Лестер Дель Рей - Звезда по имени Нора. Заповедная зона

• Название: Звезда по имени Нора. Заповедная зона
• Автор: Лестер Дель Рей
• Издательство: Мир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-03-003348-3

Сборник рассказов, вошедших в сокровищницу мировой фантастики, в переводах замечательного мастера Норы Галь. В него включены произведения известных писателей-фантастов Великобритании, США и Франции — Л. Дель Рея, Р. Желязны, М. Клингермен, У. Ле Гуин, М. Лейнстера, М. Люкаса, Д. Плектея, К. Саймака, Р. Силверберга, Т. Старджона, У. Тенна, 3. Хендерсон, Р. Шекли, И. Дермеза, А. Доремье и Ж. Клейна.

---

— Так вот он…

— Да, — сказал Хенуэл. — Это и есть Арарат.

— Что вас надоумило начать поиски именно здесь? — Айберсон не сводил глаз с далекой горы.

— Библия, — просто ответил Хенуэл. — В Книге Бытия ясно сказано, что Ной причалил именно тут.

— Да, я знаю. Но, пожалуй, было довольно рискованно на это полагаться. Столько времени прошло…

— Ну, нет. Существует ведь не только свидетельство Ветхого завета. По-моему, на самом деле вся затея началась с легенды. У здешних жителей от дедов к внукам передается рассказ о пастухе, который видел на вершине Арарата вмерзший в лед ковчег. Слух дошел до турецкого правительства, и оно даже снарядило экспедицию. Это было в тысяча восемьсот тридцать третьем.

— Нашли они что-нибудь?

— Видимо, нашли. В докладе экспедиции говорилось, что в летние месяцы изо льда проступает острый нос корабля. Позже его видели еще несколько человек. Видел в тысяча восемьсот девяносто втором некий доктор Нури, архидиакон Иерусалима и Вавилона. Потом, во время первой мировой войны, русский летчик по фамилии Росковицкий заметил его с самолета. Царь отправил на поиски экспедицию — в разгар войны, учтите. Полагают, что они обнаружили ковчег и даже сфотографировали. Но все доказательства были утеряны во время революции. Снова ковчег увидели только уже в дни второй мировой войны. Его несколько раз замечали с воздуха. Все сообщения сходятся на одном: в ледяной шапке с южной стороны виднеется заостренный нос корабля. После войны здесь побывали несколько экспедиций. Слыхали вы о докторе Эроне Смите?

— Это специалист по Всемирному потопу?

— Он самый. В пятьдесят первом он возглавил поисковую партию из сорока человек. Они провели на вершине Арарата две недели, но ничего не нашли. На следующий год такую же попытку предпринял француз Рикье — и тоже вернулся ни с чем.

— Как же так, у них ничего не вышло, а вам улыбнулось счастье?

— Видите ли, все зависит от состояния ледяной шапки, а она, в свой черед, зависит от погоды. В суровую зиму ледяной покров над ковчегом нарастает. А если зима мягкая и за ней настает жаркое лето, льды тают и часть ковчега обнажается. Вот тут нам и правда повезло. Лето в этом году не очень теплое и ковчег не выступил наружу. Но мы ухитрились отыскать его подо льдом. Это был один шанс из тысячи.

— А как вы добудете его из-подо льда? — спросил Айберсон.

— Никак. Во всяком случае, не в нынешнем году. У нас пока нет ни времени, ни нужного снаряжения. Сейчас мы при помощи совсем слабых мелких взрывов удаляем часть льда. Потом прорубимся сквозь него, чтоб открылся кусочек корпуса. Таким образом мы надеемся хотя бы выяснить истинный возраст ковчега.

— Значит, мы его почти не увидим?

— Боюсь, что так. Разве только…

— Что?

— Тут есть одна загвоздка. Гарни и Кауфман, наши геологи, говорят, что через южную оконечность ледяной шапки проходит трещина. Огромная глыба может отвалиться в любую минуту. И тогда вместе с нею рухнет ковчег. Профиль склона таков, что ковчег упадет не больше, чем на восемьдесят футов, но для него и один фут — гибель.

— Так ведь при падении лед разобьется и ковчег окажется на виду, — возразил Айберсон.

— Лед-то, вероятно, разобьется. Но и ковчег разлетится вдребезги. Нет, лучше уж не ускорять обвал, а подождать до будущего года, тогда мы вернемся и проделаем все это как следует.

— А если взять радар? Уж наверно вы могли бы в точности установить и форму ковчега, и размеры.

— К сожалению, для радара лед непроницаем.

— Ну, а если попробовать звукоуловители, как на подводных лодках? Звуковые-то волны через лед пройдут?

— Пройдут. Но у льда структура слишком сложная, он отразит уйму ложных сигналов, ясной картины не получится. Боюсь, тут легкого способа нет. Придется и дальше пользоваться взрывчаткой, и дай нам Бог не перехватить. Взрывники говорят, если действовать очень осторожно, все должно бы сойти гладко, хотя и они не в восторге от этой истории.

— А что ж сам Кристи? — спросил Айберсон. — Уж верно ему не терпится?

— Как ни странно, Кристи полностью согласен с геологами. Потому-то мы и движемся черепашьим шагом. Кристи против всего, что может повредить его нежно любимому детищу. Даже не понимаю, как он вообще позволил прибегнуть к взрывчатке. Наверно, только потому, что он жаждет поскорей определить возраст ковчега. У него, знаете, есть одна нелепейшая теория.

— Может быть, я ошибаюсь, профессор, но чует мое сердце, что вы не большой поклонник доктора Кристи.

— Вы правы, — без запинки ответил Хенуэл. — Хотя я безмерно уважаю его талант. Поймите меня правильно: в своей области он царь и бог, тут никто с ним не сравнится. А что второго такого несносного сукина сына свет не видал, это уж другой вопрос.

— Послушайте, вы правда профессор археологии? — спросил Айберсон.

— Ну конечно. Почему бы и нет?

— Прошу извинить. Просто вы не так разговариваете. Наверно, вы то самое исключение, которое подтверждает правило. Помню, я раз встретил одного профессора античной истории, так тот на досуге руководил дикси-джазом. Вы случайно ничем таким не занимаетесь?

Хенуэл рассмеялся.

— Некогда! Я самый обыкновенный археолог, и у меня нет ни минуты свободной. Знаете, в чем ваша беда? Вы вбили себе в голову, что каждый археолог непременно этакий старый одуванчик, рассеянный, выживший из ума холостяк. Видно, начитались собственных статей.

Теперь расхохотался Айберсон.

— Сдаюсь!

Впереди дорога раздваивалась. Шоссе на север уходило влево, а пыльный проселок сворачивал вправо, к подножью Арарата.

— Тут мы прощаемся с шоссе, — сказал Хенуэл, и форд двинулся направо. Хенуэл кивком показал вдаль, там вокруг невысокой водонапорной башни жалась стайка деревянных домишек. Рядом примостилась старенькая дакота-3. — Ну вот. Как поется в песне, «дом любимый, дом родной». Во время войны тут был запасной аэродром. В лачугах гуляют сквозняки, но летом это не беда.

Айберсон чуть не задохнулся, такое вдруг нахлынуло волнение.

— Мне все еще не верится, — сказал он. — С таким не сразу освоишься. Фантастика. И даже не сам ковчег, но что я-то здесь очутился. Почему я, а не кто другой? Ведь это одно из величайших открытий за всю историю человечества — и как раз мне досталось о нем написать? — Он чуть помолчал. — Все равно не понимаю, почему Кристи выбрал именно меня.

— Я думаю, из-за вашей статьи о храмах Абу Симбела[5].

— А, в связи с Асуанской плотиной. Да, это из лучших моих работ. Кажется, я сказал все, что надо, хотя заодно по сути признался, что ни черта не смыслю в археологии.

— В том-то и соль. Это и умилило старика, — без улыбки объяснил Хенуэл. — По его мнению, все газетчики — круглые невежды, вот он и выбрал единственного, кто не постеснялся признаться в своем невежестве.

— И вы всерьез воображаете, что я в это поверю?

— Ну, не то чтобы очень всерьез, — засмеялся Хенуэл и мягко остановил машину перед самым большим из деревянных домиков.

Водитель и пассажир потянулись, откинулись на спинку сиденья. Настал долгий час предвечерней прохлады, и обоим не хотелось двигаться. Они сидели в закрытой машине, расслабясь всем телом, ни о чем не думая.

— Это вы, Фрэнк?

На пороге дома появился высокий, ладно скроенный человек в тяжелом летном комбинезоне, в кожаном шлеме и с кислородной маской. В одной руке кинокамера, в другой — черный чемоданчик. Он быстро подошел к машине.

— Так я и думал, что это вы. Как раз вовремя. Еще пять минут — и мы бы отправились без вас.

Из дому выбежали еще трое и кинулись к самолету. Они даже не заметили стоявшую сбоку, у самой двери, машину. Ни Хенуэл, ни Айберсон не успели спросить, что случилось: высокий вновь заговорил, от волнения у него даже голос дрожал.

— Дождались, Фрэнк! Дождались! Нам сообщили двадцать минут назад. Слышимость была паршивая, но главное понятно. Дождались!

— Ради Бога, Энди! — закричал в ответ Хенуэл. — Объясните толком! Что происходит?

Энди постарался взять себя в руки, заговорил более связно:

— Альпинисты передали по радио. Гарни и Кауфман были как раз над трещиной. Вся та глыба отделилась и рухнула. Рассыпалась в пыль. А ковчег там, на месте. Они его ясно видели.

— Какой он? — быстро спросил Айберсон.

Энди уже почти овладел собой. Сказал негромко:

— Они сообщили очень мало. Мне даже показалось, не хотели говорить. Только повторяли, что он огромный. И все. Просто повторяли, что огромный… Полетите с нами, Фрэнк?

— Конечно!

— А как насчет глаз и ушей широкой публики?

— Без меня вам не улететь, не надейтесь! — мрачно сказал Айберсон.

Через считанные минуты дакота была уже в воздухе и упрямо набирала высоту. В грузовом отсеке Энди проверял киноснаряжение. Остальные забрались в герметичную кабину, но оператору надо сделать четкие и ясные снимки, значит, придется держать люк открытым. В тесной передней кабине жались Айберсон, Хенуэл и те члены экспедиции, кого новость застала в главном лагере. Журналист злился. В таких случаях нужен простор, чтоб было где двигаться, дышать, думать. И главное, важно быть одному в ту минуту, когда увидишь ковчег! А тут изволь толкаться, изворачиваться, чтобы хоть что-то увидеть из крохотного окошка. Чувство такое, словно тебя обокрали. Выпало редкостное счастье, такой случай бывает раз в жизни — и нелепо, несправедливо, что нельзя им насладиться в наилучших условиях. Вот Энди повезло, он там, в хвосте фюзеляжа, один.