Неизвестен Автор - Порт-Артур, Воспоминания участников

• Название: Порт-Артур, Воспоминания участников
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: История

---

"Сейчас решается ваша судьба, а вы спите!"

Штаб утвердил мое назначение и предоставил мне выбрать день и час моего выступления в поход. Перед съемкой с якоря было приказано - сдать все секретные документы и сигнальные книги, и в виде последнего напутствия прислали пулемет.

Наступило 23 сентября. Надвигалась темная ночь. Небо заволокло тучами. Дул легкий ветер и развел порядочную волну. Около 8 час. вечера я снялся с якоря и вышел в море. Быстро исчезали берега Квантунского полуострова в темноте, и тем самым обрывалась всякая связь с крепостью и флотом. Отойдя на 8 миль от Артура, мы увидели с правого борта приближающийся к нам силуэт небольшого корабля, а затем рассмотрели силуэты трех миноносцев, идущих навстречу. Клотиковая лампочка на головном миноносце начала мигать. Это означало, что неприятель нас тоже заметил и опрашивал позывные.

Не обращая внимания на сигнал, я продолжал идти тем же ходом и курсом. Миноносцы быстро {334} скрылись в темноте, но лишь на несколько минут. Мы их скоро увидели в кильватере за нами. Насторожившись, я выжидал, что неприятель предпримет дальше. Взоры всех находившихся на палубе, естественно, обращались на корму, так что мне неоднократно приходилось напоминать сигнальщикам и назначенным: "смотреть вперед!"

Первая мысль была: как действовать, если неприятель внезапно откроет огонь? Каким маневром, пользуясь ходом и темнотой, нарушить их строй и запутать стрельбу?

Вполголоса предупредил инженер-механика о необходимости быть готовым дать разом самый полный ход. За движениями неприятеля следил с коримы мичман. Прислуга у орудий и минных аппаратов стояла на "товсь". У пулемета находился мичман Т.

Время шло... Напряжение длилось уже второй час... Стоя на мостике, я недоумевал и старался найти объяснение - нежеланию более сильного неприятеля первым вступить в бой. Неужели он ошибся и думал, что во главе его дивизиона идет свой, т. е. японский миноносец? Если это так, то оставалось лишь желать скорейшей встречи с одним из неприятельских крейсеров, чтобы при атаке его "Сильным" - мы, все четыре миноносца, оказались бы под огнем крейсера... Дай-то Бог! Это лучший выход при создавшемся положении. Но такой выход был бы слишком большой удачей, и я боялся даже мечтать о нем. Вернее всего, неприятель нас распознал, и теперь, ничем не рискуя и удаляясь вместе с нами от нашей базы, уменьшал наши шансы отступления на Артур, лишая нас одновременно возможности пробраться незамеченными в бухту к крейсерам. Оставалось только надеяться на встречу с крейсером, когда лишь сам неприятель мог выручить, ибо в противном случае всё кончится боем и, увы, - слишком неравным.

Мне приходилось не раз читать и слышать, что в самые тяжелые и опасные минуты внимание человека может быть внезапно отвлечено мыслью о совершенно другом, не связанным с данными переживаниями, даже незначительном. В эту ночь, или вернее, в часы похода, {335} когда наше положение представлялось весьма трудным, мне часто приходилось заставлять себя сосредоточивать свои мысли на том, что происходит в данный момент, а не думать о другом. Я помню, как мысленно переносился в Артур, на наш дивизион, и с завистью представлял себе картину отдыхающих и ничего не переживающих командиров.

Мне казалось, что я слышу голос, полный иронии, нашептывавший мне: "Сам ведь лез в петлю, теперь и выкручивайся. Никто о тебе сейчас не думает, никто тебе не поможет"...

"Смолкни!.. Не в петлю лезет "Сильный", а исполняет свой долг перед Родиной".

Мои мысли полетели дальше, на госпитальное судно "Монголия", на котором в эту ночь не смыкает глаз одна из сестер милосердия - моя жена, моля Всевышнего о благополучии похода "Сильного".

Так, при сильно напряженном состоянии нервов, бродили мысли, перебрасываясь с одного на другое, как бы ища, на чем можно остановиться и успокоиться. Между тем, вырывавшееся время от времени пламя или искры из труб неприятеля снова приковывали мое внимание к ним и грозно напоминали о предстоящей развязке.

Мы подходили уже к островам. Надежда на встречу с крейсером была потеряна; вход в бухту был отрезан идущими за мной миноносцами. Продолжать идти так дальше становилось бессмысленным. Рассвет близился и неминуемо должен был принести гибель, а потому необходимо было принять какое-то решение и приступить, не медля, к его выполнению.

Всё это время мы поддерживали полное давление пара и имели возможность сразу развить полный ход и, не усиливая огня в топках и не пуская вентиляторов, сохранить его в продолжение нескольких минут: Я условился, что по моим двум звонкам в машину, инженер-механик разом даст полный ход и будет держать таковой, пока не падет пар.

Наши переговоры с инженер-механиком внезапно были прерваны подбежавшим ко мне сигнальщиком и мичманом, наблюдавшим на корме. Они доложили, что {336} ближайший к нам миноносец отклоняется вправо, а идущий за ним влево. Их маневр был ясен: поставить "Сильного" с кормы в два огня. Теперь каждая потерянная секунда могла быть роковой. Я дал два условных звонка в машину и миноносец, будто подпрыгнув, рванулся вперед - быстро с 13-ти узлов переходя на 24...

Содрогаясь всем корпусом, врезаясь и будто ныряя сквозь волны, принимая целые каскады воды на палубу, и дождь и брызги на командный мостик, несся "Сильный" от неприятеля. Он несся в непроглядном мраке ночи, под шум своих мощных машин и быстро вращающихся винтов. Враг, который два часа предвкушал легкую добычу и испытывал наши нервы, начинал отставать. Схватившись за поручень мостика, я впился глазами в неприятельский миноносец, который быстро скрывался из виду, и через несколько мгновений оба они исчезли. Выждав еще несколько секунд, я положил лево на борт. За кормой взвился бурун от положенного руля и миноносец, накренившись на левый борт, покатился влево, принимая правым бортом удары волн... Отскочив на несколько кабельтов в сторону и исчезнув из вида неприятеля, мы снова легли на прежний курс. Пар стал быстро падать. Уже через несколько минут машины еле вращались, развивая всего 2-3 узла. В кочегарках шла лихорадочная работа: осторожно, под непосредственным наблюдением инженера-механика, поднимали пары, не пуская в ход вентиляторы.

У каждого было одно на уме: где противник? что он предпринимает? Бросился ли ко входу в бухту, чтобы предупредить свои крейсера об угрожающей опасности, или идет полным ходом к Артуру, полагая, что мы повернули и спешим проскочить в свою базу?

Я лично почувствовал в эти минуты большое облегчение. Напряжение нервов ослабело, и можно было спокойнее обдумать последующие шаги.

Вскоре я повернул на обратный курс, пары удалось поднять, и мы шли опять 13-ти узловым ходом. Миноносец медленно покачивался с борта на борт на попутной волне. Машины работали более спокойно, и их шум, сливаясь с шумом винтов, точно твердил всё тот же напев:

{337} "Не так страшен чорт... Вывезу вас... вывезуу... Не плошайте сами, не плошайте!"

Я вызвал на мостик инженер-механика и горячо его поблагодарил за столь блестящее управление котлами и машинами, во время нашего рискованного маневра, благодаря которому мы выскочили из мертвой петли... Но не всё это было еще. Предстояло еще раз прорвать блокаду и благополучно проскочить в Артур.

Мы всего уже в 3-4 милях от крепости.

Туман еще не рассеялся, но всё же слева начинают обрисовываться гористые берега Ляотешанского полуострова. К сожалению, определиться пока нет возможности.

Изменив курс несколько вправо, я спросил рулевого:

"Что на румбе?" и вдруг слышу голоса сигнальщика и комендора у орудия: "Слева что-то видно"...

Действительно, обрисовываются силуэты миноносцев, шедших на пересечку нашего курса. Опять зазвонили звонки в машину и миноносец полным ходом понесся по направлению к входным воротам... На прощание мы "просалютовали" неприятелю и получили в ответ несколько снарядов, просвиставших над нами... И миноносец стал входить в ворота.

К сожалению, наши клотиковые сигнальные лампочки не имели под собою щитов, не допускающих свет на палубу корабля, что было предусмотрено у японцев. На это я невольно обратил внимание при первой нашей встрече нынешней ночью. Недочет этот не позволял нам, находясь вблизи неприятеля, показывать свои позывные, не освещая им миноносец и не ослепляя себя.

Вдруг два наших сильных прожектора осветили нас прямо в лоб и повесили перед нами пелену, через которую мы ничего не могли видеть, будучи совершенно ослепленными. Я несколько раз стопорил машину, дважды давал задний ход, боясь выскочить на берег, или врезаться в поплавки сетевых заграждений, так как эти прожектора мешали ориентироваться даже в расстояниях.

В конце концов, положительно каким-то чудом удалось проскочить ворота и войти в гавань. Уже недалеко {338} оставалось до рассвета и до подъема флага, после которого надо было ехать с докладом к адмиралу.