буржуазной революции. Его перу принадлежит ряд книг историко-биографического жанра, вышедших в издательствах «Молодая гвардия» и «Детская литература». В Издательстве политической литературы в серии «Пламенные революционеры» была опубликована двумя изданиями книга о Жане Поле Марате.

Повесть «Кавалер Сен-Жюст» посвящена французскому революционеру конца XVIII века, другу и соратнику Робеспьера — Антуану Сен-Жюсту. Его неизменными идеалами являлись свобода, политическое равенство граждан, улучшение доли бедняка. Отличаясь редкой принципиальностью, упорством, выдержкой, настойчивостью, Сен-Жюст бок о бок с Робеспьером боролся за претворение этих идей.

---

Сен-Жюст записал в блокноте:

«1. Одеть, обуть и накормить солдат.

2. Установить дисциплину и наказать предателей.

3. Потребовать у Комитета 12 батальонов для создания ударного корпуса в Саверне».

Он хотел было закрыть блокнот, но не закрыл: что-то еще беспокоило его, что-то важное… Наконец вспомнил.

Едва очутившись в Эльзасе, они с Леба были неприятно поражены множеством народных представителей, болтавшихся вокруг. Кроме Лакоста и Малларме здесь находились отправленные в разное время Конвентом Мийо, Гюйардан, Ниу, Рюам, Бори, Субрани, Генц, Кюссе и Эрман, не считая Эро де Сешеля, «наблюдавшего за резервами». Все эти посланцы (большинство их было известно Сен-Жюсту лишь по имени), мешая друг другу, издавали противоречивые приказы и только ухудшали дело.

Сен-Жюст написал:

«4. Добиться немедленного отзыва всех прочих представителей, которые не дают нам возможности проводить единую линию».

Ну, теперь, кажется, все. Можно приступать и к реляции…

Страсбург. Аргенторат древних галлов. Вольный город в эпоху средневековья. Столица Эльзаса. Один из своеобразнейших городов Франции — самый странный из тех, что довелось видеть Сен-Жюсту.

«Партикуляризм, — думал молодой комиссар, впервые проезжая по городу и с изумлением рассматривая сверкающие витрины магазинов, степенных бюргеров, что-то говорящих на своем языке, тут и там мелькавших офицеров, которым надо бы находиться при своих частях, чинных лакеев на запятках карет, занимавших всю ширину улицы, — партикуляризм, обособленность, полное безразличие к республике — вот что прежде всего характеризует столицу Эльзаса и ее обитателей. Они словно живут не в революционной стране, судорожно бьющейся за свою независимость, не в прифронтовой полосе, где днем и ночью слышатся артиллерийские залпы, а так, в некотором царстве, в тридесятом государстве».

В Страсбурге комиссары пробыли почти безвыездно со 2 по 25 брюмера.

Первые десять дней ушли на знакомство с положением в столице Эльзаса. И на самые срочные меры: организацию армии, контроль над командным составом, разрешение главных хозяйственных трудностей, заботу о безопасности города и — в связи со всем этим — проверку работы администрации. За эти дни Сен-Жюст и Леба издали десятки прокламаций, распоряжений, приказов. Они реквизировали обувь и проверяли солдатские пайки, вникали в работу лазаретов и обследовали артиллерийские парки, создавали комиссии для выявления подозрительных и налагали дисциплинарные взыскания на нерадивых офицеров. Помогали комиссарам верные Тюилье и Гато, проводившие реквизицию продовольствия и фуража в соседних департаментах и часто наезжавшие в Страсбург.

Сен-Жюст делил население Страсбурга на три группы.

В первую входило подавляющее большинство: поденщики и мастеровые, малоимущие и неимущие санкюлоты, бедняки, замордованные патрициями, сбитые с толку войной и голодом.

Второй группой были сознательные патриоты якобинского настроя, те, на кого можно было опереться, единомышленники.

К третьей относились патриции, недоброжелатели и идейные враги, те, кого следовало подавить или во всяком случае обезвредить.

Бедноту нужно было накормить, одеть и просветить. Она могла бы стать оплотом и силой, способной обеспечить победу: ведь именно она составляла людскую массу, из которой предстояло набирать солдат местного призыва, те резервы, которые при отсутствии подкреплений из центра — а в них Сен-Жюст верил все меньше — должны были в решающий момент поразить и отбросить врага.

Нужны были, правда, деньги. Антуан быстро понял, и Филипп с ним согласился: их можно было получить, если заставить раскошелиться представителей третьей группы.

И правда, среди недоброжелателей и равнодушных — а Сен-Жюст не видел большой разницы между ними — преобладали финансисты, дельцы, обладатели крупных состояний: промышленник Дитрих, прежний мэр Тюркгейм, декан нотаблей миллионер Мейно, бывший начальник национальной гвардии Вейтерсгейм, профессор богословия Вильгельм Кох и, наконец, внушительная группа банкиров, возглавляемая Серфом Берром. Богатые либеральные буржуа, файетисты,[24] застывшие в революции на уровне 1789 года, интеллектуалы и члены масонских лож — все они имели тесные связи со своими зарейнскими собратьями и держали в прочных сетях республиканскую администрацию, которая потворствовала их преступным сделкам.

Подавляя эту группу, полагал Сен-Жюст, ее следует прежде потрясти, принудительно изъять у богачей то, что они столетиями отнимали у народа, и вернуть ограбленным хоть часть принадлежащего им по праву. Этим, с одной стороны, был бы ослаблен враг, с другой — привлечен друг, да сверх того появились бы средства, достаточные, чтобы полностью обеспечить победу над иноземным захватчиком…

Для осуществления этой программы надлежало объединить патриотов, полностью использовать тех, кто предан якобинской партии и не побоится рисковать жизнью ради общего дела, иначе говоря, сплотить, организовать и целенаправить всех, входящих во вторую группу. Сен-Жюст понимал, что сделать это будет не просто, поскольку группа эта оказалась довольно пестрой и разнородной.

Главной опорой комиссаров должна была бы стать республиканская администрация, совсем недавно сменившая прежний административный корпус, верный Мейно и Тюркгейму. Но как раз администрация эта и не внушала доверия: беглая и выборочная проверка показала ее равнодушие, нерадивость, склонность к попустительству по отношению к богачам. Всего лишь несколько администраторов показались Сен-Жюсту и Леба достойными доверия; к их числу относились молодой савоец, энергичный Моне, избранный мэром вместо Тюркгейма около полугода назад, его правая рука, член муниципалитета Тетерель и мировой судья Нейман. Комиссары приблизили к себе коменданта крепости генерала Дьеша, из-за чего у них возникло первое разногласие с местным Народным обществом.

Генерал Дьеш, уроженец Руерга, был чужд политической борьбе, кипевшей в Эльзасе. Здоровяк с лицом бульдога, он покорил Сен-Жюста патриотизмом, выдержкой, исполнительностью. Однако, запросив у Народного общества деловую характеристику Дьеша, комиссары получили письменный ответ: «Пьяница и дурак».

— Пренебрежем, — сказал Сен-Жюст, бросая в огонь это послание. — Они ненавидят коменданта, во-первых, за то, что он для них иностранец, и, во-вторых, потому, что он власть, а они боятся власти. Нам же и то и другое только на руку…

Еще большее доверие Сен-Жюст и Леба испытывали к новому органу безопасности — Комитету надзора Нижнего Рейна, созданному незадолго до их приезда. Одну из главных ролей в Комитете играл австриец Евлогий Шнейдер, бывший викарий епископа, а ныне апостол веротерпимости, общественный обвинитель и редактор патриотического журнала «Аргус». Членами Комитета были те же Моне, Тетерель и Нейман, а также активные патриоты, якобинцы города, композитор Эдельман, священник Вольф и сапожник Юнг. Комитет надзора помогал комиссарам в выявлении подозрительных и реквизициях на местах. На него-то и рассчитывал опереться Сен-Жюст, осуществляя задуманную финансовую меру.

Впрочем, этого не потребовалось. Богатые граждане Страсбурга, трепетавшие перед неизвестностью, решили опередить комиссаров и, не желая того, сами подсказали им способ и форму действий.

День 9 брюмера угасал: неяркое осеннее солнце клонилось к закату. Часы на башне кафедрального собора пробили пять раз. Именно в этот момент они услышали цокот копыт и скрип колес.

Леба подошел к окну.

— Ого! К нам прибыла роскошная карета, одна из тех, что катят по улицам Брольи!

— Некогда катили по бывшей улице Брольи, — поправил Сен-Жюст. — Но кто же владелец сего необычного экипажа?

— Сейчас узнаем, поскольку он уже на пути к нам.

Действительно, раздался стук в дверь, и в следующую секунду появилась улыбающаяся физиономия, обрамленная редкими седыми волосами.

— Привет и братство, граждане комиссары, — прошамкал старик. — Я Мейно, здешний деловой человек…

Они с любопытством разглядывали визитера. Так вот он каков, богатейший негоциант города, признанный лидер патрициев… Хитрые подслеповатые глазки, беззубый рот, кривящийся в угодливой улыбке, черный потертый редингот…

— На ловца и зверь бежит, — беззвучно прошептал Сен-Жюст.

Старик опирался на палку, ноги его дрожали, шажки были мелкими и частыми.

— Разрешите присесть, граждане комиссары?

Сен-Жюст кивнул, затем спросил холодно:

— Что вам угодно, гражданин?

— Сейчас, сейчас, милые госпо… простите, граждане. Дайте прийти в себя.

— Наше время ограничено.

— Знаю и потому начну без предисловий. Нам известно, граждане…

— Кому это «нам»? Вы говорите не только от своего имени?