Владислав Бугера - Сущность человека

• Название: Сущность человека
• Автор: Владислав Бугера
• Издательство: Наука
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-02-033820-6

В книге излагается оригинальная авторская концепция сущности человека как совокупности отношений собственности и управления. Автор доказывает свои утверждения, опираясь на богатейший фактический материал, касающийся всех основных сторон человеческого бытия — от экономики до человеческой сексуальности, от семейных отношений до политики, от индивидуальной и массовой психики до религии. В этой книге читатели откроют для себя неожиданные подходы к объяснению таинственнейших и важнейших явлений человеческого существования — от гомосексуальности до веры в бога и бессмертие души, от экономических и политических кризисов до невротических комплексов и психозов.

Для философов, экономистов, социологов, историков и психологов, а также всех, кто интересуется теми актуальными проблемами, которые рассматриваются в рамках соответствующих наук.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Но вернемся к орудиям труда. На том же уровне их развития, на котором в системе отношений собственности на человеческую рабочую силу преобладают отношения общественной собственности, в системе отношений собственности на орудия труда преобладают отношения индивидуальной (частной) собственности. Аналогично, наряду с преобладанием коллективных отношений в управлении охотой и собирательством — в управлении трудом по изготовлению орудий преобладают отношения индивидуального управления [569, с. 152–156; 568, с. 211–215]. Таким образом, в производстве орудий имеет место разделение труда, нарастающее по мере усложнения, роста разнообразия орудий и обусловливаемого всем этим роста специализации отдельных членов первобытного племени на производстве тех или иных видов орудий. В отличие от первобытных охоты и собирательства, где разделение труда хотя и имеет место (напр., половозрастное) и даже нарастает по мере развития первобытного общества, но не преобладает над коллективизмом вплоть до того, как охота и собирательство начинают уступать свою роль основного источника жизненных средств земледелию и скотоводству (т. е. вплоть до начала разложения первобытного общества), — разделение труда в сфере производства орудий труда преобладает уже в то время, когда первобытное общество переживает фазу расцвета. И тут возникает вопрос: какие же отношения преобладают в системе отношений собственности на производительные силы и отношений управления производством, распределением, обменом2 и потреблением в первобытном обществе?

Ответ: преобладают все-таки коллективные отношения — поскольку, во-первых, они связаны с охотой и собирательством (основными видами первобытного производства) и в силу этого являются основными, структурообразующими элементами в системе первобытных отношений, а во-вторых, охота и собирательство занимали у первобытных людей в среднем больше рабочего времени, чем производство орудий труда [569, с. 121–122; 568, с. 160–161].

Раз мы знаем, что первобытное общество было коллективом — собственником рабочей силы его членов, то было бы логичным сделать вывод, что в системе отношений управления воспроизводством будущих поколений (т. е. в системе семейных отношений3; кстати, «воспроизводство будущих поколений» — это не только и даже не столько физиологический процесс зачатия и рождения детей, сколько социальный процесс воспитания и выращивания детей), в системе отношений между предками и потомками, между мужчинами и женщинами в первобытном обществе преобладали коллективные отношения. Это, в свою очередь, предполагает отношения коллективной собственности на детей и на половых партнеров как на членов — это важно подчеркнуть — данного коллектива. Что это означает на практике? Это значит, что выращиванием и воспитанием детей занимается весь коллектив, причем физические предки каждого ребенка вовсе не обязательно принимают в этом большее участие, чем остальные члены коллектива. Это значит, что с относительно раннего возраста к детям относятся, как к маленьким взрослым — даже если они еще не пользуются всеми правами полноценного члена коллектива (не прошли обряд посвящения во взрослые — инициацию): их меньше стараются подчинить взрослым, сделать послушными, чем в нашем современном обществе, но при этом и ответственность за свои действия перед коллективом они несут такую же или почти такую же, как взрослые. Следовательно, им мало приказывают, их редко наказывают, но уж если приходится наказать ребенка, уже способного осознать значение своих поступков, то его наказывают столь же или почти столь же сурово, как взрослого — и с той же целью, что и взрослого, то есть не за непослушание взрослым, а за нарушение единого для всех обычая. Далее, это означает, что подбор половых партнеров осуществляется по воле самих партнеров (что не исключает системы запретов, так или иначе ограничивающих этот выбор, но запреты эти едины для всех, и приказать мужчине или женщине жить с тем или иным партнером, поиметь члена коллектива против его или ее воли никто не имеет права. Исключения из этого правила строго регламентируются обычаем и благодаря этому не сводят на нет правила, а лишь подтверждают его). Наконец, это значит, что «мужей» и «жен» в современном смысле этого слова не существует: независимо от того, до какой степени в первобытном коллективе поощряется или осуждается смена половых партнеров либо, напротив, устойчивость пар, между половыми партнерами не существует такой экономической и социальной связи, которая обособляла бы данную пару от всех других пар, связывая данного мужчину и данную женщину какими-то особыми экономическими и правовыми обязательствами, которыми они не связаны ни с кем другим. Семьи как «ячейки общества» при таких условиях не может быть: весь коллектив, то есть все первобытное общество как таковое, и есть одна большая семья. И, кстати сказать, в условиях преобладания коллективности в управлении распределением и потреблением добычи у всей этой семьи может быть лишь единое (в крайнем случае, слабо разделенное внутри себя) домашнее хозяйство: отдельные «домашние очаги» могли начать появляться лишь на достаточно поздних стадиях развития первобытного общества, когда оно уже начинало разлагаться. Если при таких условиях первобытные люди достигают той стадии развития своей техники, когда они уже могут устроить искусственные жилища — дома, они скорее построят один или пару-другую больших «общих домов» для всего своего племени, чем множество стоящих рядом маленьких хижин, хотя бы строить такие хижины было с технической точки зрения легче, чем большое жилище.

Пусть читатели не обращают внимания на то, что все сказанное выше о первобытных семейных отношениях подано в форме умозрительного логического вывода. Это всего лишь прием, облегчающий систематическое изложение: на самом деле вышесказанное представляло собой просто обобщение фактических данных истории, археологии и этнографии. Эти данные (см. цитированную выше и прочую литературу о первобытном обществе) неопровержимо свидетельствуют о том, что до того, как первобытное общество начало разлагаться, мужчины, женщины и дети находились в общественной собственности — то есть в собственности у самих себя, но не взятых по отдельности, а объединенных в единого субъекта с единой волей, каковым являлось первобытное общество.

Итак, в первобытном обществе господствовала общественная собственность на людей — членов этого общества (а стало быть, и на землю, на которой они живут) [569, с. 74–80; 568, с. 98–102], в частности на детей, и на предметы потребления, добываемые охотой и собирательством — основными видами производства средств к существованию в первобытном обществе. В управлении производством, распределением и потреблением преобладали коллективные отношения; и хотя орудия труда, одежда, украшения [569, с. 156–157; 568, с. 216–217] были в индивидуальной (т. е. частной4) собственности, могли быть и действительно бывали объектами обмена, — а в управлении собственно обменом коллективные отношения преобладать не могут, — однако обмен играл внутри первобытного общества настолько незначительную роль, что мы с уверенностью можем сказать: в управлении всеми видами экономической деятельности, взятыми в совокупности — производством, распределением, обменом и потреблением, — преобладают коллективные отношения. Итак, правомерность употребления термина «первобытный коммунизм» можно считать доказанной.

* * *

Развитие производительных сил не стоит на месте, и те системы производственных отношений, которые были созданы им вчера, назавтра им же и разрушаются. Медленное, но все более ускоряющееся совершенствование орудий труда вело к повышению продуктивности охоты и собирательства, к улучшению устройства людьми их жилищ; развитие знаний об окружающем людей мире и о себе самих позволяло им все успешнее исцелять раны и лечить болезни; в результате численность первобытных племен росла, они осваивали все более крупные территории, превращая их в свою кормовую и сырьевую базу. Благодаря этому становились все чаще и теснее контакты между племенами, осуществлявшиеся в двух формах: война и товарообмен. Эти контакты все чаще приводили к тому, что мелкие племена объединялись в более крупные: рост численности первобытных племен шел и в силу этой причины. Этот рост естественным образом вел к уменьшению доли отношений коллективного управления в системе общественных отношений: в условиях, когда одновременный обмен информацией между всеми членами группы может осуществляться только через непосредственное личное общение, без посредства таких технических средств, каковыми являются компьютерные системы, — в таких условиях даже относительно небольшое возрастание численности группы ведет к резкому уменьшению ее способности осуществлять коллективное управление. В том же направлении работало усложнение производственной и всякой другой деятельности первобытных людей: чем сложнее, внутренне разнообразнее деятельность данного вида, тем меньшая группа людей, кооперировано осуществляющих эту деятельность, может коллективно управлять ею, обмениваясь информацией в процессе непосредственного личного общения. В системе общественных отношений возрастал удельный вес отношений авторитарного управления: лидеров становилось все больше, выполняемые ими функции приобретали все более постоянный и необходимый для жизнедеятельности общественного организма характер; контроль снизу над лидерами ослабевал, становился все менее эффективным; собрания всех членов племени и различных подгрупп внутри него постепенно утрачивали функции органов принятия коллективных управленческих решений и смены руководителей, все больше превращаясь в часть (хотя и не очень эффективную) механизма манипулирования подчиненными со стороны лидеров, а также в арену борьбы между претендентами на лидерство. Управление обществом постепенно принимало форму власти — экономической, духовной и т. д. Развивается половозрастное разделение труда, так же как и разделение труда, непосредственно не связанное с половыми и возрастными различиями. Развитие разделения труда в сочетании с учащением войн, а также с увеличением производительности труда (появляется возможность кормить все больше людей, все меньше занимающихся непосредственным производством материальных благ) приводит к тому, что принятие управленческих решений и контроль над лидерами перестают осуществляться всеми взрослыми членами племени как единым целым и постепенно, неравномерно, с допущением многих исключений, но все-таки переходят к более узкой группе внутри племени — ко взрослым мужчинам, владеющим оружием и умеющим с ним обращаться. Племя перестает быть коллективом: внутри него постепенно выделяется коллектив вооруженных воинов, отношения которого с другими членами племени характеризуются все большей, а в конце концов и преобладающей долей авторитарности. В свою очередь, захватывающий в свои руки власть коллектив воинов все больше перестает быть коллективом, в нем все больше власти концентрируется в руках вождя и его подручных (следует отметить, почему именно убывание коллективности среди вооруженных мужчин отстает от убывания коллективности в племени в целом: подчинить вооруженных мужчин труднее, чем безоружных женщин, стариков и детей). Но до тех пор, пока первобытный коммунизм не уступает место новой стадии развития общества — стадии классового общества, — группа вооруженных воинов первобытного племени еще остается по преимуществу коллективом, и первобытное самоуправление, хотя и усеченное, еще сохраняется. На этой стадии своего развития первобытная демократия называется военной демократией [399, с. 107, 127, 164].