Лэйни Тейлор - Дочь тумана и костей

• Название: Дочь тумана и костей
• Автор: Лэйни Тейлор
• Жанр: Любовно-фантастические романы

По всему миру появляются черные отпечатки ладоней на дверях, выжженные там крылатыми странниками, что пробрались в этот мир сквозь дыру меж мирами. В темном пыльном магазинчике, дьявольские запасы человеческих зубов медленно тают. А где-то среди запутанных улочек Праги, молодая художница вот-вот окажется втянутой в жестокую войну другого мира. Встречайте! Кару. Она заполняет свои альбомы изображениями монстров, которые, может быть, а может быть и нет, существуют только в её воображении. Она известна тем, что исчезает по странным «поручениям», говорит на множестве языков — и не все из них знакомы людям, — а ярко-голубые локоны на её голове действительно растут таковыми от корней. Кто она? Этот вопрос мучает её уже давно, и вскоре ей предстоит узнать ответ на него. Когда один из странников — красавец Акива — останавливает на ней взгляд своих огненных глаз в переулке Марракеша результатом становится кровавая бойня, раскрываются секреты, и познается любовь, корни которой уходят в далекое мрачное прошлое. Но пожалеет ли Кару о том, что узнала правду о самой себе?

---

Она никогда не слышала, чтобы он так сильно повышал голос. Сейчас он походил на каменный скрежет, эхом отдававшийся в её голове.

Он настолько сильно сжал её руки, что перед глазами возникли белые точки, и девушка испугалась, что вот-вот упадет в обморок.

— Видел? — повторил он еще громче.

Она знала, что правду лучше не говорить, но и солгать не смогла.

— Да. Да! — Выдохнула она.

Он издал что-то похожее на вой, который напугал Кару больше, чем все, что ей довелось пережить этой ужасной ночью.

— Ты понятия не имеешь, что натворила!

Откуда Кару было знать.

— Бримстоун! — пронзительно крикнула Язри. — Бримстоун, она же ранена!

Размахивая руками, как крыльями, женщина-попугай попыталась оторвать лапы Торговца желаниями от ран Кару, но тот отпихнул её.

Он потащил Кару к входной двери и, распахнув которую, вытолкал девушку перед собой в коридор.

— Постой! — закричала Исса. — Ты же не можешь вот так просто выставить её…

Но он не стал слушать.

— Выметайся отсюда немедленно! — Прорычал он на Кару. — Убирайся!

Он рывком открыл входную дверь прихожей (это было еще одним доказательством того, что он был вне себя от бешенства: эти двери никогда не были открыты одновременно, НИКОГДА!). И последнее, что видела Кару, прежде чем Бримстоун грубо вытолкнул её и захлопнул дверь, было его перекошенное от ярости лицо.

Выставленная таким неожиданным образом, она сделала, покачиваясь, три-четыре шага, и, споткнувшись о булыжник, обессилено рухнула.

Обескураженная, с босыми ногами и кровоточащими ранами она сидела там, прямо на грязном снегу. Она чувствовала облегчение от того, что довольно легко отделалась — были моменты, когда казалось, что живой уже не выбраться, — и в то же время, не могла смириться с мыслью, что он мог вот так просто вышвырнуть ее на улицу, в холод, раненую и едва одетую.

Сбитая с толку, ощущая сильное головокружение, она не знала, что делать дальше. Ее начинал бить озноб. На улице было холодно, и, к крови, пропитавшей повязки на ее теле добавилась влага от подтаявшего снега.

Заставив себя подняться, она в нерешительности остановилась. Ее квартира находилась в десяти минутах ходьбы. Ноги уже начали гореть от холода. Она посмотрела на дверь, уже не удивляясь увидев черный отпечаток руки на поверхности, и с уверенностью подумала, что она должна открыться. Хотя бы для того, чтобы Исса могла вынести ей пальто и обувь. Конечно, по-другому и быть не может.

Но никто не вышел.

Время шло, а дверь все оставалась закрытой.

Мимо, урча мотором, проехала машина и, доехав до конца квартала, свернула. Здесь и там из окон раздавались смех и разговоры, но поблизости никого не было видно. У Кару начали стучать зубы. Чтобы хоть немного согреться, она обняла себя руками и продолжала так стоять, неотрывно глядя на дверь, не в состоянии заставить себя поверить, что Бримстоун оставит ее здесь.

Ужасные, наполненные холодом минуты пробегали одна за другой. Наконец Кару повернулась и, едва сдерживая слезы отчаяния, хромая, поплелась на занемевших от холода ногах по направлению своего жилища. Прохожие провожали ее удивленными взглядами, кто-то даже предложил помощь (что она проигнорировала). Когда же, наконец, Кару добралась до дома, её рука автоматически потянулась к карману пальто, которого на ней не было и тогда она поняла, что осталась без ключей. Ни пальто, ни ключей, ни шинга, который помог бы ей отрыть дверь.

— Черт, черт, черт! — шептала проклятия Кару, слезы обжигали ее щеки холодом.

Всё, что у нее было — это скаппы обернутые браслетом вокруг запястья. Она зажала один скапп меж пальцев и загадала желание, но ничего не произошло. Для того чтобы отпереть дверь, мощи скаппов не хватало.

Она уже было собралась нажать кнопку звонка, чтобы разбудить соседа, когда почувствовала легкое движение за своей спиной.

На ее плечо опустилась рука, а Кару сейчас была просто комком нервом. Она отреагировала импульсивно, не задумываясь — схватила эту руку и резким рывком дернула ее на себя. Спустя секунду обладатель конечности обеспокоенно пролепетав.

— Господи, Ру, с тобой все в порядке? — перелетел через ее спину и врезался в стекло двери.

Каз протаранил стекло и приземлился на пол, сопровождаемый звоном битого стекла. Кару застыла. На этот раз он даже не пытался напугать ее, — и вот лежит, растянувшись через порог, среди осколков. Ей казалось, что она должна чувствовать что-то (сожаление?). Но не чувствовала ничего. Вообще ничего.

По крайней мере, проблема с запертой дверью была решена.

— Ты поранился? — Равнодушно спросила она.

В ответ он лишь ошарашено моргнул. Кару с любопытством окинула взглядом эту сцену. Крови не видно. Стекло разбилось на прямоугольные осколки. Он не пострадал. Она переступила через него и направилась к лифту — инцидент с Казом забрал те крохи сил, что у нее еще оставались, и она очень сомневалась, что сумеет пешком одолеть шесть этажей.

Двери лифта открылись, она зашла внутрь и повернулась лицом к Казу, который все еще неподвижно таращился на нее.

— Что ты такое? — Спросил он.

Не кто. ЧТО.

Она ничего не ответила. Двери лифта закрылись, и Кару осталась один на один со своими отражением, увидев то, что видел Каз. Из одежды на ней были только промокшие джинсы и тоненький свитерок, просвечивавшийся насквозь в местах, где он прилипал к телу. Волосы голубыми кольцами свалялись вокруг шеи (совсем как змеи Иссы), повязки в грязно-красных разводах свисали с плечей. На фоне крови ее кожа казалась прозрачной, почти синей. Кару обхватила себя руками и затряслась, как какой-нибудь наркоман в ожидании дозы. Все вышеперечисленное было достаточно ужасным, но больше всего девушку поразило ее лицо. Щека, которой она ударилась о стул после того как Бримстоун толкнул ее, распухла, челюсти плотно сжаты. Голова была опущена вниз под таким углом, что глаза скрывала тень. Она выглядела как тот, кого вы постараетесь обойти десятой дорогой. Ее вид был… не совсем человеческий.

Двери лифта со свистом раскрылись, и она, еле переставляя ноги, потащилась по коридору. Ей предстояло пролезть в окно, чтоб забраться на балкон своей квартиры и оттуда, выдавив филенку балконной двери, попасть внутрь квартиры. С большим трудом проделав все это, она успела очутится внутри прежде, чем дрожь окончательно лишит ее возможности двигаться или она вырубиться от усталости.

Сняв с себя промокшую одежду, она рухнула в кровать, обернулась одеялом и, свернувшись под ним калачиком, зарыдала.

"Кто ты такая?" — спрашивала она себя, вспоминая вопрос Ангела и Волка. Но вопрос Каза перебивал ее, эхом повторяясь в голове.

Что ты такое?

ЧТО?

ГЛАВА 20 КАК ЭТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ

Кару провела все выходные в своей квартире — одна, с температурой, резаными ранами, избитая и несчастная. Подняться с постели в субботу оказалось сущей пыткой. Ее мускулы, натянутые, как канат, казалось, стали ранами от усилий сделать это. Болело все. ВСЕ. Трудно было даже отличить, что болит сильнее, и она выглядела, как персонаж из брошюры о жертвах домашнего насилия. Нестерпимо ноющая щека раздулась до размеров кокосового ореха и расцвета буйным синим цветом, который по яркости мог посоперничать с ее волосами.

Она подумала было позвонить Сусанне с просьбой о помощи, но отказалась от этой идеи, когда вспомнила, что у той нет телефона. Он остался вместе с ее пальто и ботинками в магазине Бримстоуна. А еще с бумажником, ключами и альбомом. Она собралась послать мыло, но, пока ее лаптоп загружался, представила, как отреагирует подруга, увидев ее в таком виде. А зная Сусанну, можно было с уверенностью предположить, что на этот раз отговорками отделаться не удастся. Кару пришлось бы объясниться, а она слишком устала, чтобы выдумывать какое-нибудь вранье. Поэтому она решила остановиться на поглощении Тайленола и чая, и провела выходные в тумане холодного озноба и жара, боли и ночных кошмаров.

Она часто просыпалась под звуки, мерещившиеся ей, и выглядывала в окно, надеясь, как никогда до этого, увидеть Кишмиша с посланием. Но он не появлялся, и за все эти дни никто не наведался к ней — ни Каз, которого она швырнула через стекло, ни Сусанна, которую она сама заставила принимать свое отсутствие с молчаливым беспокойством. Никогда еще она не чувствовала себя настолько одинокой.

Пришел понедельник, а она так еще ни разу и не покинула своего жилища, продолжая лихорадочно глотать обезболивающие и чай, в бесконечной круговерти ночных кошмаров — одни и те же существа вновь и вновь возвращались в ее сны: ангел, тварь на спине Айзиля, человек-волк, взбешенный Бримстоун. А когда она открывала глаза, менялось лишь освещение комнаты. Больше ничего, разве что ее страдание усугублялось.