Радий Погодин - Лазоревый петух моего детства (сборник)

• Название: Лазоревый петух моего детства (сборник)
• Автор: Радий Погодин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1983

В книгу избранных произведении вошли повести и рассказы: «Где леший живет?», «Красные лошади», «Книжка про Гришку», «Трень-брень» и другие.

Рисунки Б. Чупрыгина.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

— Здравствуйте, милая барышня. Скажите, пожалуйста, как мне пройти на кладбище?

Наташа остроумно съязвила, сказав:

— Неужели вам уже приспела пора? — Повернулась, чтобы, окинув спрашивающего этаким уничтожающим взглядом, добавить: «Действительно, пора, мой друг, пора».

Перед ней стоял мусье Александр, который, если вы помните, приехал в Горбы на французском автомобиле.

— Извините, милая барышня, я хочу справиться, как мне пройти на кладбище.

Наташа сразу смекнула, что перед ней либо артист МХАТа, либо иностранец.

— Это вниз, — сказала она. — Потом снова вверх.

— Я понимаю, — мусье Александр согласно кивнул. — Здесь в Горбах все так — сначала вниз, потом вверх… Вы бы не согласились меня проводить?

Наташа почувствовала прилив благородной вежливости.

— Пожалуйста, — сказала она. — С большим удовольствием.

Мусье Александр не тронулся сразу, он еще постоял немного, глядя на реку, на желтый песок, розовый мост и густо-зеленые, почти черные кусты ольшаника, разросшиеся возле моста.

— Видите ли, — сказал он, сутулясь. — Чтобы постичь красоту, нужно своими глазами увидеть крупный бриллиант. Пусть даже на чужом пальце. Так говорит моя мама.

— Наверное, она права, — согласилась Наташа. — Я никогда не видела бриллиантов, ни крупных, ни мелких.

Мусье Александр посмотрел на нее странно и, как показалось Наташе, слегка насмешливо.

«Буржуй окаянный», — мысленно обругала его Наташа. Но идти по поселку и ловить на себе любопытные взгляды жителей Наташе было приятно. «Давайте, давайте, — говорила она про себя. — Сочините что-нибудь невероятное, сплетники толстопятые». В самом людном месте, возле универмага, Наташа, собрав все свои познания, сказала мусье Александру по-французски:

— Сегодня не жарко.

— Да, день чудесный, — ответил он ей. — Мне кажется, сегодня что-то произойдет.

Глава восьмая Кладбище

На кладбище тесно стояли вязы, дубы и липы. Росла бузина, растение непременное в местах, означенных ушедшей жизнью. Березы на кладбище не росли: береза не любит крутой земли, а кладбище в Горбах по непонятной причине как бы катилось с отлогого косогора и самыми тяжелыми могилами упиралось в стену, сложенную из валунов и прошитую спекшимся за века известковым раствором, в который, как зерна, были вдавлены мелкие камушки. Если постоять на кладбище и внимательнее приглядеться, то возникает в голове другой образ, такой, что не скатывалось кладбище с крутого косогора, а, напротив, как и дома живых, с низкого места взбиралось наверх, освобождаясь по дороге от тяжкого камня плит и сени крестов, и утвердилось там легкими кровельными обелисками, простодушно красными, открытыми и бесхитростными. Затем кладбище снова сошло с вершины, как бы откатилось, и расцвело хитроумной вязью железных оградок, крашенных под серебро.

Мусье Александр ходил по заросшим дорожкам ближе к стене. Он держал в руках план, нарисованный на бумажке.

— Где-то здесь похоронена моя бабушка. Вы не знаете?

— Я не в курсе, — сказала Наташа.

Кладбище охватило ее тоской. Она попыталась представить себе образ мамы, но в ее воображении возникли балерина Уланова и старинная киноартистка Вера Холодная.

— Ага, вот она! — воскликнул мусье Александр. — Моя бабушка!

Он опустился на одно колено возле могилы, которая представляла собой тяжелую известняковую плиту с железным кованым крестом. В вершине креста, как лицо, и в концах перекладины, как раскрытые ладони, напряженно темнели медные бляхи с изображением символов святой троицы.

«Почему я не замечала этого креста раньше? — подумала Наташа. — Хорошо бы эти бляхи повесить в будущей моей квартире, в городе Ленинграде. А может быть, и в Москве». Наташа задумалась, где лучше…

Мусье Александр долго молчал, склонив голову. Потом вздохнул, достал из кармана белоснежный платок с монограммой, нагреб в него земли с изголовья могилы, завязал и, положив в прозрачный пакет, спрятал в карман.

Он поднялся. Отряхнул колено. Улыбнулся смущенно:

— Мама просила. Сказала: «Ты едешь на родину. Привези мне землю с бабушкиной могилы». — И, как бы извиняясь, добавил: — Мама совсем состарилась…

Загалдели гуси.

На дорожку вылез хулиган Витя.

— Это Григорий. Это Макар. Это Захар. Это Юрий, — сказал хулиган Витя.

Каждый из четырех гусей, услыхав свое имя, солидно откликнулся.

— Здравствуйте, — сказал хулиган Витя мусье Александру. — Они у меня как собаки. Даже лучше. Хочете, я им скажу — и они пойдут на вас воевать?

Наташа возмутилась:

— Во-первых — хотите. А во-вторых, я тебе все-таки уши нарву.

Хулиган Витя глянул на нее недоверчиво. Был он в трусах и в просторной растянутой майке, не прикрывавшей его тощее тело. Коленки побитые. Большие уши шелушились. Нос облупился. Хулиган Витя ткнул рукой в железный бурый от ржавчины крест.

— Я знаю, — сказал он. — Вы из Парижа. Экскурсанты хотели отколупать от этого креста бляхи. Я не дал… Вот была кутерьма, как они от гусей удирали… — Хулиган Витя захохотал.

— У тебя зубов нет, — сказал мусье Александр и засмеялся тоже.

— Я их сам повыдергал суровой ниткой. Раскачаю сначала, потом обвяжу суровой ниткой — и как дерну! — Хулиган Витя широко открыл рот и забрался в него грязными пальцами. Он шарил там, как в кармане. Что-то нащупал. Сказал, сплюнув: — Бугорочки уже. Новые проклевываются. Хотите — пощупайте. — Он распахнул рот во всю ширь, и мусье Александр заглянул туда серьезно и с интересом.

— Да, — сказал он.

— У меня во будут зубчики! — Хулиган Витя развел руки шире плеч. — Как железо будут.

Мусье Александр сказал:

— О-о…

Наташа поморщилась:

— Кому нужны такие громадные зубы? И не лазай в рот грязными пальцами.

— А это в смоле. Не отскабливается. И песком не отходит. Когда я домой приду — керосином вымою или бензином.

Наташа еще раз поморщилась. Подумала с неудовольствием: «Они не только пальцы, они лягушку в рот запихают. А носы у них такие всегда неопрятные».

Гуси зашипели, как белые змеи, вылезающие из белых корзин:

— Сожрем…

— Не надо, — сказал хулиган Витя.

Гуси повернулись к нему, загалдели, захлопали крыльями. Они спорили с ним и что-то доказывали.

— Она исправится, — сказал им хулиган Витя.

Гуси посмотрели на Наташу неодобрительно, еще немного погоготали, успокаиваясь, и пошли щипать траву мокрицу, в изобилии росшую возле могил.

Хулиган Витя поднялся к тому пределу, где откатившееся с вершины косогора кладбище остановилось и изукрасилось оградками, крашенными под серебро.

— Во! Какие кресты наш колхозный кузнец делает! Как флорентийское железо. А кузнец-то и не видал никогда флорентийского железа. Своим умом допёр.

Студентка Наташа, не без основания считавшая, что она все про искусство знает, даже доросла до понимания тонкостей, воскликнула:

— Ах! Посмотрите, какой эрудит! Что ты про флорентийское железо знаешь?

— А ничего, — сознался хулиган Витя. — Приезжал один дядька в берете из Ленинграда. У него такие щечки пузыриками и борода. Целый день их срисовывал и фотоаппаратом снимал. Он и сказал. Наврал, думаешь?

Наташа хотела ответить — мол, безусловно наврал, но мусье Александр опередил ее.

— Нет, — сказал он. — Так и есть.

Хулиган Витя подтянул трусики, заправил в них разболтавшуюся широкую майку. Робко вытянул руку, тонкую и черную, как обгоревший прут. Указал на вершину бугра:

— Там старинные большевики похоронены. Красные бойцы.

Наташа застеснялась чего-то. Стало Наташе неловко.

— Пойдемте, — сказала она.

Глава девятая Прогулка

Вот как случилось, что студентка Наташа, девушка гордая, раздумчивая и ожидающая, прошлась по родному поселку в обществе подозрительного иностранца мусье Александра, ненавистного ей хулигана Вити по прозвищу Консервная банка и четырех нахальных гусей: Григория, Макара, Захара и Юрия. В местах людных, особенно там, где машины снуют, хулиган Витя надевал на гусей поводки и тогда шагал, красуясь и покрикивая:

— Тише. Спокойнее. Ряды-ым!

Все обращали на них внимание, и Наташа не могла разобрать — все равно ей или не все равно.

Повсюду у хулигана Вити были спрятаны консервные банки — пустые, конечно. Он извлекал их ногой из-под заборов, из-под кустов и просто из зарослей буйной травы крапивы. Он гнал свои банки, как мячики. Гуси в этой игре участия не принимали, но, видимо, относились к ней снисходительно. Именно из-за этого пристрастия хулиган Витя получил такое некрасивое прозвище.

Банки гремели. Гуси галдели. Мусье Александр смеялся. Наташа кривила губы. Хулиган Витя хвастал.

— Вот, — говорил он. — Лучшая в области автобаза. Директором в ней герой войны и победы Яков Ильич. Он был пять раз ранен. Семь раз горел в танке. У него три ордена Красного Знамени, два Отечественной войны, два ордена Славы и еще один орден, который он получил за труд.