Энрике Листер - Наша война

• Название: Наша война
• Автор: Энрике Листер
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: О войне
• Год: 1969

Энрике Листер — один из видных деятелей Коммунистической партии Испании, прославленный военачальник республиканской армии. Книга "Наша война" — это и биография автора, и хроника тех сражений, в которых он принимал участие как командир легендарного 5-го полка, а затем — дивизии и корпуса, и историческое исследование о национально-революционной войне испанского народа 1936–1939 годов. Мятеж франкистов и интервенция фашистских держав, создание народной армии, героическая оборона Мадрида, бои у Гвадалахары, под Теруэлем, на реке Эбро — обо всех этих событиях автор рассказывает интересно и волнующе. Большое место в мемуарах уделено бойцам-интернационалистам. Особенно сердечно Листер пишет о советских добровольцах — летчиках, танкистах, военных советниках, показавших замечательные образцы доблести и революционного долга в защите Испанской республики.

---

Утром 12 марта итальянское командование бросило весь свой корпус для продолжения наступления, ставя своей первой целью: захватить Ториху и открыть путь на Гвадалахару. Две дивизии двигались по Французскому шоссе, одна со стороны Бриуэги, четвертая осталась в резерве. Наступление прикрывали бомбардировщики. Наша авиация молчала, ограничиваясь разведывательными полетами, чтобы противник не догадался, что мы имеем солидное количество самолетов. В результате нам удалось достичь полного эффекта неожиданности при переходе в наступление.

9-я бригада, которую мы ждали ночью, прибыла после полудня. И хотя люди всю ночь провели в пути, они с ходу вступили в бой и героически сражались, показывая пример всему фронту.

Перед атакой мы провели короткую, но внушительную артиллерийскую подготовку и бомбардировку позиций врага по всей длине моторизованной колонны. Итальянцы рассчитывали на беспрепятственное наступление и не подготовили укрепленных позиций, что облегчило действие нашей пехоте, танкам, артиллерии и авиации. К вечеру наши части уже близко продвинулись к Трихуэке, захватив первые трофеи и пленных.

Командир 9-й бригады Гонсало Пандо, командиры ее четырех батальонов — Куэста, Сегисмундо Паланко, Сантьяго Агуадо и Луис Балагер, тяжело раненный во время этой операции, уже имели немалый военный опыт. Это были храбрые, упорные, неутомимые люди, умевшие использовать все возможности для победы. Большую роль в этом бою и в дальнейшем, на протяжении всей операции, сыграл капитан Паблито[36], советский офицер, который с первых дней обороны Мадрида находился в дивизии и помогал нам во всем. Его любили за сердечность, исключительную выдержку и военные знания, которые он блестяще использовал в боях под Мадридом, на Хараме и особенно в Гвадалахаре. Потом он участвовал в боях в Гарабитас, на юге Тахо, в Брунете. Он всегда находился на наиболее трудных участках фронта, помогая советами и личным примером выходить из многих, казалось бы безвыходных ситуаций. Когда мы встретились вновь (через два года), капитан Паблито был уже полковником Родимцевым, а спустя еще три года генералом, одним из героев Сталинграда, командиром 13-й Гвардейской дивизии. Через много лет, в мае 1965 года, мы вновь увиделись на встрече ветеранов в Москве. Он остался таким же испанцем, как и в дни обороны Мадрида.

Когда ночью я вернулся с поля боя в Ториху, начальник штаба сообщил мне, что командир корпуса несколько раз вызывал меня по телефону, спрашивая, что происходит в нашем секторе. Узнав о наступлении наших частей, он поинтересовался, чье это распоряжение, и приказал, чтобы я позвонил ему, как только появлюсь.

В это время раздался звонок — снова звонил командир корпуса. Он задал мне все те же вопросы. Я ответил, что нас атаковали, мы организовали контратаку и отбросили врага. Попросив разрешения приехать к нему в штаб и получив согласие, я отправился туда. Принял он меня грубо, но я спокойно объяснил обстановку и свой план на следующий день. Он с трудом согласился. Почему? Командир корпуса, как и Миаха, с недоверием относился к нашей молодой армии и к нам, новоиспеченным командирам.

Проведенная нами операция была первой операцией, доказавшей боеспособность молодой армии. 13 марта мы продолжали атаки и к вечеру овладели Трихуэке. 14 марта противник перешел к обороне по всему фронту и спешно начал фортификационные работы. Мы снова и снова атаковали противника по всей центральной части фронта. В то время как 9-я бригада заняла Трихуэке, 10-я испанская, 11-я и 12-я Интернациональные бригады атаковали Каса дель Кобо, Паласио де Ибарра и другие населенные пункты, занятые противником, нанесли ему большой урон и взяли большое количество пленных и трофеев. Батальон имени Гарибальди и франко-испанский батальон 12-й Интернациональной бригады при поддержке роты танков захватили Паласио де Ибарра, уничтожив большую часть защищавших его сил противника, а оставшихся в живых взяли в плен. Два батальона, брошенных противником на помощь оборонявшимся в Паласио де Ибарра, были уничтожены. 13 и 14 марта памятны нам как дни первых огромных успехов в борьбе против Итальянского корпуса.

С 15 по 18 марта обстановка на фронте была относительно спокойной. Противник закреплялся на местности, а мы готовились к контрнаступлению, намеченному на 18 марта.

Республиканское контрнаступление

Наше наступление началось атакой на Бриуэгу. В тот же день мы взяли ее. Этот бой был образцом взаимодействия всех родов войск. Хотя артиллерии в нашем распоряжении было немного, она провела сильную, точную артподготовку. За интенсивной бомбардировкой с воздуха последовали стремительные налеты истребителей, обстреливавших позиции противника из пулеметов. Когда все кругом еще было окутано дымом от разрывов бомб, в атаку вслед за танками бросилась пехота. После первого же удара итальянцы обратились в бегство.

На следующий день бой продолжался. 20 марта, продвинувшись более чем на 20 километров по всему фронту, мы достигли линии Миральрио — Леданка— Онтанарес — Аламинос — Лас Инвиернас, куда противник отступил на подготовленные позиции. Итальянский корпус был разгромлен. В ночь на 21 марта его сменили испанские части. План окружения Мадрида силами Итальянского корпуса, неплохо разработанный стратегически, потерпел крах. После этого противник сосредоточил свои основные усилия на Северном фронте.

Итальянцы потеряли 1500 человек убитыми, 1200 пленными, 65 пушек, 13 гаубиц, около 500 станковых пулеметов, более 3000 винтовок, 10 танков (помимо уничтоженных), около 200 автомашин, грузовиков и тракторов (еще больше было уничтожено в бою), более 5 миллионов патронов и около 30 тысяч артиллерийских снарядов.

Мы оплакивали комиссаров Хуана Манчона и Хосе Абада, капитанов Франсиско Асенсио Альвареса и Алонсо Морено. Асенсио, тяжело раненный в боях под Мараньосой, узнав, что его батальон отправился в Гвадалахару, сбежал из госпиталя, принял командование своей ротой и погиб во время атаки на Трихуэке. Я получил от начальника госпиталя сообщение о бегстве капитана Асенсио спустя несколько часов после его героической гибели. Алонсо Морено я знал с 1935 года. Он был фельдфебелем в одном из пехотных полков и активным организатором антифашистских групп в казармах Мадридского гарнизона. Во время астурийского восстания в октябре 1934 года он стал на сторону народа, за что был арестован и заключен в тюрьму. До февраля 1936 года Морено находился под надзором, продолжая службу в армии.

Во время этих боев погибла семнадцатилетняя Антония Портеро, член Союза объединенной социалистической молодежи, в который она вступила еще до войны 1936 года. В дни тяжелых боев в Гвадарраме и обороны Мадрида она показала себя настоящей героиней. Ее храбрость удивляла даже закаленных в борьбе мужчин. Она пользовалась большим доверием, и в ноябрьские дни бойцы пулеметной роты батальона имени «Хосе Диаса» избрали ее своим политическим делегатом. Прошло тридцать лет, а я как сейчас вижу ее глаза, припухшие от лихорадки губы, ее энтузиазм, воодушевлявший людей. Перед боем за Трихуэке, когда я сказал Антонии, что ей необходимо выспаться, она весело ответила, указывая на деревню: «Этой ночью мы все там выспимся». Через несколько минут она была убита.

Огромную роль в этих боях сыграли комиссары. Руководили ими Себастьян Сапираин, комиссар 4-го корпуса, и Сантьяго Альварес из группы «Листер» при активной помощи Баудильо Санчеса, Пако Ганивета и других замечательных товарищей. Важный вклад в политическую работу внесли Луиджи Лонго и Пьетро Ненни — комиссары Интернациональных бригад и особенно всегда неутомимый Карлос. Комиссары развернули огромную политическую работу во всех частях и подразделениях, разъясняя солдатам характер и цели нашей войны, значение данного сражения; вели пропаганду, обращенную к солдатам противника на их родном языке, явившуюся важным фактором их деморализации, организовывали встречи братского единения между фронтом и тылом, заботились о бойцах.

В разгар боев на фронт прибыла делегация рабочих с заводов Кирос, Стандарт и Хатчинсон, Эль Агила Папелера Эспаньола, Хареньос, Эриксон, Торрас, Ла Коммерсиаль де Иерро. В непосредственной близости от линии фронта состоялись волнующие братские встречи бойцов — представителей воинских частей — и трудящихся, во время которых они рассказывали, как трудятся и борются для победы над общим врагом. На этих собраниях поэты Мигель Эрнандес и Хосе Эррера Петере читали свои стихи, часть из них была написана непосредственно на передовой и посвящена только что закончившемуся сражению.

X. Эррера Петере Перевод Р. Казаковой ВЕТЕР, ТЫ!

Ты, ветер гор,
ты, ветер на месетах,
ты, что летишь, сдувая с синей сьерры
на трупы итальянцев
снег весенний,
ты, мчащийся в Трихуэке,
Бриуэгу…
Ты, снежный ветер,
сам подобный снегу.

Ты видел их замерзшие зрачки,
в слепое небо поднятые мертво,
ты видел рты, где замер крик замерзший,
и руки, как засохшие сучки.
Испания! Как на большом погосте,
в тебя врастают их чужие кости.

Ты, ветер скал,
швыряющий с разбегу
в Алькаррию, где сизый злой туман,
где пахнет кровью на лугах тимьян,—
на скорбный лоб земли,—
прохладу снега,
ведь ты же видишь,
вездесущий шквал:
по раненой земле, что бьется в плаче.
война бездумным жеребенком скачет.

Ты, ветер,
что покинул холм пустынный,
ты, снежный ветер,
в этот час постылый
все ж не горюй,
пустись в веселый танец!
Ты, горный ветер,
как и я,—
испанец!
Взгляни, веселый ветер Сомосьерры,
прорвавшийся сквозь чад и ужас боя,—
вот над тобою небо голубое,
под ним снега, поголубев, осели,—
весна!

Ты, ветер ласковый Альона,
ты видишь, прямо на цветочных клумбах
лежат столбы, все в проводах, как в путах,
как в порванных полосках телеграмм,
но рядом — первый пух ростков зеленых,
и каждый луч травинки — чист и прям.

Ты, ветер гор,
несись по всей стране,
всем расскажи, что видел ты с налету:
вот пулемет прижался к пулемету,
патронов горы, пушки на лафетах,
а в грязных, раскисающих кюветах —
те,—
справедливой податью войне,—
в рубашках черных,
что на каждом теле
от холода и крови затвердели.

Ты, ветер гор,
гонец весны,
гонец,
несущий пополам со снегом вести,
ты, видевший всю эту землю красную,
любивший и страдавший с нею вместе,
сегодня новость возвести прекрасную.

Мигель Эрнандес Перевод Р. Казаковой Кровожадный Муссолини

Диктатор цепей, тюремная черная пасть,
в Гвадалахаре ты не был,
где трусливым гиенам твоим суждено было пасть,
проклиная испанское небо.

В шумной провинции ульев,
в сладкой Алькаррии,
ставшей горькой, как плач,
свистели твои пули,
подлый палач.

Приходи и увидишь,
что гниющим мясом стали твои солдаты.
Приходи и увидишь,
что знамена твои разодраны и помяты.

Мертвые,
от которых к небу поднимается смрадный чад,
мертвые под дождем и под снегом,
под безжалостным солнечным светом,
в степях, на холмах, возле старого дуба,—
страшно и грубо,—
мертвые.
Они молчат.

Молчат, как кричат, о том,
что кровь их заледенела,
что их красным крылом задела
та гармония жуткая,
что на крыльях незримых летает
и каждому
взрыв могилы дарит.

Ты, паутина
с зубами зверя,—
самолеты моей Испании
тебя протаранили,
все больше в победу веря.

Приходи и увидишь,
как, шатаясь от голода, поднимаясь из грязи
скользкой, вырастает войско:
это мы, испанцы, живые,
но словно изваянные из отважнейшей бронзы,
с волосами, в которых запутались свежие росы.

Ты увидишь, как встали мы против холода.
Наши рты, провалившиеся от голода,
мы вытягиваем в улыбки.
Наши взгляды
от бессонницы зыбки,
а рубашки
продырявлены выстрелами…
Но мы выстоим!

Ты шлешь нам свинец и сталь,
брызжешь грязной слюной,
ты, как низкий предатель,
распорядился своей страной.

Что ты сделал с ее людьми?
Ведь дороже нет ничего у Италии.
Без людей погасли огни в домах,
шахты гудеть перестали.
Плуги молчат на полях,
в плавильных печах нет больше жара.
Зато есть
Гвадалахара!

Есть вдовы — ты сделал их вдовами.
Есть сироты — ты повинен в постигшем их страшном ударе.
С твоими напутствиями бредовыми
шли отцы их к Гвадалахаре.
И разве они мой народ одолели?
Как дикие звери пришли,
как жалкие псы околели.

Молчат твои мертвецы.
Ты слышишь лишь голос Испании гордой.
Летит он во все концы.
Мерзавец,
актеришка,
мы ткнем еще в лужу тебя
твоей театральною мордой!

Диктатор виселиц,
сам ты сдохнешь в петле.
Сегодня мы дали тебе по зубам,
а завтра слово свое
и Италия скажет,
она тебе покажет
и не то еще!

Клянемся
могилами
милыми,
клянемся и теми,
кто был тобой одурачен,
по ком теперь мать итальянская плачет,
клянемся, что мир нашу правду узнает,
увидит все звенья ее роковые,—
клянемся, живые!
Пусть мертвые встанут из гроба и плюнут нам
в душу, коль мы эту клятву нарушим.

Организованный студентами театр «Ла Баррака» в двух шагах от передовой показывал солдатам произведения Сервантеса и Лопе де Вега. Концерты нашего военного оркестра под руководством дирижера Оропеса также помогали поддерживать высокий моральный дух солдат.