Вольфганг Акунов - Божии дворяне

• Название: Божии дворяне
• Автор: Вольфганг Акунов
• Жанр: История

Аннотация на книгу

Для тех, кому ощутим смрад мiра сего, как писал современный православный историософ Роман Бычков, в жупнале "Европеецъ" № 2 (10) за 2006 год (с. 87), очевидно, что не женоподобное, лунарное ордынское, но мужественное, солнечное, орденское начало неизбежно должно стать основой русского будущего. Само Христианство изначально имело Орденский характер, коий был заложен в нем Самим Жертвенным Богочеловеком через святых апостолов.

Сей Орден Благовестников Божиих был представителем Церкви Воинствующей, ибо апостолы были вооружены не только силой крещения Духом Святым, но и оружием вполне земного происхождения (те мечи, о которых так часто идет речь в Святых Евангелиях, говорят сами за себя). Духовно-военные ордены, объединяющие рыцарей-бессребренников, по существу воплощали предначертанное нашим Спасителем. Грозными, несокрушимыми форпостами стояли их замки на пути агрессии зверолюдей против Белого человека, охраняя Арио-Христианское наследие от международного скопища недочеловеков. И не случайно Святой Бернар Клервоский в своем основополагающем труде "О похвале новому рыцарству" (De laude novae militiae) сравнивал основание Ордена с чудом, происшедшим со изволения Господнего. Книга Вольфганга Акунова чрезвычайно насыщена историческими фактами, свободными от всяческих мистификаций. Так, глава, посвященная "бедным рыцарям Христа и Храма" (тамплиерам-храмовникам), своей научной объективностью выгодно отличается от широко распространенных ныне мистификаций и фантазий в духе О. Шарпантье, Р. Амбелена и В. Смирнова.

Крайне любопытны свидетельства автора о Тевтонском (Немецком) ордене. Так, автор указывает на то, что четвертый по счету гохмейстер (Верховный магистр) Тевтонского Ордена Герман фон Зальца сыграл в его развитии решающую роль. Он был доверенным лицом,советником и другом Императора Фридриха II Гогенштауфена, буквально осыпавшего его самого и его Орден всяческими милостями и привилегиями. По сути, Герман фон Зальца был магистром-гибеллином. Именно по его совету отвергнутый папским престолом римско-германский Император увенчал себя короной Иерусалима, вернув Святой град Христианскому мiру. Автор не обошел вниманием и злополучный IV Крестовый поход. Безусловной заслугой Вольфганга Акунова является беспристрастность. В случившемся, пишет он, была виновата и сама Византия. Коварство и корыстолюбие "ромеев", их лукавство, цинизм, вероломство, неразборчивость в средствах, лицеремрие и измена слову давно вошли в поговорку как на Востоке, так и на Западе (в том числе и на Руси). Несомненно, византийскон коварство было следствием расовой деградации "ромеев", утративших совю исходную арийскую эллинско-римскую доминанту (спаси Боже от этого и наш Рууский народ!). Логично, что Вольфганг Акунов затрагивает здесь тему преемства византийского наследия. Выводы его однозначны: Именно в качестве последнего Православного Царя - хранителя и покровителя Православной Веры - Московский Великий Государь-Самодержец являлся единственным законным преемником восточно-римских автократоров-василевсов. Большое внимание автор уделяет Ордену Святого Иоанна Иерусалимского, знаменитому Мальтийскому Ордену. Вольфганг Акунов четко обозначает внешнеполитический аспект "мальтийского проекта" императора Павла I.

Речь шла, пишет автор, о создании международной легитимистской Лиги, христианской, но внеконфессиональной, противостоящей революционному движению французских масонов, грозившему захлестнуть всю Христианскую Европу. Масонские круги не могли допустить подобного, и Царь-рыцарь пал жертвой петербургских заговорщиков, направляемых английским масонством. Несмотря на то, что книга Вольфганга Акунова посвящена западноевропейской Орденской традиции, она служит напоминанием, что и нам, рууским, как наиважнейшей ветви иафетического расового древа, духовно-воинская орденская традиция более чем близка. Так, опричнина Государя Иоанна Грозного, "черныве сотни" Минина и Пожарского, Тайная Антисоциалистическая Лига XIX века, черносотенные союзы ХХ века носили типично орденский характер. Мы убеждены, что в конце концов Православный духовно-рыцарский Орден, воинство Финальной Битвы, станет той цитаделью, в ограде которой будет явлен мiру Грядущий Государь. Новая книга Вольфганга Акунов - весьма весомый вклад в фундамент этой цитадели.

9. сентября 2007 г.

---

       И, наконец, правопреемниками византийских Императоров считали себя c XV в. Великие Князья Московские (в дальнейшем – Русские Цари). В их случае имело место прямое преемство и православной христианской веры, и самодержавной царской власти. Именно в качестве последнего православного Царя – хранителя и покровителя Православной веры – московский Великий Государь-Самодержец являлся единственным законным преемником восточно-римских византийских василевсов-автократоров. Никакой иной православный христианский народ, кроме русского, не воспринимал себя в качестве такого законного наследника; никто, кроме русских, не дерзнул назвать свою столицу Третьим Римом (“четвертому же не быть!”); никто, кроме русских, не рассматривал еще в начале ХХ в., в качестве одной из своих главных целей в I мировой войне (!) ВОССТАНОВЛЕНИЕ КРЕСТА НА СВЯТОЙ СОФИИ в Константинополе (этот крест даже был отлит и до начала революционной смуты 1917 г. находился на борту линейного корабля „Императрица Мария“, флагмана русского Черноморского флота)!

       Впрочем, первоначально русское преемство ромейского наследия мыслилось чисто духовным, без притязаний на территории бывшей Византийской Империи. Русские Цари желали быть наследниками Византии, не выступая из Москвы и не вступая в Константинополь. Московское государство, возникшее как национальная монархия с державообразующим русским народом, также носило характер универсальной Христианской Империи, объединявшей всех православных христиан. Такое объединение под высокой рукой “Царя Белого, Православного” поначалу не имело ничего общего с борьбой далеких балканских народов “за независимость”. О ней долгое время не помышляли не только московские Цари, но и сами балканские народы, пребывавшие под османским владычеством почти полтысячелетия, ибо многовековой исторический опыт этих народов убедил их в том, что они способны существовать только в составе сильной Империи, а не сами по себе. Даже в “век Просвещения” лучшие государственные умы России, державной поступью шедшей к Проливам, сметая татарско-турецкие орды „безбожных агарян“ – не только Платон Зубов с его “константинопольским проектом”, но и сам Светлейший князь Г. Потемкин-Таврический думали о “восстановлении Креста на Святой Софии”, иными словами – о восстановлении Греческой (Византийской) Империи в целом (с русским Цесаревичем, не без значения названного Константином, во главе), а не о восстановлении на Балканах сербских, болгарских или албанских “национальных автономий”. Ибо в представлениях десятков поколений христиан Востока и Запада Константинополь, Новый Рим, Царьград, Матерь городов - издревле ассоциировался с представлениями о средоточии земного мира, об оси Вселенной, о точке, в которой как бы сходились историческое время и географическое пространство, центре пространственной и исторической протяженности цивилизованного мира – на что всегда претендовал, но чего никогда не мог достичь в полной мере „первый“,  „ветхий“, италийский, Рим.

       Вспомним хотя бы чеканные державинские строки, написанные в годы блестящих побед русского оружия над ордами Ислама, когда казалось – протяни руку – и Царьград будет наш!:

         „Доступим мира мы средины…“
          „Вселенной на среду ступаешь…“
          „Покрыл Понт Черный кораблями, потряс среду земли громами…“

         С 20-х гг. XIX в. в полную силу разгорелась антитурецкая борьба христианских народов Балканского полуострова, но она вдохновлялась отнюдь не идеями византийского преемства, а идеями Французской революции. Уже первое “восстановившее свою независимость” (?!) самостоятельное балканское государство – Греция – ориентировалось на идеал Афинской демократии, а не Византийской Империи. И другие освобожденные русским оружием от владычества турок-османов балканские страны (Сербия, Болгария, Румыния), хотя и возглавлялись де-юре монархами, но брали за образец западноевропейское республиканское устройство и вообще западные либерально-демократические идеалы, ничего общего с Ромейской Державой не имевшие.

          Конституционные монархии, существовавшие в них до II мировой войны, были ограничены парламентами и вовсе не имели характера Верховной власти. Верховная власть в них, в смысле государствообразующего принципа, принадлежала “народу”- следовательно, эти “национальные монархии” были, по сути своей, демократиями. Православная церковь во всех этих странах была подчинена светской государственной власти – под властью турецких султанов Церкви, как ни парадоксально это прозвучит, жилось легче, чем под властью афинского парламента! Именно в это время в среде безрелигиозной демократической интеллигенции и буржуазии балканских стран вырос острый национализм, не раз приводивший „братские“ балканские народы к бесчисленным, кровопролитным междоусобным военным столкновениям - вплоть до начала нынешнего века. По сути дела, эти национальные движения балканских народов новейшей эпохи являлись орудием и катализатором всемирной антихристианской революции.

         Ни одно из этих балканских государств – светских демократий националистического типа – не только не могло, но и не претендовало быть законным преемником единственной универсальной Римской Христианской Империи – Византии. Отвергнув высокий византийский идеал и встав на путь узкого, своекорыстного животного национализма, балканские народы, в условиях этнической чересполосицы, неизбежно втягивались во все новые, бесконечные кровавые распри. В этой борьбе одни страны (Греция) ориентировались на Англию, другие (Болгария, a порой и Румыния) - на Германию, третьи (Албания) – на Италию, четвертые (Сербия) – на Россию (впрочем, далеко не всегда!). Границы балканских стран определялись великими державами на международных конференциях, причем всегда несправедливо – но именно потому, что сами балканские народы решить своих внутренних проблем без внешних арбитров не могли.

Пятый крестовый поход (1217-1221 гг.)

      Папа Иннокентий III рассматривал в качестве главной задачи своего понтификата освобождение Святой Земли от мусульман. Римский понтифик снова обратился ко всему христианству  с соответствующим настоятельным призывом. По всем странам разъезжали проповедники крестового похода. Благодаря деятельности двух выдающихся личностей крестоносное движение весной 1213 г. пережило новый подъем. Во Франции - благодаря Иакову де Витри, позднее ставшему епископом Акры. Он призвал рыцарей рассматривать взятие на себя креста в качестве инвеституры, в рамках которой Бог дает крестоносцам в лен Царствие Небесное, в качестве вознаграждение за участие в Крестовом походе. В Германии действовал будущий историограф этого Крестового похода, Оливер Схоластик, настоятель собора в Падерборне и кельнский схоласт. Будучи папским легатом, он в 1213-1214 г. проповедовал в Кельнской церковной провинции, в которую в то время входили епископства Люттихское (Льежское), Утрехтское (Тонгерн-Маастрихтское) и нижнесаксонские епископства Оснабрюкское, Мюнстерское и Минденское. Если верить его “Дамьеттской истории” (Historia Damiatina), важнейшему источнику по истории V крестового похода, он один побудил до 5000 фризов к участию в Крестовом походе.

     После смерти великого Иннокентия его преемник, Гонорий III ревностно продолжил осуществление проекта его предшественника. Он надеялся осуществить летом 1217 г. большой крестовый поход по морю, но не имел необходимых для этого кораблей. Лишь появление фризского флота, состоявшего из 200-300 кораблей, с крестоносцами из Фризии под руководством графа Георга фон Вида и Вильгельма Голландского на борту, придало войску пилигримов необходимую мобильность. Помог крестоносцам своими кораблями и византийский василевс. После долгих обсуждений на военном совете в Акконе, в которых принимали участие и магистры военно-монашеских Орденов, было, под влиянием красноречия Оливера, решено напасть вместо Иерусалима на султана Египта, чтобы, победив его, получить в свои руки, в качестве залога, объекты, которые можно было бы обменять на объекты в Святой Земле. Целями крестоносцев были дельта Нила и порт Дамьетта. Этот город, наряду с Александрией, в то время по праву считался  „вратами Египта“. Он располагался на берегу одного из рукавов Нила и был защищен с тыла озером Менсалех, так что к нему было очень сложно подступиться. Ниже города через реку была перетянута громадная железная цепь, перегораживавшая ее вплоть до расположенной на острове близ западного берега крепостной башни, в которой постоянно дежурило несколько сотен воинов. Башня и цепь делали невозможными окружение и осаду города. Те, кто намеревался вторгнуться в дельту Нила, должны были предварительно захватить эту башню. И тут выяснилось, что Оливер был не только мастером слова, но и гениальным техником. Из двух связанных между собой кораблей он сконструировал осадную башню, обшитую снаружи кожей и оснащенную штурмовыми лестницами. Теперь можно было нападать на островную башню как со стороны реки, так и со стороны суши. Фризские паломники совместно с тамплиерами захватили это долго служившее им преградой мусульманское укрепление. Большую помощь крестоносцам оказали арбалетчики, из которых особенно прославились меткостью и скоростью стрельбы генуэзские. Вообще арбалет (арбалиста или аркубалиста) не был изобретением Запада. Считается, что первые, достаточно примитивные, самострелы были изобретены еще в древнем Китае, чтобы позволить китайским пехотинцам вести более-менее «на равных» перестрелку с конными лучниками нападавших на Срединную Империю кочевых племен Великой Степи. Используя самострелы, китайцы сумели одолеть гарнизоны нескольких парфянских крепостей в Турфане, состоявшие из римских легионеров Красса, взятых парфянами в плен в битве при Каррах и поселенных на границе Парфянского царства с Китаем в качестве военных колонистов, о чем сохранились любопытные свидетельства в древнекитайских хрониках. Позднее кочевники сами взяли на вооружение арбалеты, сослужившие столь добрую службу китайцам. В русских летописях, повествующих о войнах Великого князя Киевского Владимира Мономаха с половцами (кипчаками) сообщается о наличии в половецком войске громадных, передвигавшихся «на возу великом», самострелов, и о каких-то неизвестных метательных орудиях („шереширах“), стрелявших «живым огнем» (может быть, «греческим»). Иные историки склонны понимать под этими таинственными „шереширами“ также нечто вроде арбалетов. Византийские легковооруженные воины-„псилы“, кроме луков со стелами, пращей и дротиков, также  имели на вооружении так называемые соленарии (деревянные метательные механизмы типа самострелов), ведшие свое происхождение, однако, не от китайских арбалетов, а от самострелов-гастрофетов, известных в Средиземноморье еще в эллинистическую эпоху. В то же время более мощные арбалеты западного образца, широко распространенные среди крестоносцев, пришедших с Запада („цангры“), воспринимались византийцами, как новинка. Анна Комнина в восхищении описывала их в следующих выражениях: „Натягивающий это оружие, грозное и дальнометное, должен откинуться чуть ли не навзничь, упереться обеими ногами в изгиб лука, а руками изо всех сил оттягивать тетиву. К середине тетивы прикреплен желоб полуцилиндрической формы, длиной с большую стрелу; пересекая тетиву, он доходит до самой середины лука; из него-то и посылаются стрелы. Стрелы, которые в него вкладываются (имеются в виду арбалетные болты – В.А.), очень коротки, но толсты и имеют тяжелые железные наконечники. Пущенная с огромной силой стрела, куда бы они ни попала, никогда не отскакивает назад, а насквозь пробивает и щит, и толстый панцирь и летит дальше. Вот насколько силен и неудержим полет этих стрел. Случалось, что такая стрела пробивала даже медную статую, а если она ударяется в стену большого города, то либо ее острие выходит по другую сторону, либо она целиком вонзается в толщу стены и там остается. Таким образом, кажется, что из этого лука (арбалета – В.А.) стреляет сам дьявол. Тот, кто поражен его ударом, погибает несчастный, ничего не почувствовав и не успев понять, кто его поразил“.