Павел Цупко - Над просторами северных морей

• Название: Над просторами северных морей
• Автор: Павел Цупко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1981

Автор — морской летчик. В своей книге он рассказывает о товарищах, которые во время Великой Отечественной войны принимали участие в охране конвоев, следовавших в наши порты с военными грузами для Советской Армии.

---

Расстояние между противниками быстро сокращалось. Скоротечный воздушный бой вступал в решающую фазу.

Немецкие летчики были опытными. При виде «Петляковых», устремившихся им наперерез, они не шарахнулись врассыпную в облака, а уплотнили строй и заходили на боевой курс, явно нацеливаясь на самый крупный транспорт у острова.

Богомолов бросил свою машину вниз, будто намеревался проскочить под строем немецких бомбардировщиков. И опять Усенко понял замысел командира: сверху атаковать противника мешали облака, поэтому он разгонял Пе-3, увеличивая скорость за счет снижения, чтобы потом ударить снизу сзади.

До «юнкерсов» оставалось чуть больше двух километров. Отчетливо были видны их темно-серые фюзеляжи, черные свастики на овальных килях, ромбовидные крылья с округлыми, выкрашенными в желтую краску консолями и на них — зловещие кресты в белой окантовке, продолговатые толстые моторы, выступавшие вровень со штурманскими кабинами; возле хвостов в стеклянных полушариях торчали головы стрелков, они уже развернули пулеметы в сторону краснозвездных самолетов, но огня не открывали, ждали — и в этом чувствовался опыт врага.

Схватка обещала быть тяжелой.

Все дальнейшее произошло в считанные секунды. Поравнявшись с крайним «юнкерсом», Богомолов резко поднял нос Пе-3 вверх и стал ловить в прицел ведущего немца. Тотчас со всех вражеских машин стрелки открыли стрельбу. В сумраке полярного дня огоньки их пулеметов сверкали особенно ярко: от всех пулеметов к самолету Богомолова протянулись белые, желтые, красные пунктиры — цепочки трасс. Трассы обволакивали «Петляков», пронизывали его, но советский летчик с курса не сворачивал и не стрелял, продолжал сближаться.

Стрельба фашистских пулеметов стала еще яростнее, трассирующие пунктиры превратились в сплошные цепочки. Часть из них замельтешила и перед глазами Усенко, но он старался не глядеть в их сторону, удерживая свою машину рядом с командирской, и с преувеличенной старательностью подводил нити перекрестия прицела под желтое брюхо правого фашиста, изготовился ударить по нему из пушки, ждал сигнала ведущего.

В этот момент случилось непредвиденное. Гилим повернулся и увидел, как из облаков вынырнула еще стара «юнкерсов» и сверху бросилась на «Петляков» Богомолова. Ни командир полка, ни Серебряк, ни Усенко, увлеченные атакой, не видели смертельной опасности. Александр развернул свой пулемет в сторону врагов и с ужасом увидел, что ему их не достать: они находились в непростреливаемой, «мертвой» зоне. Казалось, беду уже ничем не отвести: с секунды на секунду фашисты откроют губительный огонь. И тогда Гилим закричал:

— Ко-о-остя-а-а!

Летчик оторвался от прицела, увидел «юнкерсов» и мгновенно все понял. Ни секунды не раздумывая, он ввел самолет в боевой разворот наперерез фашистским трассам, закрыл собой, своей машиной Пе-3 командира. А Гилим нажал на гашетку, и его крупнокалиберный «березин» затрясся от бешеной стрельбы. Нет, бомбардир не целился, не мог прицелиться — немецкие самолеты по-прежнему находились в «мертвой» зоне, но он бил и бил, отпугивая врагов. Заработал и пулемет Серебряна, гитлеровцы не выдержали, взмыли вверх под облака. И в эти короткие мгновенья Богомолов ударил из пушки! Короткая очередь ее снарядов буквально впилась в фюзеляж немца, и секунду спустя ведущий «юнкерс» взорвался. Взрыв фашиста был страшен: от того места, где только что находился самолет, во все стороны разлетелись его дымящиеся обломки и, медленно переворачиваясь в воздухе, попадали в свинцовую гладь моря. Остальные «юнкерсы» метнулись в разные стороны и, освобождаясь от бомб, бросились врассыпную.

Усенко еле отвернул свою машину от столкновения с хвостом взорванного гитлеровца и устремился на ближайшего к нему фашиста. Но тот с такой прытью нырнул в облако, что летчик не успел сблизиться на дистанцию огня. Раздосадованный, охваченный лихорадкой боя, Константин бросился вслед, но опомнился: в облаках врага не найдешь, а покидать ведущего не положено.

Второе звено «юнкерсов» не пожелало разделить судьбу головного и стало разворачиваться обратно. Б это время к месту схватки подоспела кузинская пара. Она с ходу напала на подвернувшихся гитлеровцев, и еще один немецкий бомбардировщик окутался дымом и скрылся в морских волнах.

Налет фашистской авиации был отбит задолго до ее подхода к зоне зенитного огня ПВО Архангельска.

После сутолоки воздушного боя Усенко разыскал ведущего, пристроился к нему и удивился: тот летел с большим креном, направляясь к устью Северной Двины. Навстречу показались знакомые силуэты четырех Пе-3. Это летел Михайлов со своими ведомыми.

Командир полка приказал комиссару:

— Сокол три! Я — первый! Займите мое место в зоне. Я имею повреждение. Возвращаюсь.

7

На островном аэродроме вернувшихся из боя летчиков высыпали встречать не только вторая эскадрилья и штаб авиаполка, но и многочисленные соседи. Радость была всеобщей: 13-й открыл боевой счет в небе Архангельска сразу двумя победами! Победа эта была значительна прежде всего потому, что полковые летчики впервые дрались в качестве истребителей. Особенно ликовала вторая эскадрилья: второго «юнкерса» сбил капитан Кузин.

Когда радостное возбуждение несколько улеглось, Усенко помрачнел. Смену его настроения уловил наблюдательный Цеха.

— Что, землячок, невесел? Что головушку повесил? — в шутливой форме спросил он летчика. — Устал, Константин Степанович, или что стряслось?

— Да-а… Невезучий я, Владимир Самойлович. Понимаешь? На Западном мой экипаж сбил три «мессера». Я ж ни одного. Сегодня был уверен: собью! Ведь держал его, гада, в прицеле! Долго держал, ждал командира. Так на мою голову та проклятая пара вывалилась! Откуда ее черти взяли?!

— Раз так, то, конечно, жаль! — подтвердил Цеха. — Только ты, друг, сегодня сделал больше, чем сбил фашиста. Ты спас командира! А это подвиг! Горжусь тобой, земляк!

— Какой там подвиг! — отмахнулся Костя. — Просто, когда увидел ту пару, испугался, что не успею развернуться, чтобы отогнать ее. Ну и бросился наперерез… Сволочи! Девять дырок в моей «семерочке» пробили, а я им ни одной…

— Усенко-о! Усе-е-енко! — Через толпу к летчику пробирался капитан Серебряк. Подошел, схватил за плечи, потряс. — Спасибо, брат! Я все видел и оценил ТРОЮ самоотверженность. Мы с Богомоловым обязаны тебе жизнью… А того, что завалили, Василий Павлович сказал, чтоб записали на двоих…

Молодой летчик еще хмурился, еще старался удержать брови насупленными, но губы уже расползались в радостную улыбку: слова старшего командира звучали в его юной душе сладкой музыкой.

— Ну-у, чего там? — великодушно ответил он. — Сбили ж вы! Рад! Поздравляю!

В тот день немцы предприняли еще несколько попыток атаковать транспорты на рейде. Группами в пять, шесть и десять самолетов они внезапно вываливались из облаков и устремлялись к судам. Но всякий раз путь им преграждали пушечные трассы «Петляковых», других истребителей и мощный заградительный огонь ПВО Архангельска. Бесприцельно сбрасывая бомбы, «юнкерсы» спешили убраться восвояси. За неделю было сбито одиннадцать вражеских машин. У нас потерь не было.

Через несколько дней, приняв советские грузы, конвой под номером QР-13 двинулся в обратный путь. До предельного радиуса его прикрывали истребители дальнего действия ОМАГ. Конвой благополучно ушел из советской операционной зоны.

Там, где сходятся меридианы

1

Кончался июль. Полярное лето было в разгаре. Хмурь небес уступила место лазури, в светлой голубизне которой круглосуточно сияло размеренно шествующее по замкнутому кругу горизонта нежаркое солнце. Ветры ослабли. Часто устанавливался штиль. Море присмирело, а его волны налились синевой. Снег пропал, только в ложбинах и оврагах еще темнели его залежи, покрытые посеревшими ледяными панцирями. Тундра оделась в зеленый наряд.

Вокруг Энского аэродрома из всех щелей каменистого грунта повылезали тысячи белых и голубых цветков. Стебли их были тонкими, цвета блеклыми. Но это были цветы!

Потеплело. Люди расстались с теплым обмундированием, расхаживали в летних комбинезонах, в шинелях. Жизнь повеселела. Появилось новое развлечение — кормежка чаек. Настырные, крикливые, они освоились с аэродромной жизнью, перестали пугаться устрашающего гула самолетов, с азартом устраивали несусветный галдеж, ловили остатки пищи, которые подбрасывали им в воздух летчики.

С небольшого причала на аэродром в самодельных тележках и тачках вручную доставили очередные партии грузов: боеприпасы, горючее, масла, продукты. Особенно много завезли трески. Она была во всех видах: свежая и соленая, копченая и консервированная. Десятки бочек, тюков и ящиков ее упрятывались в погреба.